Планета, с которой не возвращаются - Андерсон Пол Уильям

— Как? Эвери посмотрел на холодное сверкание звезд.

— Человек не готов к такому шагу, — спокойно сказал он. — Наши знания опередили нашу мудрость, и мы оказались в длившемся два столетия аду, из которого только-только выбрались. Психодинамисты в правительстве выступают против самой идеи межзвездных путешествий. Остановить их сейчас уже поздно, но мы надеялись, что человечество откажется от них под влиянием разочарования. Через тысячу лет человек будет готов к этому. Но пока не готов. Он еще недостаточно вырос.

— Это ваша теория! — выпалил Гуммус-луджиль. — Ваша глупая теория!

— Это история, и уравнения, которые интерпретируют, объясняют и предсказывают историю. Наука наконец достигла такой ступени, когда человек может управлять своим будущим, своим обществом; война, бедность, голод, смута — все, что ранее происходило бесконтрольно, как природные катастрофы, может быть остановлено. Но вначале человек, вся человеческая раса должна созреть. Каждый индивидуум должен стать нравственно здоровым, умеющим критически мыслить, способным к воздержанию. Невозможно быстро изменить общество. Потребуется тысяча лет медленного, тонкого, искусного, тайного руководства — пропаганда, образование, скрытое взаимодействие экономики, религии, технологии, — чтобы добиться такого состояния культуры, какого мы хотим. Это будет не похоже ни на что предыдущее.

Человек не должен быть слепым, жадным, напористым, безжалостным животным; у него должно быть самообладание, чувство собственного достоинства, удовлетворенность — должна быть мысль, все должны мыслить так же естественно, как дышать. Только тогда мы сможем выйти в Галактику!

— Долго придется ждать, — пробормотал Гуммус-луджиль. — Это необходимо, говорю я вам! Или вы хотите, чтобы наша раса навсегда осталась звериной? Физически мы сильно развились; пришло для нас время развиваться умственно — душевно, если хотите. У нас… психократов… есть правильное представление о дороге, которой нужно идти, о медленной управляемой эволюции общества. У нас достаточно данных, и мы уже создали условия для строительства утопии. Совсем немного — но в Англии основан университет, и еще через два столетия Европа вновь станет членом цивилизованного общества; экономическое равновесие постепенно проникает в Азию, Индия становится ведущим членом Союза, созерцательная индийская философия должна смягчить агрессивность людей Запада… Мы планируем все это, я говорил вам. Не в деталях, но мы знаем, куда идем.

— Думаю, что я понял, — пробормотал Лоренцен. Ветер подхватил его слова, лунный свет блестел в его глазах. — Межзвездные путешествия уничтожат все это.

— Да, да! — Эвери говорил теперь легко, его слова действовали на них, они звучали торжественно, как пророчество. — Предположим, люди установят, что Троас пригоден для колонизации. Рорванцы не смогут сопротивляться, у них нет нашего таланта к военной организации — именно поэтому они и решили нас обмануть; если их обман не удастся, они подчинятся и отправятся на поиски другой планеты. Это изменит все положение человечества. Вся психическая атмосфера станет совершенно иной.

Если несистематические поиски могут открыть одну пригодную для человека планету за двадцать лет, то флот охотников будет отыскивать каждые четыре-пять лет гораздо больше территории, чем нам нужно. Люди осознают, что они все-таки могут эмигрировать. Ориентация общества изменится, будет направлена вовне, а не внутрь; и ничто не сможет остановить этот процесс.

Наши психодинамические данные потеряют всякую ценность, мы вновь окажемся в темноте. Подъем эмиграции произведет суматоху, которую мы не сможем контролировать; созданные нами условия разрушатся, и мы не сможем создать их вновь. Колонисты будут формироваться главным образом из недовольных элементов, большинство из них будет недружественно настроено к правительству Системы — это вызовет множество беспорядков, много непредсказуемого, всем этим нельзя будет управлять! Человечество расселится так широко, что не будет поддаваться никакому контролю. Идея объединенной Галактики — чепуха, нечего и думать об этом; здесь даже не может существовать торговля или регулярное общение. По своим собственным путям начнут развиваться миллионы эксцентрических маленьких цивилизаций.

Вступят в действие абсолютно непредсказуемые факторы — чужие планеты, чужие цивилизации, новые знания о физической вселенной, мутации….

И человек вновь станет жертвой случайностей. Наступит хаос и страдания, подъем и падение культуры, войны и угнетение, отныне и до конца времен!

Он остановился на мгновение, слова его повисли в молчании. Все четверо стояли неподвижно, прижимаясь друг к другу в окружении чужаков.

Они как будто чего-то ждали.

— Хорошо, — сказал наконец Эвери. — Вы получили мой ответ. Теперь я жду вашего. Поможете ли вы объяснить мне все, согласитесь ли вы вернуться и молчать до конца жизни? Я прошу многого, я знаю — но сможете ли вы смотреть в лицо будущему, которое вы продали?

Глава 18

Они смотрели друг на друга.

— Вы должны решать быстро, — сказал психолог. В его голосе было неожиданное спокойствие, он встретился с ними взглядом и слабо улыбнулся в полутьме. — Шлюпки будут здесь с минуты на минуту.

Гуммус-луджиль ковырял землю носком сапога. Лицо его выражало страдание. Торнтон вздохнул. Именно Лоренцен почувствовал в себе твердую решимость и заговорил.

— Эд, — спросил он, — все это правда?

— Я работал над этим всю жизнь, Джон.

— Это не ответ. Мне кажется, что сегодня ночью вы уже превысили свою долю семантически нагруженных слов. Я спрашиваю, насколько точны ваши заключения о том, что случится, если человечество останется в Солнечной системе и если не останется.

— Это вероятностная определенность. Мы знаем, как следует делать историю. Конечно, все может случиться, например, черная звезда вторгнется в Солнечную Систему, но…

— Но вы в одно и то же время говорите, что если человек выйдет к звездам, его будущее непредсказуемо и его будущее мрачное.

Гуммус-луджиль и Торнтон одновременно подняли головы и взглянули на Лоренцена.

— Непредсказуемо в деталях, — сказал Эвери с раздражением. — Но в общем я могу предвидеть…

— Неужели можете? Сомневаюсь. Больше того, я не верю в это.

Физическая вселенная содержит в себе все возможности, она слишком велика, чтобы быть включенной в какую-либо человеческую теорию. И если где-то в Галактике дело пойдет плохо, то в другом месте оно пойдет хорошо, много лучше, чем вы можете даже представить себе.

— Я не говорю, что мы навсегда останемся на месте, Джон. Только вначале мы должны научиться сдержанности, доброте и сложному процессу мышления.

— Пока мы все не будем сделаны по единому образцу — вашему образцу! — резко сказал Лоренцен. — Я утверждаю, что человек, скорчившийся в своем маленьком убежище, чтобы думать чистые думы и созерцать свой пуп, больше не человек. Я утверждаю, что несмотря на все наши ошибки и прегрешения мы чертовски далеко ушли от животного, бегавшего в джунглях всего лишь двести поколений назад. Мне нравится человек таким, каков он есть, а не как представление теоретиков о том, каким он должен быть. Никто не может подогнать целую расу под единый образец — у нас всегда были и есть отличия, всегда были, есть и будут бунтовщики и еретики. Они необходимы нам!

— Вы поддаетесь эмоциям, Джон, — сказал Эвери.

— Это увертка, Эд, которая скрывает тот факт, что все это вопрос эмоций. Это дело предпочтения и веры. Я лично считаю, что ни одна маленькая группа не имела права навязывать свою волю кому-нибудь другому.

А именно это вы и делаете, вы, психократы — о, очень мягко, вежливо, конечно, — но я задаю себе вопрос, какими одинокими чувствуют себя жены членов экипажа «Да Гама»?

Лоренцен повернулся к остальным.

— Я голосую за то, чтобы рассказать правду, выйти к звездам и получить все последствия этого, — сказал он. — Хорошо ли, плохо ли, но я хочу увидеть, каковы эти последствия, и думаю, большинство людей согласны со мной.