Екатерина Русак - Вор черной масти
- Не уверен, что это ошибка, - майор Волосников сложил на столе пальцы в замок. - Вы страдаете тяжелой формой амнезии и поэтому ничего не помните. Моя задача - помочь вам вспомнить свое прошлое.
- Но я не преступник! - не выдержал я. - А этот человек, судя по характеристике, матерый зэка.
- Так и есть, - подтвердил майор Волосников. - Вы обязательно должны вспомнить, чем занимался этот матерый зэка. Ведь вы и он - одно и то же лицо, Рабер!
- Не знаю, - я был совершенно ошарашен свалившейся на меня информацией.
- Впрочем, - заметил Волосников, - если у вас нет желания вспоминать свое прошлое, то я ничем больше не могу вам помочь. Вы вернетесь в лагерь досиживать свой срок. Третьего пути у вас просто нет. Кстати, вам известно, какую руду начинают добывать в Борлаге?
- Известно. Полоний, - брякнул я.
Волосников взглянул на меня с нескрываемым уважением. Это была важнейшая государственная тайна СССР, стратегического характера, которая не подлежала разглашению.
- Верно, радиоактивный полоний для создания атомной бомбы, - тихо сказал Волосников. - Зека, попавшие в этот лагерь никогда не выйдут оттуда. Если бы вы побыли еще полгода в Борлаге, то были бы мертвы. Вы это понимаете?
- Конечно, - вздохнул я. Волосников был, бесспорно, прав. Мне навесили срок на малую катушку, отправили в лагерь, где происходит добыча элементов уранового ряда. По-любому, я никогда бы не вышел на свободу живым...
- Вышестоящее командование настаивает, товарищ Рабер, что бы вы вспомнили, что с вами произошло, и обязательно продолжили свою работу. Что вы думаете об этом предложении?
- Мою работу? - я еще не понимал о чем речь.
- Службу, товарищ Рабер.
"Товарищ", - подумал я. - "Неплохое начало".
Что я тогда над этим думал? Как будто у меня был богатый выбор! Вернуться в урановые рудники или играть роль уголовника Рабера? Лучше сотрудничать с МГБ. Я уверен, что любой человек на моем месте согласится на второе и не примет первого. Никто же не хочет медленно гнить заживо в шахте, махая кайлом и умереть от тяжелой формы рака от радиации! А жить хочет каждая скотина.
- Я могу немного подумать? - на всякий случай спросил я.
- Времени нет! Решать нужно немедленно, - жестко произнес Волосников.
- Да! - произнес я.
- Вы принимаете положительное решение под давлением или добровольно?
- По пути наименьшего зла, - туманно ответил я.
- Значит, мы поняли друг друга! Рад, что вы приняли правильное решение, - обрадовался Волосников. - Вы обязаны подписать эти бумаги, товарищ Рабер.
Я подписал уйму бумаг о неразглашении, затем еще несколько документов. Все это было не в одном экземпляре, а в трех-четырех. Везде я, пробежав глазами текст, вписывал свою фамилию и дату, затем расписывался.
И с этими формальностями было покончено, он протянул мне удостоверение:
- Ознакомьтесь!
Я принял удостоверение, раскрыл его и... застыл: это было удостоверение, выписанное на имя подполковника МГБ Рабера Михаила Аркадьевича.
- Это что, тоже я? - мое удивление росло как на дрожжах.
- Это тоже вы! - Волосников не удержался и торжественно провозгласил: - С возвращением на службу, товарищ подполковник Государственной Безопасности!
Новости падали на меня одна за другой, а услышав последнюю и лично убедившись, что майор Волосников не шутит, перестал вообще чему-либо удивляться. В лагере я уже видел, что зэка, желающие получить легкую работу готовы были назваться кем угодно. Выкрикивает разводящий: горные инженеры есть? И сразу десяток на его слова откликается, у девяти из которых нет даже полной десятилетки. Я хорошо усвоил уроки лагеря. Назвали меня подполковником Рабером - ладно, побуду подполковником. Зачем отказываться? Надо мной не капает и ладно.
Но видимо майор Волосников был другого мнения на этот счет. Он сразу предупредил меня:
- Подумайте над тем, что я скажу вам сейчас. Хотя в результате контузии вы и потеряли память, но постарайтесь прислушаться к моим словам. Я понимаю, что вы мне можете не верить, но постарайтесь логично сопоставить имеющиеся факты вашего положения. Вы сотрудник контрразведки СССР. Вас при этом почти все знают как вора-рецидивиста Рабера. Учтите, с этого дня вас больше не будут конвоировать, поэтому уйти вы сможете в любой момент. Но не советую совершать побег. Спрятаться на территории СССР вы не сможете. Перейти границу тоже. Вы слишком известны. Вас будут искать не только сотрудники МГБ, милиция, но и воры. Они найдут вас где угодно.
И именно поэтому, прошу вас не спешить сразу принимать скоропалительные решения и стремиться осуществлять их. Когда у вас полностью восстановиться память, то вы посмотрите на все должным образом.
В следующем году, товарищ подполковник, вы выходите на пенсию. Вас ждет комфортное жилье в любом месте СССР и заслуженный отдых. Это обеспеченная старость. Вас, Михаил Аркадьевич, сейчас, скорее всего, ждет последнее ответственное задание, которое надо выполнить, как и те, которые вы выполнили раньше.
Что я мог сказать на это? Ничего. Поэтому я важно промолчал, согласился, решив про себя, что лучше мне продолжать эту чью-то нелепую ошибку, ставшую для меня путем к спасению и увлекательной игрой, избавив на холодном ветру перетаскивать на спине корзинки с радиоактивными изотопами.
- Вы здесь больше не останетесь и будете перевезены сейчас на конспиративную квартиру! - сказал Волосников. - Нам нужно принять обязательные меры предосторожности...
Волосников попросил меня одеть на голову непрозрачный мешок и, поддерживая под руку, вывел из здания УМГБ. Уже в машине сказал мне:
- Ваше лицо должны видеть как можно меньше людей. И будет лучше, что бы вас вообще не видели в моем обществе.
Я ехал, сидя в автомобиле Газ 11-63, который вел по вечерней Чите Волосников, но мало что видел через стекло. Городское освещение в те годы было слабым, тусклые фонари едва освещали небольшие пятачки земли под собой. Я ехал навстречу своему будущему, думая над тем, как быстро может изменяться человеческая судьба.
Мы подъехали к какому-то двухэтажному дому, вышли из машины, и Волосников подсвечивая фонариком, проводил меня в одну из квартир на втором этаже. Мы зашли в помещение. Волосников включил свет.
- Жить будите пока здесь, - произнес он.
Я осмотрелся. На окнах тяжелые шторы, не пропускающие света. Конспирация, понятно. Мебель. Да, это в моих глазах была не просто мебель, а антиквариат. Прямоугольный радиорепродуктор марки "Рига".
Квартирка была небольшая, две комнаты, ванна и кухня.
Волосников вытащил из портфеля бутылку водки, достал сверток, из которого извлек шматочек свиного сала и несколько кусков черного хлеба, предложил:
