Виктория Гетто - Волк. Зрелость.
Ююми вздрогнула — в проницательности хозяйки дворца не откажешь. А та, словно не замечая её волнения, продолжила:
— Впрочем, можешь не волноваться. Если, конечно, мой отец не потребует твоей выдачи за какое‑нибудь страшное преступление. Убийство, подлог, предательство…
— Я не предавала Кланы! В отличие…
И осеклась, спохватившись. Но Ооли уже прищурилась:
— В отличие от меня? Ты это хотела сказать?
— Светлая юили! Простите! Простите, ради всех Богов! Я не хотела вас обидеть или оскорбить!
— Оставь! Прекрати сейчас же!
Ююми с ужасом поняла, что сейчас разгневала свою работодательницу и единственную заступницу на всей планете до глубины души. Та искренне хотела с ней подружиться, но вместо этого наткнулась на презрение и… Затаённое отвращение. Девушка сжалась, но было поздно. Ооли поднялась, холодно взглянула на неё, потом коротко бросила:
— Тебя отведут в зал.
И стремительно вышла из комнаты…
Аами невидящим взглядом смотрела на стену комнаты, украшенной пышным ковром, когда двери распахнулись, и на пороге появился мальчик–слуга:
— Доса, следуйте за мной. Вас приказано отвезти в гостиницу. А вам — ожидать там дальнейших распоряжений.
Тёмные Боги! Это конец всему! Всем надеждам на лучшее. А она там хотела начать новую жизнь, подальше от ур Сареми, надежде, что сможет добиться лучшего и заставить отца и Клан вновь признать её. И всё из‑за того, что она забылась! Потеряла чувство реальности, не смогла сообразить, что живёт теперь в человеческом мире, и её окружают люди, а не саури…
Снова длинный путь по коридорам и галереям. На одной из них она увидела внизу огромный зал, до отказа наполненный гостями. Все танцевали под прекрасную музыку, смеялись, оживлённо разговаривали, сновали слуги, обнося людей подносами с напитками. Веселье было в самом разгаре. Но, увы, уже не для неё…
— Ваши вещи, доса.
Удивительно, но мальчик очень чисто говорил на Истинной речи. Специально послали? Действительно. Иначе, как бы она поняла, что от неё требуется? Машинально одела шубку, набросила на голову подаренный платок. Впрочем, остальное тоже. Подарок. Она прибыла на Фиори лишь в лёгкой курточке и комбинезоне. Всё, абсолютно всё, от чего сейчас ломятся шкафы и полки в её комнате на руднике, подарено её светлой юили, которой она, презренная, отплатила самой чёрной неблагодарностью. И её начальник наверняка не откажет себе в удовольствии отыграться на ней за оскорбление своей госпожи. Ведь Ооли, будучи женой императора Фиори, так же его госпожа… Лошадь, запряжённая в сани. Возчик дождался, пока она усядется, резко рванул животное с места. И — вновь глухое молчание. Хотя он может и не знать её языка. Такой длинный и бесконечный путь до гостиницы, где они остановились. А внизу, в долине — огромный, сияющий огнями дворец, из которого даже сюда доносятся звуки музыки. Хайар. Как бы ей хотелось сейчас закружиться в благородном танце, пусть даже и с человеком. Всхлипнула. Но человек, управляющий лошадью, даже не обернулся. Только всё понукал своё животное, торопясь быстрее избавиться от пассажирки…
Глава 7.
…Дмитрий появился на следующее утро. Ююми всю ночь просидела у погасшего камина, не в силах уснуть. Человек вошёл, окинул её равнодушным взглядом, потом сухо бросил:
— Собирайся. Уезжаем через час.
Ровно через указанное время она вышла из комнаты, он уже ждал её с вещами. Молча пошёл вперёд. Не стал, как перед праздником, забирать её вещи, не помогал, поддерживая под локоть. Молча уселся в сани, без всякого проявления той, так необходимой ей сейчас и ненужной тогда, заботы. Просто плюхнулся поближе к возчику и всю дорогу обсуждал с тем неизвестно что на туземном языке. В грузовике пустил её в кабину, откинул подвесную койку, сам уселся в кресло и всю дорогу промолчал, хотя Ююми несколько раз пыталась завязать с ним разговор. Мужчина демонстративно игнорировал её, словно пустое место. А дальше стало ещё хуже: ни 'доброе утро', ни 'спокойной ночи'. Словно она — пустое место. Каждое утро она находила на своём столе пачку бумаг, которую необходимо было разобрать и обработать. Девушка старалась, но все её усилия оставались тщетными. Ни похвалы, ни ругани, когда она от отчаяния специально наделал ошибок. Просто полное и демонстративное игнорирование. Но намного хуже было другое — когда она попыталась набрать номер, забитый в память её браслета, ответом был сухой голос автоматического ответчика: 'Абонент не имеет желания общаться с вами. В соединении отказано'. Ююми осталась совершенно одна. Ни собеседника, пусть даже и вынужденного. Ни малейшего внимания к ней. От отчаяния саури уже начала подумывать об отказе от подданства и возвращении домой. Там она могла хотя бы общаться. А здесь, на Фиори — словно тень. Призрак. Который просто терпят за неимением лучшего. Меньшее зло. Было в языке Кланов такое понятие. Так пролетело четыре месяца. Полных молчания. И — тихого отчаяния. Она не знала, что на языке людей такое поведение называется бойкотом. Но действовал древний метод безотказно. Наступило лето, но в горах оно было практически незаметно. Всё–тот же вечный снег, разве что солнышко дольше задерживалось на небе, и когда стихал ветер, Ююми выбиралась наружу, чтобы постоять под его тёплыми лучами. Ведь истинный саури не может обходиться без ласки светила, каким бы оно ни было. Раз в месяц Дмитрий улетал на день вниз, в долину, отвозя добытые камни. Опять же молча, не предлагая ей поехать с ним, чтобы купить чего‑либо, как в тот первый раз. Девушка поняла, что тогда мужчина совершил неслыханный по своей доброте поступок, переступил, неким образом, через самого себя, когда попытался протянуть бывшему врагу руку дружбы. И чем же она ответила? Тем же плевком в лицо, как и светлой юили? Кто же она такая, что всем, кто пытается ей помочь, отвечает лишь оскорблениями? О многом передумала и многое поняла саури за эти чёрные дни. Каждый день казался вечностью. Бесконечной, полной тьмы. Лишь работа помогала немного забыться. Она похудела, перестала уделять своей внешности должного внимания. Ей было уже всё–равно. Совершенно. Девушка уже не жила, а тихо существовала, начиная угасать. Работа, вот что ещё держало её как‑то на плаву. И надежда, что, может быть, её когда‑нибудь простят. Или она умрёт. Одно из двух. Пролетело ещё два месяца. Но стало лишь хуже. Однажды Рогов улетел вниз во внеурочное время. Опять один, хотя она, в отчаянии, хотела попроситься с ним, чтобы хотя б пройтись по городу, посмотреть пусть даже и на людей, но на других. Услышать их голоса, речь, увидеть наряды. Купить, в конце концов, какую‑нибудь безделушку. Но проснувшись от гула двигателей грузовика, поняла, что её планы потерпели полный крах. А вечером он не вернулся. Девушка встревожилась не на шутку, вдруг что случилось? Принялась обзванивать все имеющиеся номера, и лишь когда вышла на связь с канцелярией Вождя Вождей, ей ответили, что Владыка отбыл на Фиори отпраздновать рождение второй внучки. Её словно обожгло ударом хлыста. Так вот куда исчез Рогов! И не взял её с собой! Бросил на опостылевшем ей руднике! Это стало последней каплей, переполнившей чашу её терпения. Вернувшись в свой кабинет, Ююми уселась в кресло, обвела взглядом вокруг себя. Надоевшая ей до тошноты стандартная обстановка. Чистота в доме поддерживалась роботами, так что в кабинете было всегда убрано. Коридор. Баня. Её комната. Его комната. Холл, кухня и небольшой зал. Всё. Вниз, в сам рудник, у неё допуска не было. И не будет. Аккуратно сложила обработанные бумаги, отнесла в его кабинет. Сложила на столе. Затем вернулась к себе, уселась за стол, набрала короткий текст. Окинула его взглядом. Отрицательно покачала головой — нет. Слишком патетично. Слишком… Она неудачница. Попыталась как то выжить, наладить свою судьбу, и ничего не получилось. Потому что она забыла, кто есть на самом деле. Не сложилась военная карьера, несмотря на то, что ей повезло выжить. Не получилось выйти замуж, будущий супруг просто желал её убить. Не вышло начать всё сначала и в новом мире, умудрившись рассориться с единственным соплеменником, к тому же пригревшим её. И что теперь? Что дальше? Бежать некуда. Она никому не нужна. Все отвернулись от неё. Утопить своё горе в вине? Это означает пасть даже ниже, чем её статус сейчас. Покончить с собой? Уйти в горы и там замёрзнуть? Никто не прольёт даже слезинки на её похоронах. И, самое страшное — о её смерти не известят родной Клан. Потому что она скрыла своё происхождение, когда подписывала иммиграционные бумаги. Да и нет у неё желания сообщать о столь великом позоре, как самоубийство шурхи, пусть и бывшей. Потому что это настолько запачкает репутацию Голубой Листвы, что её имя станет самым проклинаемым в Галактике. Но и существовать подобно растению она уже не в силах… Просто не в силах. Ююми всхлипнула, бездумно глядя в давно погасшую сферу голоэкрана…
