Олег Костман - «На суше и на море» - 88. Фантастика
Со своей фотографической памятью Эллис без труда выучил крельдский язык, тем более что обнаружились общие корни с языками Земли. Жители, принадлежащие к тому же виду «homo sapiens», казались ему ничуть не более странными, чем некоторые представители его собственной планеты. Эллис уже знал, что так и должно было произойти. И чем больше он думал об этом, тем больше укреплялся в мысли, что именно это сходство является необходимым для выполнения задания. Но каково само задание?
Эллис учился, наблюдал и думал. Под предлогом недостаточного знания языка он, насколько можно, оттягивал встречу с правящим Советом, со страхом ожидая вопросов.
Все же час настал.
Его провели по зданию Совета, к дверям Главного Зала. Эллис вошел с проектором под мышкой.
Старый глава Совета сердечно приветствовал его, а Эллис в ответ показал свой фильм. Затем началась беседа.
— Значит, вы последний представитель своей расы? — спросил председатель Совета.
Эллис молча кивнул, глядя в доброе морщинистое лицо.
— Почему же ваш народ послал только вас? — спросил один из членов Совета. — Почему не послали мужчину и женщину?
Мне и самому это хотелось бы знать, подумал Эллис, но вслух заявил:
— В нескольких словах я не могу объяснить вам психологию моей расы. Наше решение проистекает из самой нашей сущности.
Бессмысленная ложь. Но что еще скажешь?
— Когда-нибудь вы объясните нам психологию вашего народа, — сказал член Совета.
Эллис кивнул, обводя присутствующих взглядом. Фильм произвел ожидаемый эффект. Они готовы хорошо относиться к этому последнему представителю великой цивилизации.
— Нас очень интересует ваш сверхсветовой двигатель, — начал другой член Совета. — Вы можете нам помочь?
— К сожалению, нет, — ответил Эллис. Он уже понял, что техника у них доатомной эры, на несколько веков позади земной.
— Я не ученый. Я не разбираюсь в двигателях. Это одно из последних достижений.
— Мы могли бы сами разобраться, — предложил кто-то.
— По-моему, не следует этого делать, — сообщил ему Эллис. — Насколько я знаю, двигатели выйдут из строя, если кто-либо вздумает их разбирать.
— Вы сказали, что вы не ученый, — мягко произнес старый председатель, меняя тему. — А кто же вы?
— Психиатр, — ответил Эллис.
Они разговаривали еще несколько часов. Эллис изворачивался, как мог, врал и изобретал, пытаясь скрыть свою неосведомленность. А Совет хотел узнать обо всех этапах жизни на Земле, обо всех подробностях технического и социального прогресса. Они интересовались методами определения предстоящего взрыва сверхновой. Они спрашивали, почему он решил приземлиться именно здесь. И наконец — имея в виду, что прилетел только он, — не было ли у его расы склонности к самоубийству?
— В будущем мы хотели бы задать вам еще вопросы, — сказал в заключение беседы старый глава Совета.
— Я буду счастлив рассказать все, что знаю, — ответил Эллис.
— Это «все» больше похоже на «ничего», — заметил все тот же въедливый член Совета.
— Как вы можете, Элгг! Вспомните о том, что пережил этот человек! — упрекнул его председатель. — Ведь погиб весь его народ. Надо быть гостеприимнее.
Он повернулся к Эллису.
— Вы и так безмерно помогли нам. Например, теперь, когда мы знаем о возможности управляемых ядерных реакций, мы можем направить усилия на достижение этой цели. Конечно, государство желает возместить понесенный вами ущерб и оказать вам всяческое содействие. Скажите, чем бы вы хотели заняться?
Эллис молчал, не зная, что сказать.
— Может быть, вы хотели бы возглавить создание музея Земли? Воздвигнуть памятник вашему великому народу?
Не в этом ли состоит мое задание, подумал Эллис? И отрицательно покачал головой.
— Я врач. Психиатр. Возможно, я могу быть полезен в этом отношении.
— Но вы совсем не знаете наш народ, — озабоченно сказал старый руководитель. — Вам понадобится вся жизнь, чтобы изучить природу наших проблем — изучить так, чтобы вы смогли лечить.
— Верно, — согласился Эллис. — Но ведь наши народы весьма похожи. Наши цивилизации шли сходными путями. Поскольку я представляю более развитую традицию психологии, мои методы могли бы помочь вашим врачам…
— Конечно, доктор Эллис, — смущенно улыбнулся старый председатель. — Нельзя недооценивать народ, пересекший звезды. Я сам познакомлю вас с главой одной из наших клиник. Прошу со мной.
Эллис пошел за ним с бьющимся сердцем. Его задание должно быть как-то связано с психиатрией. Иначе зачем посылать психиатра?
Но он все равно не знал, что должен делать.
И что еще хуже, он ничего не помнил из своей медицинской подготовки.
— Вот, пожалуй, и все о диагностической аппаратуре, — сказал врач, глядя на Эллиса из-за очков в стальной оправе.
Он был молод, с круглым, как луна, лицом и жаждал поучиться у старшей цивилизации.
— Можете ли вы предложить какие-либо усовершенствования? — спросил он.
— Надо бы посмотреть установку поближе, — уклончиво ответил Эллис.
Диагностический аппарат не вызвал у него абсолютно никаких ассоциаций.
— Думаю, мне не нужно лишний раз повторять вам, как я рад такой возможности, — разливался между тем врач. — У меня нет сомнения в том, что вы, земляне, смогли раскрыть многие тайны разума!
— О да, — сказал на это Эллис.
— А вот здесь у нас палаты, — продолжал врач. — Хотите посмотреть?
— С удовольствием, — отозвался Эллис, кусая губы. Память так и не вернулась. Он знал не больше, чем малообразованный обыватель. Если что-нибудь не произойдет в самое ближайшее время, он вынужден будет признаться в своей амнезии.
— В этой палате, — сообщил врач, — у нас несколько тихих больных.
Эллис вошел вслед за ним и взглянул на тусклые, безжизненные лица троих пациентов.
— Кататония, — указал врач на первого мужчину. — Вряд ли даже у вас есть от нее лекарство! — Он добродушно улыбнулся.
Эллис не отвечал. В ere мозгу вдруг всплыло воспоминание. Это был всего лишь обрывок разговора.
— А это этично? — спрашивал он.
В такой же точно палате, на Земле.
— Конечно, — отвечал кто-то. — Мы же не будем трогать нормальных. Но когда речь идет о психически больных, неизлечимых, то ведь их мы ничего не лишаем. Они же все равно не могут пользоваться своим мозгом. Например, идиоты, буйные сумасшедшие… По отношению к ним это милосердие.
И все. Он не знает, с кем тогда говорил. Вероятно, с другим врачом. Они обсуждали какой-то метод лечения умственно неполноценных. Новый метод? Похоже. И судя по разговору, радикальный.
