Михаил Михеев - Путь домой
Стычка закончилась в пользу Петра, но обольщаться не стоило. Обжитые места постепенно заканчивались, леса становились все более глухими, а значит, стоило удвоить осторожность. Интересная, кстати, особенность была у местных лесов – очень они были похожи на многие земные. Если хвойный лес был практически прозрачным и деревья стояли довольно редко, то сейчас, когда местность стала более низкой и влажной, лес пошел смешанный. Вместо псевдососен появились деревья с мелкой, мельче, чем у елок, хвоей, а вперемешку с ними росли многочисленные лиственные растения. Последние отличались разнообразием, но Петр не слишком ими интересовался – ему не интересны были растения, стезю ученого-биолога он никогда на себя не примерял. Отметил он только, что листва на всех деревьях была очень густой и очень темной, хотя и оставалась зеленой. Все это очень затрудняло обзор и делало лес очень мрачным на вид, но, по сути, ничего принципиально не меняло – лес как лес.
Теперь он останавливался только в деревнях, на постоялых дворах, благо их было пока что достаточно и расположены они были в дневном переходе друг от друга. Два раза его пытались ограбить, оба раза бездарно – в первый раз перед одиноким всадником вышли на дорогу трое крепких, одетых в добротную и вполне опрятную одежду мужиков с увесистыми дубинами в руках, и предложили слезать с лошади. Что же, танку плевать, в каком камуфляже зебра. Петр спокойно пристрелил их и поехал дальше. Если кто и сидел еще в засаде, то благоразумно решил не высовываться. И правильно – против бластера в кустах не спрячешься, а как курсант стреляет, он уже продемонстрировал.
Второй раз в него выстрелили из арбалета, в спину. Ну и что? Десантная куртка сделала удар совершенно нечувствительным. В ответ Петр дал очередь по кустам, откуда прилетела стрела. Потом, аккуратно затаптывая занявшиеся было ветки (А как иначе? Подожжешь лес – сам сгоришь, от пожара убежать сложно) он нашел пробитый двумя импульсами труп, а чуть в стороне – второй, с разряженным арбалетом. Отбегались, разбойнички, сами виноваты – если человек едет через лес один, да еще не слишком торопясь, значит, чувствует себя достаточно сильным, чтобы справиться с любой опасностью. Не поняли, не сработал инстинкт самосохранения – получите в лоб тяжелым предметом. Естественный отбор, так сказать.
Примерно через неделю места вновь стали более обжитыми, а еще через два дня Петр выехал к Нововладимиру – крупному городу, стоящему на высоком берегу, в месте впадения широкой и полноводной реки в еще более широкую и полноводную. Судя по всему, тот, кто закладывал этот город, рассчитывал, что он позволит контролировать идущие по рекам транспортные потоки, и угадал. Город, похоже, процветал – он был ничуть не меньше, а может быть, и больше Вегаса, окружен двумя рядами стен, внешней, деревянной, и защищающей центр внутренней, каменной. Плюс было, похоже, нечто вроде кремля, последней линии обороны, хотя с холма, на котором остановил своего коня Петр, видно было плохо – расстояние приличное, да и ракурс неудобный. А вот то, что в городе было много церквей, и церквей богатых, с позолоченными куполами и высокими звонницами, Петр разглядел хорошо, и увиденное ему категорически не понравилось.
Так уж получилось, что одной из причин случившегося в давно забытые уже времена краха Российской Империи, следствием которой явилась чудовищная технологическая деградация и вынужденная изоляция многих планет, в частности, и этой, были религиозные противоречия, вылившиеся в беспощадные междоусобные войны. Население Земли тогда сократилось более чем на треть, а некоторые колонии вовсе вымерли, на много лет оказались невозможны полеты в дальний космос… Тогда, в конечном итоге, к власти пришли технократы, которые решили вопрос с религией очень просто – расстреляли наиболее агрессивных деятелей всех вер и течений (в ряде случаев это закончилось тотальным истреблением целых народов) и в течение сотен лет создавали для всех церквей условия, при которых они вообще не могли влиять ни на что. Простейший пример – человек, замеченный в церкви, молельном доме или просто за совершением любого религиозного обряда более двух раз не мог рассчитывать ни на какую интеллектуальную работу, их уделом становился низкоквалифицированный труд и минимальная зарплата. Вполне естественно, что хотя наиболее мощные религии и сохранились, они утратили всяческое влияние, и количество верующих официально не превышало одного процента населения федерации – люди существа меркантильные и редко идут за слабыми и никчемными, тем более что ту нишу, которые в прошлом занимали священники, давно и с успехом оккупировали психоаналитики. Естественно, что Виноградов с настороженностью относился к явной популярности религии на этой планете и не испытывал желания контачить с местными святыми отцами. Хотя нежелание – это одно, а боязнь – совсем другое. Курсант не боялся – как показала практика, при появлении не предусмотренной проектом дырки в организме одинаково хорошо умирают люди любого вероисповедания, и священники исключением не являются, а бластер – идеальный перфоратор, хоть стены дырявь, хоть человека, пока энергия есть, ему без разницы. Главное, режим правильно выбрать да целиться поточнее.
Однако и выбора большого не было – может, он и проехал бы мимо, но близился вечер. Пришлось толкнуть коня каблуками (а ведь научился за это время ездить, может, не блестяще, но вполне сносно) и направить свои стопы к парому, который как раз готовился отвалить от берега.
Уже собиравшийся отчаливать паромщик недовольно скривился, видя поспешающего к переправе всадника, но все же чуть задержался – по виду, опаздывающий был непонятно кем, одежда пятнистая, камуфляжная, такую и дружинник может носить, и егерь, и князь на охоте надеть не побрезгует. Но вот длинный клинок на бедре и отличные лошади, которые далеко не всякому дворянину по карману, говорил о том, что этот хмырь однозначно из благородных, да и поспешает он не слишком быстро – явно достоинства старается не потерять. Дворяне же – народ говнистый и мелких неприятностей могут устроить кучу. Проще подождать, тем более палкой никто не гонит, а две минуты погоды не делают. Впрочем, дворянин оказался с понятием – целую серебрушку дал и сдачи не спросил, хотя цена переправы медяк с человека и два за лошадь. Тоже, видать, понимает, что не подожди его паромщик – ночевать бы ему на этом берегу, а берег низкий и потому здесь ночью и сыро, и холодно, и земля влажная…
Петр успел. Ночевать на сырой земле не хотелось, отъезжать назад, на холмы – тоже, и потому пришлось пустить лошадей в неспешный галоп. Слишком быстро ехать он пока опасался, и потому чуть не опоздал, но паромщик чуть придержал свою баржу, и Петр в благодарность простимулировал его монетой. Недовольное морщинистое лицо мужика разгладилось, и он бодро погнал паром через реку, к невысокой пристани, уже затягиваемой туманом.
