Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи
Улицы были относительно пустынны, лишь случайный кэб прогрохотал в направлении Юстона, скорее всего, нанятый у черного хода одного из театров, что на Шафтсбери-авеню. Извилистым путем Эшер прошел квартал насквозь: миновав старые конюшни позади Бэдфорд-Плейс, проскользнул темным переулком вдоль ряда ям, сливавшихся в подобие крепостного рва между тротуаром и стенами из розового кирпича. Пересек Брутон-Плейс и очутился в заднем дворе, откуда просматривалось и окно Лидии, и его собственное. Там, в сырой и гулкой темноте, насыщенной мерзкими запахами из сотен мусорных баков, он остановился, всматриваясь в глубину переулка.
Вампир следил за его окном.
Эшер не сразу различил темную угловатую фигуру на фоне мрачной стены. Будь это Исидро с его зловещей способностью часами пребывать в неподвижности, Эшер бы просто не заметил соглядатая. Но вампир пошевелился, и то, что казалось бледным пятном на кирпичной стене, оказалось белым угловатым лицом и большими руками, неловко вцепившимися в воротник черного потрепанного пальто. В памяти всплыли слова Исидро: «Я все время ощущаю ауру, аромат человеческой психики, а не только запах крови… Вы бы поняли, если бы встретились не со мной, а с другими вампирами…»
«К черту! – злобно подумал Эшер, взбешенный тем, что они преследуют его, следят за ним. – Я никого не найду с таким информатором, как Исидро! Они меня не убьют, пока я на них работаю… Хотя…» – мысленно добавил он, направляясь в глубь переулка.
Услышав шаги, вампир обернулся. На секунду глаза его отразили тусклый свет фонаря и вспыхнули по-кошачьи. Эшер заметил мерцание клыков.
– Иди сюда, – сказал он, чувствуя, что вампир сейчас кинется. На прусских крестьян такой надменный повелительный тон обычно оказывал магическое действие. Вампир замер в растерянности и наконец понял, что к нему обращается тот, за кем он следил.
Двигался он неуклюже, без смертельной грации Исидро – и Эшер облегченно выдохнул.
– Это ты?.. – Вампир остановился в нескольких футах от него, уставив из-под узких, но массивных надбровных дуг мерцающие глаза. – Меня зовут Забияка Джо Дэвис.
Произношение выдавало в нем уроженца Нью-Ламбет-Кат. Он нервно облизал губы, обнажив при этом клыки. После уравновешенного, изящного Исидро выглядело это весьма неэстетично. Потом добавил свирепо-испуганно:
– Попробуй только пикни! Высосу досуха – как кошка ухо не вылизывает!
Секунду Эшер изучал его с нарочитым презрением. Это был мужчина лет двадцати, длиннорукий, грубого сложения, выглядевший неуклюже в черном, плохо сидящем пальто. Куда больше подошла бы ему куртка мельника или докера. Черные волосы свисали из-под пятишиллинговой шляпы, под ногтями чернела невычищенная засохшая кровь.
– Ты мог бы сделать это и раньше, – отрезал Эшер. – Несколько дней назад. Почему ты следишь за мной?
Дэвис приблизился еще на шаг. Запах старой крови от его одежды был отвратителен. Когда он говорил, изо рта, казалось, тянуло моргом.
– Этот… Исидро… Он ушел?
Эшер остро чувствовал, насколько хрупок под ногой ледок.
– Понятия не имею, – холодно ответил он. – Сначала он шел за мной, потом исчез. Я, во всяком случае, его не слышал. Да и никто бы не услышал.
Забияка Джо нервно огляделся, и Эшер ясно видел страх в его голубых налитых кровью глазах. Вампир подступил вплотную, когтистые пальцы вцепились в рукав, голос упал до хриплого шепота: – Ты ему говорил обо мне? Он узнал про меня? Эшеру стоило большого труда скрыть удивление.
– Ты хочешь сказать, что раньше он о тебе не знал?
Пальцы, сомкнувшиеся на его руке, напомнили Эшеру еще одно фольклорное предание: что у вампира хватит силы на десять человек. У Исидро, во всяком случае, хватило бы.
– Если ты про меня скажешь, если ты скажешь хоть что-нибудь обо мне, я тебя убью, – прошелестел Дэвис. – Они убьют меня – Гриппен и этот .папистский ублюдок Исидро, если что-нибудь про меня узнают, если узнают, что Кальвар сделал меня. Они уже убили Недди Хаммерсмита и Лотти. Боже, ведь эти-то были из выводка самого Гриппена! Последний подонок – и тот не станет убивать своих! А теперь за мной следят, меня высматривают…
– Кто? – резко спросил Эшер. – Как ты об этом догадался?
– Проклятье, ты что же, думаешь, я бы стал спрашивать у живого человека, если бы мог узнать сам? – Забияка Джо повернулся, согнув руки в локтях; лицо его исказилось ненавистью и страхом, и Эшер с трудом удержался, чтобы не отшатнуться и не показать, насколько он сам испуган. – Мой черед, я тебе говорю! Я слышу, как они сговариваются! Они говорят: пусть остальные умрут! Я стою в тени на улице и слышу каждое их слово! Они говорят: кто-то убивает колом в сердце, как в старых книжках, и вытаскивает потом на солнце! Защити меня, ты же тех, других, защищаешь!..
Его пальцы вновь сгребли рукав Эшера. Размышлять времени не было.
– Я буду тебя защищать, – сказал он, – если ты поможешь мне и ответишь на мои вопросы. Кто ты? Почему другие хотят убить тебя?
Его властный негромкий голос немного успокоил Дэвиса, но ответ вампира все же был резок:
– Говорю тебе, я из выводка Кальвара. А Гриппен – хозяин Лондона. Никто не осмеливается заводить своих птенцов без его соизволения. Гриппен хочет, чтобы в Лондоне был только он сам и его выводок, его рабы…
– Да, но Кальвар – не из выводка Гриппена.
Дэвис затряс головой – раздраженный, усталый, сбитый с толку.
– Нет. Он говорил, что сам из Парижа, хотя по-английски болтает, как нормальный человек. Он сделал меня, сказал, что я буду жить вечно, буду иметь что захочу и никогда не умру! Он не говорил, что все может так обернуться! – Отчаяние зазвучало в его голосе. – Я уже месяц брожу от столба к столбу, боюсь спать дважды в одном и том же месте! Прячусь от Гриппена, прячусь от Исидро… Кальвар сказал, что позаботится обо мне, научит всему! Все не так! Каждый звук меня оглушает, а запах живой крови…
Он запнулся, облизнул губы и лихорадочно уставился на горло Эшера, словно пьяница, забывший о зароках. Медленно он прошептал:
– Прошлой ночью я убил девчонку – около Лаймхауса – и с тех пор еще не выходил на охоту! У меня как будто мозг высасывают от голода! Я не желаю знать, как убивают другие, как это у них положено…
Эшер почувствовал, как рука, ухватившая его за рукав, начинает сгибаться, подтягивая его к искривленному клыкастому рту. С деланным спокойствием он спросил:
– Так ты говоришь, за тобой следят?
Дэвис вздрогнул, словно внезапно очнувшись от сна, и снова лихорадочно облизал губы.
– Я не знаю, – прошептал он. – Иногда мне кажется, кто-то смотрит мне в спину. Оборачиваюсь – никого! А иногда… Я не знаю. – Он потряс головой, верхняя губа вытянулась, скрывая клыки. – Я не хочу умирать! Я уже умирал однажды. Я прошел через это с Кальваром! Я бы не позволил ему сделать это со мной, просто я не хотел умирать! Исусе Христе, я же не знал, что все так обернется!
