Джон Уиндэм - Библиотека современной фантастики. Том 8. Джон Уиндэм
Нам стало легче, когда улицы остались позади и мы оказались на просторе, где не было несчастных людей, бредущих на ощупь неизвестно куда. На полях, заросших травой, мы заметили только две или три небольшие группы триффидов, ковыляющих в южном направлении. Каким-то образом они ухитрились вытянуть из земли колья, к которым были прикованы, и волокли их на цепях за собой. Я вспомнил, что несколько десятков экземпляров содержались в загоне при зоопарке, некоторые на привязи, а большинство просто за двойной оградой, и удивился, как им удалось оттуда выбраться. Джозелла тоже заметила их.
— Для них это, наверно, безразлично, — сказала она.
Остаток пути мы проехали без задержки. Через несколько минут я затормозил возле ее дома. Мы вышли из машины, и я распахнул ворота. Короткая подъездная дорога вела вокруг лужайки с кустарником, скрывавшим фасад дома со стороны шоссе. Едва мы обогнули ее, как Джозелла вскрикнула и побежала вперед. На гравии ничком неподвижно лежал человек. Лицо его было обращено к нам, и в глаза мне сразу же бросилась яркая красная черта на его щеке.
— Стойте! — заорал я.
Вероятно, тревога в моем голосе заставила ее замереть на месте.
Теперь я заметил триффида. Он затаился в кустарнике поблизости от распростертого тела.
— Назад! Живо! — крикнул я.
Она колебалась, не спуская глаз с лежащего.
— Но должна же я… — начала она, оборачиваясь ко мне. Затем она остановилась. Глаза ее расширились, и она завизжала.
Я круто повернулся и увидел перед собой другого триффида, громоздившегося всего в нескольких шагах за моей спиной.
Одним машинальным движением я закрыл лицо руками. Я услыхал, как свистнуло жало, нацеленное в меня, но не было беспамятства, не было и мучительной жгучей боли. В подобные моменты мысль работает с молниеносной быстротой; тем не менее инстинкт, а не разум бросил меня на триффида, прежде чем тот ударил вторично. Я столкнулся с ним, опрокинул и, падая вместе с ним, вцепился обеими руками в верхнюю часть стебля, крутя и выворачивая чашечку с жалом. Стебель триффида не ломается, зато его можно как следует измочалить. И прежде чем я поднялся на ноги, стебель у этого триффида был измочален на совесть.
Джозелла стояла на том же месте как пригвожденная.
— Идите сюда, — сказал я. — В кустах позади вас есть еще один.
Она со страхом оглянулась через плечо и подошла.
— Он же ударил вас, — сказала она. — А вы даже не…
— Сам не понимаю, в чем дело, — сказал я.
Я поглядел на поверженного триффида. Затем вспомнил про оружие, которым мы запаслись, имея в виду совсем других врагов, вынул нож и отрезал жало у основания.
— Вот оно что, — сказал я, показывая ей пузырьки с ядом. — Глядите, какие они пустые, все сморщились. Если бы они были полны хотя бы наполовину… — Я опустил книзу большой палец.
Это обстоятельство, а также мой благоприобретенный иммунитет к яду спасли меня. Все же на тыльной стороне ладоней появилась поперечная розовая полоса, а шея чесалась дьявольски. Я все время тер ее, пока стоял и рассматривал жало.
— Странно… — пробормотал я скорее себе под нос, чем для нее, но она услышала.
— Что странно?
— Мне никогда не приходилось видеть, чтобы пузырьки с ядом были совершенно пустыми, как эти. Он, должно быть, здорово поработал жалом сегодня.
Сомневаюсь, чтобы она слушала меня. Ее внимание было вновь поглощено человеком на подъездной дороге, и она разглядывала триффида, стоявшего подле него.
— Как бы нам взять его оттуда? — спросила она.
— Ничего не получится, пока там торчит эта штука, — ответил я. — И кроме того… Видите ли, боюсь, ему уже ничем нельзя помочь.
— Вы хотите сказать, что он мертв?
Я кивнул.
— Да. Несомненно. Я видел людей, пораженных жалом. Кто это?
— Старый Пирсон. Он был у нас садовником. И шофером у отца. Такой славный старик… Я всю жизнь знала его.
— Мне, право, очень жаль… — начал я, не зная, какие слова сказать в утешение, но она прервала меня.
— Глядите!.. Глядите, вон там! — Она показывала на тропинку, ведущую за угол дома. Из-за угла была видна нога в черном чулке и женской туфле.
Мы тщательно осмотрелись и затем перешли на другое место, откуда было лучше видно. Девушка в черном платье лежала в цветочной клумбе, вытянув ноги на тропинку. Ее милое, свежее личико было обезображено яркой красной линией. У Джозеллы перехватило дыхание. На глазах выступили слезы.
— О!.. О, это же Анна! Бедная маленькая Анна, — проговорила она.
Я попытался утешить ее.
— Они ничего не почувствовали — ни он, ни она, сказал я. — Если жало убивает, оно убивает мгновенно.
Триффидов в засаде здесь, видимо, больше не было. Может быть, обоих убил один и тот же. Держась рядом, мы пересекли тропинку и ступили в дом через боковую дверь. Джозелла позвала. Никто не отозвался. Она позвала снова. Мы стояли и вслушивались в мертвую тишину, царившую в доме. Она повернулась и взглянула на меня. Не было сказано ни слова. Она медленно повела меня по коридору к двери, обитой фланелью. И едва она приоткрыла дверь, как что-то просвистело в воздухе и шлепнулось о створку и притолоку дюймом выше ее головы. Она торопливо захлопнула дверь и поглядела на меня расширившимися глазами.
— Один там, в зале, — сказала она.
Она произнесла это испуганным полушепотом, как будто триффид мог подслушать ее.
Мы вернулись к боковой двери и снова вышли в сад. Ступая по траве, чтобы не шуметь, мы направились вокруг дома и остановились перед входом в холл. Стеклянная дверь была раскрыта настежь, одна из стеклянных панелей расколота. След из ошметок грязи тянулся через ступеньки и по паркету. Там, где след кончался, посередине комнаты стоял триффид. Верхушка его стебля почти касалась потолка, и он тихонько покачивался на месте. Возле его сырого косматого основания лежал пожилой человек в ярком шелковом халате. Я крепко взял Джозеллу за руку. Я боялся, что она может рвануться в холл.
— Это… ваш отец? — спросил я, хотя и так знал, кто это.
— Да, — сказала она и закрыла лицо руками. Она вся дрожала.
Я стоял неподвижно, не спуская глаз с триффида на случай, если он двинется в нашу сторону. Затем я подумал о носовом платке и подал ей свой. Сделать ничего было нельзя. Через некоторое время она взяла себя в руки. Вспомнив про ослепших людей, которых мы видели сегодня, я сказал:
— Вы знаете, я бы предпочел, чтобы со мной случилось это, нежели стать, как остальные…
— Да, — отозвалась она после паузы.
Она взглянула на небо. Там была мягкая бездонная синева и плыли облачка, легкие как перья.
![Джон Уиндэм - День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]](/uploads/posts/books/59307/59307.jpg)
