Михаил Ахманов - Далекий Сайкат
– Чужой. Издалека. – Он ударил кулаком в грудь. – Не хочу убивать. Хочу есть. Хочу мяса.
В языке тазинто было восемь сотен слов, смысл которых уточнялся жестами, воем, ревом и рычанием. Просьба насчет еды звучала вполне мирно, и теперь все зависело от вожака. Он мог дать пришельцу почетный кусок мяса или обглоданную кость, мог оставить его в своей орде или вызвать на единоборство. Последняя мысль читалась в его маленьких злобных глазках и в том, как он поглядывал на груду оружия, явно примериваясь к мечу. Копья, камни, топоры, дубины были у тазинто снаряжением охотников, но взявший меч превращался в воина. Власть над племенем решалась в схватке на мечах.
Вероятно, сноровка и сила пришельца смущали вождя. Он знал, что оставить в орде слишком сильного охотника нельзя – это будет угрозой его господству. Драки он не боялся, но понимал, что бой с таким соперником может завершиться не в его пользу или привести к тяжким увечьям. Пожалуй, стоило выяснить, что нужно чужаку – только лишь мясо или нечто большее.
Оторвав взгляд от оружия, вожак зевнул и принялся ковырять когтистым ногтем в зубах.
– Чужой – плохо. Чужой идти туда или туда, – он показал на север, в сторону гор, затем на юг, где лежала прибрежная равнина. – Здесь все мясо мое. – Новый жест, обозначавший ближние окрестности. – Хочу – дам, хочу – не дам.
«Пальцы гнет, авторитет поддерживает, крыса, – пробормотал командор. – Врежь ему, парень, по черепушке!»
Но Тревельян, имевший опыт общения с дикарями полудюжины миров, на эту провокацию не поддался. Дикари, в отличие от людей цивилизованных, задней мысли не держали – или сразу лезли в драку, или ретировались, но с полным соблюдением достоинства.
Он придавил ногой шею охотника, отведавшего дубины.
– Не хочу убивать. Никого не трогать, если дать хорошее мясо. Поесть и уйти. Туда, – он описал рукой широкий полукруг.
– Уйти и не вернуться? – уточнил вождь.
– Так. Уйти совсем. Может быть, туда. – Теперь Ивар вытянул руку на запад, к землям терре.
– Туда – нет! – отрезал вождь. – Там земляные черви. Моя добыча! Мои охотники проткнут их копьями и разобьют им дубинами кости.
– Добыча? – Тревельян, выказывая удивление, привстал на носках. – Ты их ешь?
Охотники, взиравшие на него кто со страхом, кто с недоверием и злобой, оживились. Жуткие гримасы на их лицах можно было счесть ухмылками.
– Гы! – прохрипел вожак. – Гы, гы, гы! Кто ест червей? Плохая пища! Корм для храхов!
О храхах Ивар не имел понятия, но убедился, что тазинто во всяком случае не каннибалы. Снова показав на запад, он спросил:
– Если земляные черви – не пища, зачем их убивать?
И тут вождь произнес целую речь, удивив Тревельяна по-настоящему.
– Мы – Люди! Я, Сломанный Меч – человек! – Он коснулся ладонью широкой груди. – На тебе шкура маа, а там – убитый нами бык, но бык и маа совсем не такие, как Люди. Земляные черви похожи на Людей, и это плохо, очень плохо. Должны быть только одни Люди! – Огромная пятерня снова стукнула о грудь. – Только одни, и всегда как всегда!
– Всегда как всегда, – повторил в изумлении Тревельян, не понимая значения сказанного. С этим нужно было разобраться. Растолкав охотников, он опустился на землю, отложил дубину и велел: – Принести мясо, хороший кусок. Будем есть и говорить, потом я уйти. Не к земляным червям, а туда, где высоко. – Он показал на горы.
Кусок ему притащили отменный, с бычьей ляжки. Обугленная плоть скрипела на зубах, но беседе это не мешало.
* * *Поздним вечером, умытый и облаченный в свежий домашний хитон, Ивар сидел в трапезном зале полевого лагеря и жадно поглощал тушеные плоды шиншаллы в остром соусе. Трое его сотрапезников, расположившись на циновках поодаль друг от друга, ели с меньшим аппетитом; Второй Курс, биолог, можно сказать, совсем не ел, а только пил тинтахское и соки, которые подносили роботы. Беседа за едой не была у кни’лина дурным тоном, поэтому молчание длилось ровно столько, сколько пожелал Джеб Ро.
– Ты посетил тазинто, – произнес он, не глядя на Тревельяна. Изящным движением токати подхватил плод, прожевал его и полюбопытствовал: – Должно быть, нелегкое испытание?
– Я хотел склонить их к миролюбию, но нам не удалось достичь консенсуса, – признался Ивар. – Зато теперь мне понятна суть их разногласий с терре.
– Это мы знаем, – резким лязгающим голосом молвил биолог. – Борьба дикарей за пищу и жизненное пространство. В привычных вам терминах – межвидовая конкуренция.
Тревельян оторвался от фарфоровой чаши с плодами и покачал головой.
– Боюсь, коллега, ситуация не так проста. Северный материк обширен, население его ничтожно, и дефицита охотничьих угодий нет. К тому же терре и тазинто занимают разные экологические ниши: первые – собиратели-вегетарианцы, вторые – охотники, преимущественно на крупную дичь. Конкуренция не исключается, но, скорее, среди племен тазинто. Они не любят чужаков. – Он погладил висок, на котором еще красовался шрам от удара камнем, и сообщил: – Причина неприязни тазинто к терре более глубока и носит, как мне кажется, более иррациональный характер, чем споры из-за жаркого и съедобных корешков.
Второй Курс отпил тинтахского и сморщился, будто глотнул кислятины. Лицо Иутина было непроницаемым; правда, есть он прекратил, что считалось знаком уважения к говорящему. Однако ни тот, ни другой не промолвили ни слова – ждали, что скажет Джеб Ро.
– Изложи свою гипотезу, и мы увидим, сколь велика цена утреннего дома,[19] – предложил координатор.
– Сомневаюсь, что дом утренний, – проскрежетал Второй Курс. – Мы провели тщательные исследования, не упустив ничего.
– Кроме концепции смерти, бытующей у тазинто, – возразил Тревельян. – Если использовать земные меры времени, почти такие же, как ваши, старость у них наступает после тридцати, но до предела в сорок лет никто не доживает. Обычная причина гибели – болезнь или рана, полученная на охоте. Ослабевших в силу преклонных лет они бросают, и те становятся добычей хищников. Таким образом, у них нет понятия естественной смерти от старости. Наблюдения за животными также не позволяют осознать бренность существования – наоборот, убеждают в том, что всякий зверь кончит жизнь в зубах другого зверя.
– Знакомая теория. – По лицу Джеба Ро скользнула ироническая усмешка. – Ты обнаружил ее в отчетах Найи Акра? Или побеседовал с Зендом Уна, нашим лингвистом?
Пора отбросить вежливость, решил Тревельян и, сняв с запястья браслет связи, положил его на циновку.
– Здесь запись интервью, которое дал мне вождь тазинто по имени Сломанный Меч. Можете ознакомиться, достойные коллеги. Что же до Найи Акра и Зенда Уна, то наблюдения их поверхностны, а результирующий вывод вообще отсутствует. – Заметив, как гневно дрогнули ноздри Джеба Ро, он поднял токар с соком, отпил глоток и продолжал: – Вот правильный вывод: тазинто уверены, что если бы не видимые и понятные им обстоятельства смерти, они существовали бы вечно или очень долго, сохраняя здоровье и силу. Были бы всегда такими, как всегда, сказал их вождь. Старость и физическое увядание им непонятны и кажутся чем-то вроде недуга, связанного с определенной причиной. Они знают, что у терре более долгая жизнь… это ведь так, Второй Курс?
