Журнал «Если» - «Если», 2011 № 07
— Н-ну… не знаю. Так вышло. Я, что ли, ему землю выделял?
Озадаченно помолчали. Пригревало солнышко. Воздух от оголтелого чириканья вибрировал, как полотно двуручной пилы.
— Слушай, — озабоченно сказал Мурыгин, — а что это ни одной собаки не видать? У сторожа целая свора кормилась…
— Разбежались, — предположил Костик. — Чужого почуяли.
— А кошки тогда почему не разбежались?
— Ну, кошки! Кошки сами инопланетяне…
Там, откуда они прибыли, определенно что-то творилось. Рычала и погромыхивала тяжелая техника. Потом кто-то оглушительно откашлялся.
— Мужчина в черном плаще и мужчина в рыжей куртке!.. — произнесли в мегафон. — Немедленно покиньте опасную зону! Повторяю: мужчина в черном плаще и мужчина в рыжей куртке…
Оба мужчины оглянулись на звук. У въезда на пустырь стояло гусеничное страшилище защитного цвета и шевелились камуфлированные робы.
— Эмчеэсники, что ли? — всматриваясь, спросил Мурыгин.
— Похоже… — хмыкнул Костик, тоже поднимаясь на ноги. — Не дай бог выручать полезут… Все в порядке! — крикнул он, сложив ладони рупором. — Ничего не надо! Нам здесь хорошо!..
— Мужчина в черном плаще и мужчина в рыжей куртке… — не унимались за овражком.
— Вообще-то она бежевая, — недовольно заметил Мурыгин.
— Кто?
— Куртка.
Спасатели вдали совещались. Видно было, как старшой жестикулирует мегафоном. Потом снова поднес устройство к губам:
— Вы находитесь в опасной зоне. Вашей жизни угрожает…
— Где ж вы, суки, были, когда меня сегодня с приставами выселяли? — закипая, произнес Костик. — Опасность? Какая в мандат опасность? Спасатели! Ты меня от государства спаси, а с инопланетянами я как-нибудь сам разберусь!.. Нет, ты видел, Серый? — возмущенно обернулся он к Мурыгину. — За жизнь они нашу волнуются, а? Выкинули на помойку — и волнуются!..
— Уймись! — попросил тот.
Бесполезно. Стоеростин был вне себя. Все переживания последних дней собрались воедино и выплеснулись наружу.
— Ну вытащишь ты нас отсюда! — уже орал Костик в сторону овражка. — А ночевать мне где?.. Нас здесь гладят, козлы! Так вам уже и это влом?..
Внезапно запнулся. По физиономии разлилось блаженство.
— Молчу-молчу-молчу… — глумливо заверил он, но не Мурыгина и уж тем более не эмчеэсовцев.
Тем временем гусеничная амфибия рявкнула, окуталась сизым выхлопным дымом и пошла в наступление. А дальше с ней случилось то же, что двумя днями раньше с серебристым джипом, только на этот раз Сергей Арсентьевич все разглядел в подробностях. Машину понесло юзом, причем задом наперед. Затем плоский нос ее задрался, показалось брюхо — и бронетехника с воем и скрежетом осела в промоину.
Никакого «умб!..» при этом не прозвучало.
Несколько мгновений Мурыгин с Костиком зачарованно смотрели на людскую кутерьму вокруг овражка.
— Ну все, — выговорил наконец Костик. — Теперь им точно будет не до нас. Давай палатку ставить…
Глава 4
Как и предвидел Мурыгин, палатка только именовалась палаткой. Боязно было даже вообразить рабочую биографию этого брезента. Его послужной список наверняка включал и камнепады, и селевые потоки, и как минимум одно случайное попадание в бетономешалку. Хотя, насколько помнится, экстремальным туризмом Костик не увлекался никогда.
Пока удалось растопырить увечное изделие между сливой и вишней, свечерело. Спасатели не мешали. Мурыгина однако тревожило другое: как отнесется к возникновению палатки незримый хозяин пустыря? Пусть матерчатый, а все-таки дом.
Вроде нормально отнесся. Не тронул.
К ночи заметно похолодало. Удачно, без обрушений, заползли внутрь, зажгли свечку в плошке и приступили к скудной безалкогольной трапезе. Техника за овражком порычала-порычала и смолкла. Палатку объяли скрипы, шорохи, прочая первобытная жуть.
— Как думаешь, завтра проснемся? — мрачно пошутил Сергей Арсентьевич.
— Эк тебя! С чего это ты?
— Ну, что ни говори, а место-то заколдованное…
— А-а… — протянул Костик.
В заколдованные места он, надо полагать, тоже не верил.
Стали осторожно устраиваться на ночлег. Язычок свечи колебался, выявляя все новые прорывы в матерчатой подкладке. Палатка была двухслойной, но некоторые дыры — сквозными.
— А почему обязательно дачник? — с неожиданным раздражением спросил Мурыгин. — Почему не разведчик?
— Из космоса, чай? — лыбясь, уточнил Костик.
— Почему бы и нет?
— Разведка боем? А против кого?
— Против нас. За природу.
— А мы, выходит, не природа?
— Я имею в виду: живая природа.
— А мы какая?
Мурыгин начинал злиться. Хотя уж кому-кому, а ему-то было со студенческих пор доподлинно известно, что Костика Стоеростина проще пришибить, чем переспорить.
— Но человек-то борется с природой!
— Гордыня, гордыня… — по-монашески забормотал Костик, запахиваясь и натягивая поглубже лыжную вязаную шапочку, отчего и впрямь стал похож на инока. — Привыкли, понимаешь, звучать… Природа вывела человека с единственной целью — прекратить оледенение. И что бы мы там о себе ни мнили… царь природы, венец творенья… задача наша одна: понизить содержание кислорода в воздухе. Ничего, справляемся… пока. Полярные шапки тают, уровень океана повышается…
— Справляемся — во вред себе?
— Естественно… — В желтоватом мерцании свечи Костик вытянулся в рост, окончательно уподобившись схимнику во гробе. — Любое лекарство справляется с болезнью во вред себе.
— Кому это себе?
— Лекарству. Или ты хочешь оспорить жертвенную сущность таблетки?
Мурыгин подумал, посопел.
— То есть справимся — вымрем?
— Скорее всего…
— Просто так языком треплешь или что-то из этого следует?
— Следует, — произнес Костик, неподвижно глядя в драный потолок. — Сдается мне, что дачник наш, скорее всего, местный. Не из какого он не из космоса, а с самой что ни на есть Земли. Соседушко. И явно не хочет приносить себя в жертву природе. Иначе зачем бы ему исправлять то, что мы наворотили? Хотя бы на таком пятачке…
— Минутку! — Мурыгин приподнялся на локте. — Если он с Земли, то почему же раньше ничего подобного не случалось? Раньше-то он где был?
— А теперь он где?
Кротко заданный вопрос прозвучал жутковато. Передернуло даже. За ветхим брезентом шуршала ночь. Подала голос неведомая птица — возможно, сова. А собак и в самом деле не слыхать…
