Джордж Мартин - Битва королей (Книга вторая)
Мейстер Виман поднес чашу к его губам. Лорд Хостер стал сосать густую белую жидкость жадно, как дитя сосет грудь, и мир снова снизошел на него.
- Теперь он будет спать, миледи, - сказал мейстер, когда чаша опустела. Маковое молоко оставило белую пленку на губах отца, и мейстер вытер ее рукавом.
Кейтилин не могла больше смотреть на это. Она помнила, каким сильным и гордым человеком был Хостер Талли, и ей больно было видеть, как он пал. Она вышла на террасу. Во дворе толпились и шумели беженцы, но реки за стенами замка текли вдаль все такие же чистые. Это его реки, и скоро он поплывет в свой последний путь.
Мейстер Виман вышел вслед за ней.
- Миледи, я не могу более оттягивать его конец. Надо послать гонца за его братом. Я знаю, сир Бринден желал бы этого.
- Да, - осипшим от горя голосом сказала Кейтилин.
- Возможно, и леди Лиза тоже?
- Лиза не приедет.
- Быть может, если бы вы написали ей сами...
- Извольте, напишу. - "Кто же он был, Лизин "несчастный юнец"? Какой-нибудь молодой оруженосец или межевой рыцарь скорее всего... хотя судя по тому, как рьяно отвергал его лорд Хостер, это мог быть купеческий сын или незаконнорожденный подмастерье, даже певец. Лиза всегда питала слишком большое пристрастие к певцам. Впрочем, винить ее трудно. Джон Аррен был на двадцать лет старше нашего отца, хотя и хорошего рода".
Башня, которую отдал в ее распоряжение брат, была та самая, где они с Лизой жили в девушках. Хорошо будет снова поспать на перине, у теплого очага. Она отдохнет, и мир покажется ей менее унылым.
Но у ее комнат ждал Утерайдс Уэйн с двумя женщинами в сером, с капюшонами, опущенными до самых глаз. Кейтилин сразу поняла, зачем они здесь.
- Нед?!
Сестры опустили глаза, а Утерайдс сказал:
- Сир Клеос привез его из Королевской Гавани, миледи.
- Отведите меня к нему, - приказала она.
Его положили на козлы и покрыли знаменем, белым знаменем Старков с серым лютоволком на нем.
- Я хочу посмотреть на него, - сказала Кейтилин.
- Это лишь кости его, миледи.
- Я хочу посмотреть на него.
Одна из Молчаливых Сестер откинула знамя.
"Кости. Это не Нед, не мужчина, которого я любила, не отец моих детей. Руки сложены на груди, костяные пальцы охватывают рукоять длинного меча - но это не руки Неда, такие сильные и полные жизни. Они обрядили эти кости в камзол Неда, в тонкий белый бархат с эмблемой лютоволка на груди, но не осталось на них теплой плоти, где столько ночей покоилась ее голова, не осталось мышц на руках, обнимавших ее. Голову прикрепили к телу тонкой серебряной проволокой, но все черепа похожи один на другой, и нет больше в глазницах темно-серых глаз ее лорда, которые могли быть мягкими, как туман, и твердыми, как камень". Они скормили его глаза воронам, вспомнила она.
Кейтилин отвернулась.
- Это не его меч.
- Меч нам не вернули, миледи, - сказал Утерайдс. - Только кости лорда Эддарда.
- Полагаю, мне следует поблагодарить королеву хотя бы за это.
- Благодарите Беса, миледи. Это он распорядился.
"Когда-нибудь я отблагодарю их всех".
- Спасибо вам за службу, сестры, - сказала Кейтилин, - но я должна возложить на вас еще одно поручение. Лорд Эддард был Старком, и кости его должны покоиться под Винтерфеллом. - Они сделают его статую, его каменное подобие, которое будет сидеть там во тьме с лютоволком у ног и мечом на коленях. - Дайте сестрам свежих лошадей и все прочее, что понадобится им для путешествия, - сказала она Утерайдсу. - Хел Моллен проводит их в Винтерфелл, где ему надлежит быть как капитану гвардии. - Она посмотрела на то, что осталось от ее лорда и ее любви. - А теперь оставьте меня все. В эту ночь я буду с Недом одна.
Женщины в сером наклонили головы. "Молчаливые Сестры не разговаривают с живыми, - тупо подумала Кейтилин, - но кое-кто говорит, что они способны разговаривать с мертвыми". О, как она завидовала им...
ДЕЙЕНЕРИС
Занавески отгораживали ее от пыли и зноя улицы, но не могли оградить от разочарования. Дени устало забралась в носилки, радуясь, что может укрыться от бесчисленных глаз квартийцев.
- Дорогу, - крикнул Чхого с коня, щелкнув своим кнутом. - Дорогу Матери Драконов.
Ксаро Ксоан Даксос, откинувшись на прохладные атласные подушки, разлил рубиново-красное вино по двум кубкам из яшмы и золота рукой твердой и уверенной, несмотря на покачивание паланкина.
- Я вижу глубокую печаль на твоем лице, свет любви моей. - Он подал ей кубок. - Не о несбывшейся ли мечте ты печалишься?
- Исполнение моей мечты откладывается, только и всего. - Тугой серебряный обруч натирал Дени горло. Она расстегнула его и отбросила прочь. Обруч был украшен волшебным аметистом, который, как уверял Ксаро, оградит ее от яда. Чистокровные славились тем, что подавали отравленное вино людям, которых считали опасными, но Дени они предложили только чашу с водой. "Они не видят во мне королеву, - с горечью думала она. - Для них я всего лишь мимолетное развлечение, табунщица с диковинной зверюшкой".
Рейегаль зашипел и вонзил острые коготки в ее голое плечо, когда она протянула руку за кубком. Поморщившись, она пересадила его на другое плечо, прикрытое тканью. Она оделась по квартийскому обычаю. Ксаро предупредил ее, что дотракийку Чистокровные слушать не станут, поэтому она предстала перед ними в плотном зеленом шелке с одной открытой грудью, серебряных сандалиях и шнуром черно-белого жемчуга вокруг талии. "За ту помощь, что я от них получила, можно было явиться туда голой. Возможно, так и следовало поступить..." Она отпила большой глоток.
Потомки древних королей и королев Кварта, Чистокровные командовали Гражданской Гвардией и флотилией нарядных галей, охранявшей проливы между морями. Дейенерис Таргариен нуждалась в этом флоте, по крайней мере в части его, а также в солдатах. Она совершила традиционное жертвоприношение в Храме Памяти, вручила традиционную взятку Хранителю Длинного Списка, послала традиционную хурму Открывателю Дверей и наконец получила традиционные туфли из голубого шелка, чтобы войти в Зал Тысячи Тронов.
Чистокровные выслушали ее просьбу с высоких седалищ своих предков, которые поднимались ярусами от мраморного пола до купола, расписанного сценами былой славы Кварта. Троны, покрытые замысловатой резьбой, блистали позолотой и каменьями - янтарем, ониксом, ляпис-лазурью и яшмой. Каждый чем-то отличался от всех остальных и стремился перещеголять их сказочной роскошью. Но люди, восседавшие на них, были столь вялыми и утомленными, что казалось, будто они спят. Они слушали ее, но не слышали - или им было все равно. Вот уж поистине молочные души. Они и не собирались помогать ей. Пришли из одного любопытства. Собрались от скуки, и дракон на плече Дени занимал их больше, чем она сама.
