Александр Лазаревич - Генератор желаний
Но представим себе на мгновение обратное: смирные пацифисты-морализаторы каким-то образом ухитрились навязать свою волю драчунам, убедить их, что военные игры глубоко безнравственны. Потребность в более дешевой технологии получения бимарионов будет менее острой. Соответственно менее интенсивными будут исследования в этой области. Поскольку бимарионы будут оставаться дорогими, большинству людей придется экономить, донашивая их до полного износа и одряхления.
Но морализаторы, если это настоящие морализаторы, ухитрятся еще более уменьшить потребность в бимарионах, проповедуя умеренность в потребностях, и вдалбливая людям в голову представление о том, что красота духа важнее красоты тела.
У прогресса нету большего врага, чем морализатор. Морализатор отнимает у человека Мечту, объявляя ее безнравственной, только потому, что человечество еще не может позволить себе осуществить ее по причине своей технической неразвитости. Но мечта – это главный двигатель прогресса, и потому, отнимая у человека мечту, морализатор отнимает вместе с ней и возможность эту мечту осуществить.
Человек может идти по пути прогресса только следуя своим наклонностям – всем наклонностям, не разделяя их на "плохие" и "хорошие", помня о том, что так называемые "дурные" наклонности получили такой ярлык лишь потому, что у человечества не было технической возможности удовлетворить их без ущерба для общества. На протяжении тысячелетий моралисты загоняли "дурные" наклонности глубоко в подсознание людей, где они томились словно дикие звери в клетке, не находя выхода своим силам. Силам, которые могли бы быть направлены на поиск технического решения конфликта между желаниями человека и возможностями общества. Конфликт этот по настоящему может быть решен только техническим путем. Социальнопсихологическое решение, предлагаемое моралистами – всего лишь кажущееся решение, загоняющее болезнь внутрь и создающее видимость излечения.
Чтобы было понятнее, что я имею в виду под техническим решением конфликта между желаниями человека и возможностями общества, приведу конкретный пример. Очень многие люди испытывают желание властвовать над другими людьми. Желание вполне естественное, доставшееся нам от далеких предков, стремившихся стать вожаком стаи. Но поскольку в обществе все одновременно не могут властвовать над всеми, моралисты предлагают социально-психологическое решение проблемы: укротить стремление к власти и проникнуться смирением. Нельзя сказать, чтобы в прошлом человечество не пыталось найти также и техническое решение этой проблемы. Кое-какие успехи были. Ближе всего к техническому решению этой проблемы человечество подошло, создав путем длительной селекции так называемого "друга человека" – собаку. Психологи давно подметили, что больше всего любят собак люди властные, желающие чтобы окружающие им подчинились, но не имеющие возможность в полной мере удовлетворить это желание. Собака, глядящая на хозяина с вошедшей в поговорку "собачьей преданностью" в глазах настоящая находка для таких людей. Достаточно небольшого усилия фантазии, чтобы представить себе, что "собака тоже человек, человек абсолютно преданный тебе и полностью от тебя зависящий.
И все-таки собака – это не совсем человек. Имея в распоряжении бимарионов, можно будет сделать кое-что получше собаки, Как я уже говорил, бимарионы управляются последовательностями электрических импульсов. Импульсов, исходящих из мозга человека, если бимарион используется для мгновенных путешествий или в качестве модуля тела в модульной системе бессмертия. Но вообще-то для бимариона не имеет значения происхождение управляющих импульсов. Вместо чьего-либо мозга, источником их может быть компьютер, снабженный соответствующей программой. Конечно, абсолютно точная имитация человеческого поведения, даже при помощи суперкомпьютеров будущего, – задача невероятной сложности. Но в данном случае нам вовсе не нужна точная копия человеческой души – такая копия, облеченная в тело бимариона, фактически сама стала бы человеком, и в частности, сама бы желала властвовать, и не хотела бы подчиняться другим. Что нам нужно – так это всего лишь модель весьма элементарного поведения поведения подчинения, наподобие собачьего. Возможно даже, что на первых порах, пока суперкомпьютеры не станут достаточно дешевы и доступны, для подобных целей будут использоваться специальные мозговые модули, созданные из мозга собаки. Такие собаки, наделенные человеческим телом, смогут стать великолепными, преданными слугами. Я думаю Вы можете быть вполне уверены, что обретя человеческие руки, Ваш Шарик или Полкан вскоре научится выполнять несложную работу по дому, а человеческие голосовые связки позволят ему разговаривать, ну, по крайней мере, не хуже попугая. И что самое главное – его человечье лицо будет выражать все ту же собачью преданность. Если у Вас есть средства, чтобы содержать не одного Шарика, а многих (а я надеюсь, что с прогрессом техники бимарионы будут становиться все дешевле, а люди все богаче), то Вы вполне сможете стать крупным рабовладельцем, или же султаном с большим гаремом (если, разумеется, бимарионы подобраны соответствующего полу).
Возможно, у кого-то из читателей возникло впечатление, что я проповедую аморализм. Это не так. Я вовсе не говорю, что рабовладение или гладиаторские бои допустимы с точки зрения морали. Сегодняшней морали. Я всего лишь говорю, что в ходе развития техники и соответствующего увеличения возможностей общества, общество сможет позволить себе постепенно снимать со своих граждан все больше и больше запретов, увеличивать их индивидуальные возможности, приближать их к свободе. И это будет истинным моральным прогрессом, ибо прогресс – это увеличение возможностей. Такое определение морального прогресса прямо противоположно определению принятому морализаторами. Для них моральный прогресс означает повышение сознательности, т.е. добровольное принятие все большего числа запретов и ограничений. Если морализаторам удастся навязать свою точку зрения всему человечеству, техническому прогрессу придет конец. Он станет попросту не нужен. Ведь суть технического прогресса в том, чтобы превращать невозможное в возможное, а "сознательный" человек давно убедил себя в том, что невозможное ненужно, более того, оно вредно. Все это напоминает классическую басню о лисе, убедившей себя в том, что виноград, который она не может достать, слишком зелен для нее.
Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы точка зрения моралистов возобладала. Но я отнюдь не призываю искоренить морализм вовсе. Этого тоже делать не следует. Не все так просто в механизме образования новых потребностей, и для него одинаково опасны обе крайности: как полное торжество морализаторства, так и его полное искоренение. Морализатор делает с душой человека приблизительно то же, что делает с деревом садовод-японец, занимающийся искусством "бонсай". Он сажает в цветочный горшок росток обыкновенного дерева. Если бы это дерево росло на свободе, оно выросло бы большим и могучим, но совершенно не интересным, ничем не отличающимся от сотен тысяч других таких же деревьев в лесу. Но этому ростку уготована другая судьба. Садовник туго перетягивает его ствол и ветви проволокой, чтобы задержать жизненные соки, навешивает на ветви тяжелые гири, чтобы искривить их рост. Дерево растет борясь с наложенными на него ограничениями, и в результате вырастает нечто, пусть низкорослое и хилое, но зато уникальное, единственное, неповторимое.
