Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)
Мне стало ясно, какое огромное значение имеет это кладбище. Очевидно, благодаря скоплению увечных космических кораблей поддерживался в боеспособном состоянии флот халиан. Стоит уничтожить эту свалку – и кто знает, как далеко придется им лететь, чтобы раздобыть замену?
Производство – основа любой технологической цивилизации – мало интересовало халиан. Среди хорьков, конечно, была каста, занимавшаяся кое-каким ремонтом, и со временем халиане, вероятно, смогли бы образовать нечто вроде гильдии ученых и мастеровых, но они предпочли пойти по мистическому пути, стать пророками и певцами магической и поэтизированной псевдотехнологии. Мне довелось больше узнать об этом от Поющего о Далеком Доме, мастера целенаведения из отряда Тостига. Но все это случилось позднее. А сейчас я догнал Тостига, который наконец остановился возле корабля средних размеров, чуть больше флотского крейсера.
Тостиг повернулся ко мне:
– Мой друг, вам придется сделать выбор. У меня весьма простое предложение.
– Если я правильно догадываюсь о сути вашего предложения, – ответил я, – то мой выбор уже сделан.
– И каково же решение?
– Полагаю, вы хотите, чтобы я помог привести эти корабли в рабочее состояние? Тогда вы сможете дать бой нашему Флоту, и на этот раз итог может оказаться более удачным для вас. Мой ответ – нет.
– Я не осуждаю вас за отказ, – проговорил Тостиг. – Нельзя требовать предательства от уважающего себя воина. И вообще, подобное задание превышает возможности человека. Нет, я имел в виду совсем другое.
– Что же тогда?
– Взгляните, – указал Тостиг. – Это мой личный корабль. Вы, возможно, знаете, что мы, халиане, воюем под предводительством выборных военачальников, каждый из которых имеет свой корабль. Собственно говоря, мы даже не ведем войн, потому что всякая война подразумевает битву до победного конца. Мы сражаемся ради добычи, но чаще всего ради славы. Когда не предвидится ни добычи, ни славы, некоторые, а точнее большинство, не видят ничего зазорного в том, чтобы перебраться в другое место, где обстоятельства могут сложиться более благоприятно.
– Могу заверить: если речь идет о том, чтобы вы убрались отсюда, я полностью к вашим услугам.
Разумеется, я сказал это с иронией. Но Тостиг воспринял мои слова абсолютно серьезно.
– Иуда, это является решением проблемы. Ведь я всего лишь хочу, чтобы вы помогли привести этот корабль в работоспособное состояние. Как только он будет готов к взлету, я погружу на него своих солдат и мы отправимся искать удачи в других местах. Думаю, любое из них привлекательнее, чем Цель.
Я обдумал его предложение.
– Дадите ли вы мне слово, что покинете Цель?
– Конечно.
– И не будете больше сражаться против человечества?
– Не говорите глупостей, – ответил Тостиг. – Конечно, я буду сражаться против человечества. Вы же понимаете: таковы правила игры. То есть я хочу сказать, что халианскому воину просто больше ничего не остается делать.
– Не знаю, – сказал я, – будет ли для человечества какая-нибудь польза, или же с моей стороны это окажется предательством.
– Но вы ведь не можете знать наверняка? – спросил Тостиг. – Однако сдается, что при таком раскладе мы оба останемся в живых. Да и кто может знать, какое будущее уготовано каждому из нас или нашим расам? Вы находитесь в ненадежной ситуации, которая, конечно, может разрешиться благополучно. А может выйти и по-другому. Бесспорно одно: если вы не согласитесь, то умрете раньше меня. Это не угроза, а обещание. Не подумайте только, что я запугиваю. Обещаю даже: поскольку вы мне понравились, есть вас я не стану. Так что скажете?
Как вы можете себе представить, у меня было о чем подумать в эти короткие мгновения, когда я стоял на холодном каменном полу пещеры у слабо освещенного зеленоватым фосфоресцирующим светом металлического корпуса корабля. Разумеется, я испытывал вполне естественное желание остаться в живых. Но мое решение было основано на более объективных соображениях.
Будучи офицером разведки Флота, я должен был выжить и доставить своему командованию добытые сведения. Факт отсутствия у халиан источника запчастей был крайне важен. Из него следовал вывод, что кладбища кораблей имели огромное и несколько неожиданное стратегическое значение – они являлись источниками материалов, благодаря которым халианские банды продолжали боевые действия. С другой стороны, именно незаменимость таких хранилищ заставляла халиан отчаянно сражаться за эту планету. Если я вернусь и доложу о примерном местоположении кладбища в этой глуши, Флот уничтожит его, не подвергая опасности нидийцев.
И наконец, еще одно: если халиане не в состоянии строить для себя космические корабли, то кто тогда сделал эти? И зачем? Тут командованию Флота есть над чем подумать. И чтобы иметь возможность ответить на все вопросы, я обязан вернуться.
Но отпустит ли барон Тостиг меня на самом деле? Я от души надеялся, что он хозяин своему слову.
– Хорошо, согласен, – ответил я.
– Замечательно! – воскликнул он с явным облегчением. – Тогда пошли. Нам нужно повидаться с мастером целенаведения. Он объяснит вам все, что нужно.
Тостиг привел меня к грубому сооружению, стоящему в нескольких метрах от корабля, – нечто вроде будки из обрезков металла, старых дверей и кусков обшивки. Военачальник отыскал местечко поудобнее и расположился прямо на полу, жестом предложив мне последовать его примеру.
– В чем дело? – спросил я.
– Мастер целенаведения внутри, беседует с богами. Мы не должны мешать ему. Он выйдет, когда закончит.
– А кто, собственно, такой этот мастер целенаведения? – спросил я.
Как объяснил мне Тостиг, ближайшим нашим эквивалентом является штурман-навигатор. Но в отличие от людей халианские мастера целенаведения управляют навигационным оборудованием посредством молитв и медитаций. Я узнал также, что мастера целенаведения всегда выбираются из класса поэтов, поскольку, по общему мнению, халианские поэты должны знать толк в странствиях и битвах. Только этой посвященной касте можно доверить общение с корабельным компьютером.
В тот момент, когда до меня начал доходить смысл сказанного, из своего жилища появился мастер целенаведения.
Он выглядел значительно старше Тостига, который и сам был заметно старше своих подчиненных. Его имя, в переводе на наш язык, звучало как Поющий о Далеком Доме. Шерсть у него была серовато-коричневого цвета, изрядно присыпанная сединой. Двигался мастер с большим достоинством, но по походке явно ощущалось, что он, подобно многим престарелым халианам, страдает от ревматизма.
