Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 2
— Вы идите, а не то нарветесь на неприятности, — проговорила она.
Лифты без устали свозили народ с верхних этажей. Арвардан, Пола и Шварц оставались единственным островком твердой земли в человеческой реке.
Позже, оглядываясь назад, Арвардан понимал, что чуть было не бросил девушку в тот миг. Он мог тогда уйти и больше не увидеть ее, и его совесть была бы чиста. И все обернулось бы по-другому, и Великая Галактическая Империя погибла бы в хаосе и разрушении.
Но Арвардан не покинул девушку. Охваченная страхом и отчаянием, она уже не была красивой, да и никто бы не был на ее месте, но Арвардана тронул ее беспомощный вид. Он пошел было прочь, но остановился.
— Вы остаетесь?
Она кивнула.
— Но почему?
— Потому что, — залилась она слезами, — потому что я не знаю, что делать.
Перед ним была перепуганная девчонка — пусть она землянка, какая разница? Арвардан смягчился.
— Если вы скажете мне, в чем дело, я постараюсь помочь.
Она не ответила.
Все трое представляли собой живую картину. Шварц присел на корточки, слишком подавленный, чтобы следить за их разговором и удивляться, с чего это вдруг опустел универмаг, и закрыл лицо руками в немом жесте отчаяния. Пола рыдала. Раньше она никогда даже не представляла себе, что можно испытывать такой страх. Озадаченный Арвардан неуклюже поглаживал ее по плечу, пытаясь утешить, и в голове у него застряла мысль, что он впервые прикоснулся к землянке.
И тут к ним подошел маленький человечек.
Глава 9
Происшествие в Чике
Лейтенант чикского гарнизона Марк Клауди медленно зевнул и с тоской уставился в пустоту. Он дослуживал на Земле второй год и не мог дождаться, когда его переведут.
Во всей Галактике не было такой трудной службы, как на этой жуткой планете. В других мирах между военными и штатскими существовали определенные приятельские отношения, особенно если штатские были женского пола. Там солдат чувствовал себя свободно и непринужденно.
Здесь же казарма была тюрьмой с противорадиоактивными стенами и тщательно фильтруемой атмосферой. Приходилось носить пропитанные свинцом защитные костюмы, тяжелые и холодные, их нельзя было снимать, не рискуя здоровьем. И в довершение ко всему, не могло быть и речи о братании с гражданским населением, даже если допустить, что кто-нибудь из солдат с тоски и одиночества захотел бы связаться с «земляшкой».
Что же еще оставалось, кроме как дрыхнуть или, на худой конец, кимарить, а в промежутках медленно сходить с ума?
Лейтенант Клауди потряс головой в тщетной попытке разогнать туман, сел и стал натягивать башмаки. Часы показывали, что до вечерней жратвы еще есть время. Но вдруг лейтенант как ужаленный вскочил с кровати в одном ботинке, горько сожалея о том, что не успел причесаться, и отдал честь — перед ним стоял старший по званию.
Полковник пренебрежительно оглядел его, но не сделал замечания, а сказал отрывисто:
— Лейтенант, нам сообщили о беспорядках в центре города. Отправляйтесь с дезинфекционной командой к универмагу Дунхема и разберитесь, в чем там дело. Проследите, чтобы ваши люди были полностью защищены против лучевой лихорадки.
— Лучевая лихорадка?! — вскричал лейтенант. — Прошу прощения, полковник, но…
— Выступить через пятнадцать минут, — холодно сказал полковник.
Арвардан первым увидел человечка и замер, но тот сказал:
— Здорово, начальник. Здорово, верзила. Скажи дамочке, чтобы не убивалась так.
Пола вскинула голову, затаив дыхание, и машинально прижалась к внушительному на вид Арвардану, а тот так же машинально обнял ее за плечи, даже не заметив, что прикоснулся к землянке во второй раз.
— Что вам надо? — резко спросил он.
Остроглазый человечек нерешительно вышел из-за прилавка, заваленного пачками товара, говоря заискивающе-нахальным тоном:
— Там на улице заваруха, но вы, барышня, не беспокойтесь. Я проведу вашего красавца обратно в институт.
— Какой институт? — испугалась Пола.
— Да ладно вам. Я Наттер, у меня фруктовый ларек как раз напротив Института ядерных исследований. Я вас там сто раз видел.
— Послушайте, — обратился к нему Арвардан, — а в чем дело?
Наттер весь затрясся в приступе веселья.
— Они думают, у него лучевая лихорадка.
— Лучевая лихорадка? — дуэтом повторили Арвардан и Пола.
— Ага. С ним обедали двое таксистов, от них и пошло. Слухи-то быстро расходятся.
— Значит, гвардейцы у выхода ищут человека, больного лихорадкой? — спросила Пола.
— Точно.
— А вы почему не боитесь лихорадки? — осведомился Арвардан. — Ведь администрация сама ждет снаружи, не решается войти. Ждут дезкоманду чужаков.
— А вы, значит, не боитесь.
— А чего бояться? Нет у него никакой лихорадки. Поглядите — ни болячек на губах, ни жара, глаза нормальные. Что я, лихорадки не видал? Давайте-ка пошли отсюда.
— Нет-нет. Мы не можем, — снова испугалась Пола. — Он… он…
— Я его выведу, — понимающе заверил Наттер. — Нет проблем. Безо всякой карточки.
Пола чуть не вскрикнула, и Арвардан неприязненно спросил:
— Вы настолько важная персона?
Наттер хрипло засмеялся и похлопал себя по лацкану.
— Агент Общества Блюстителей. Мне вопросов не задают.
— Но зачем вам это нужно?
— Честная сделка. Вы в затруднении, я могу вам помочь. Сотня кредиток, скажем. Вы платите, я делаю. Пятьдесят — сейчас, пятьдесят — после доставки.
— Вы заберете его в Братство! — с ужасом прошептала Пола.
— Зачем? Он им ни к чему, а я заработаю свою сотню. Смотрите — дождетесь чужаков, а они и убить мужика могут, пока разберутся, есть у него лихорадка или нет. Вы чужаков знаете — их не волнует, что они убьют землянина. Им чем больше убил, тем лучше.
— Возьмите с собой девушку, — сказал Арвардан.
— Э нет, начальник, — хитро глянул Наттер. — У меня риск учтенный. Одного-то я выведу, а двоих может не получиться. Если уж брать, так того, кто больше стоит. Разумно ведь, а?
— А я тебе ноги вырву, понял?
Наттер вздрогнул, но тут же рассмеялся.
— Ну и дурак. Все равно тебя возьмут, да еще и за убийство отвечать придется. Так что лапы прочь, начальник.
— Ну, пожалуйста, — тянула Арвардана за руку Пола, — мы должны попробовать. Пусть он делает, как знает. Вы ведь нас не обманете, правда, господин Наттер?
Наттер скривил рот.
— Твой большой дружок мне руку вывернул. Напрасно он это сделал. Я не люблю, когда меня трогают. Придется взять с вас еще сотню — всего двести.
