Азамат Козаев - Имяхранитель
Работники, оказавшиеся поблизости от дороги, при виде подъезжающей брички снимали мягкие широкополые шляпы и почтительно кланялись. Люция, руководствуясь одной ей известным принципом, то салютовала в ответ двумя пальцами, то кивала, но чаще всего воздерживалась от любых жестов.
Клонящееся к горизонту солнце приятно грело спину, рессоры были мягки, Мегера, несмотря на крутой норов, бежала ровно. Вдобавок Вик принялся довольно мелодично напевать что-то покойное, вроде бы даже знакомое, полузабытое. Ивана стало клонить в дрему. Сонливости он сопротивлялся без особого усердия.
Пробудился, когда лошадь встала. Начинало смеркаться. Коляска стояла на пригорке, и впереди было такое… Иван спросонья даже не сразу понял, что именно.
– Ух, народищу-то! – воскликнул Вик. И только тогда до имяхранителя дошло: темная подвижная масса впереди – люди.
– Сколько их тут? – возбужденно вопрошал Вик. – Тысяч десять, да? Больше, да?
– Ваше мнение, Иван? – спросила Люция. – Наберется десять тысяч?
– Где там, – возразил он, привставая. – Конечно же, нет. Человек семьсот лимонадов. Ну, и прочих – немногим более тысячи.
Он сам бы не решился сказать, откуда в нем подобная уверенность. Однако готов был ручаться чем угодно – не ошибается. Семьсот лаймитов и тысяча с небольшим зрителей. Ну, пусть сотня туда-сюда, а скорей даже меньше. Неожиданно для него самого выяснилось, что он умеет определять навскидку количество голов в толпе. Определять приблизительно, однако довольно верно. Его этому… учили? А ведь, похоже, что так! Кто и когда, он не помнил, для чего – не знал, и все-таки в том, что учили, причем основательно, сомнений не возникало.
Люция посмотрела на него с любопытством, однако от комментариев воздержалась. Кивнула согласно. Зато Вик, кажется, усомнился в точности расчетов. Еще бы, ему так хотелось, чтобы народу было побольше! А иначе – какой интерес?
С пригорка можно было без труда охватить взглядом всю, выражаясь военным языком, диспозицию. Даже странно, что они оказались единственными наблюдателями, расположившимися на такой выгодной точке. Ну не принимать же в расчет нескольких колонов, присматривающих за оставленными здесь повозками, а также лошадей?
«Дело, наверное, в расстоянии, – подумал Иван. – Далековато для зрителей, одолевших немалый путь и предпочитающих находиться в непосредственной близости от ожидаемого действа».
А вообще, на взгляд имяхранителя, зрителей было все-таки многовато для того десятка карет, что находились поблизости. Неужели пришли пешком? Это ленивые-то, как кастрированные и перекормленные коты, аринцы? Ой, вряд ли.
Недоразумение рассеял Вик, заявивший, что, пожалуй, Иван все-таки прав. Народу действительно не может быть более полутора-двух тысяч. Поезд, на котором все эти зеваки, как следует понимать, прибыли (до разъезда «Ключи» рукой подать), больше не вместит. Не безразмерный.
«Ага, еще, значит, и поезд… А ведь до чего настойчиво мне предлагался таксомотор как единственно приемлемый вид транспорта!» – Иван запыхтел и недовольно покосился на вероломного паренька. Но тот был всецело поглощен разглядыванием места предстоящей церемонии. Иван, усмехнувшись, занялся тем же.
Лаймитское святилище находилось посреди ровной площадки, окруженной газовыми светильниками на невысоких столбиках. От когда-то стоявшего здесь строения осталась лишь часть каменной кладки. Сделано ли это было людьми или филигранно поработало время, но только все стены имели сейчас примерно одинаковую высоту – по середину бедра человеку. Линия стен была сложна – во всяком случае, для обыкновенного сарая. Внутри большого незамкнутого кольца находилось еще одно, диаметром значительно меньшее и также незамкнутое. Разрывы колец (возможно, в прошлом дверные проемы) имели одинаковую ширину и находились на одной линии, ориентированной точно на восток. Кольца стен соприкасались, точка касания лежала в аккурат напротив проемов. Тут же, будто продолжая своеобразную ось восток-запад, проходил последний, третий, идеально прямой отрезок стены. Он начинался в центре малого кольца и заканчивался снаружи большого.
В целом сооружение удивительно напоминало начавший раскрываться цветок. Сходство это было, по-видимому, для лаймитов особенно важно. Настолько важно, что его даже усилили нарочно. Камни кольцевых стен были выкрашены нежно-розовым цветом; «стебель» – глянцевым темно-зеленым. В середине капища, на самом краешке прямого отрезка стены, стояло огромное плетеное блюдо. Вызолоченное, искусно подсвеченное, наполненное оранжевыми и желтыми плодами, оно, без сомнения, изображало цветочный венчик.
Преисполненные радостного ожидания лаймиты заполняли пространство вокруг «цветка». Двенадцать избранных верующих располагались между каменными кольцами. Двое – в малом круге, непосредственно подле блюда. По-видимому, то были верховные жрецы. В более полном из них, похожем на колобок, Иван без особого удивления признал Лео. Второй, стройный юноша с прекрасными длинными кудрями, не мог быть никем иным, кроме Валентина. Оба были обнажены по пояс. Бедра перепоясывали шелковые шали – ярко-оранжевые с золотыми кистями. Кисти касались земли.
Лео, похоже, тяготился ролью гиссерва – очень уж напряженно держал «Вешний Нож». Чуть ли не со страхом, далеко отведя острие в сторону. Оружие пуще всего походило на короткую кривую саблю. Точно такой же клинок висел на бледной, изнеженно-гладкой груди Валентина. Поддерживающий шнурок сверкал, будто обсыпанный алмазной пылью. Ножны отсутствовали. Ивану при взгляде на «ножи» вспомнились давешние яванские клеванги из «Эспадона». Это вполне могли оказаться они.
«Ну, сударики, да вы тут, гляжу, сдурели совсем!» – крякнул про себя Иван.
Люция безмолвствовала, хладнокровно наблюдая за происходящим в лорнет.
Рядовые лаймиты щеголяли, как один, в привычных бахромчатых одеяниях. Серебристых лохмотьев между ними Иван, сколько ни вглядывался, не заметил. Минотавр либо отсутствовал, либо (что вернее) попросту маскировался.
Разделял лимонадов и зрителей ряд фонарей. Впрочем, главным препятствием к слиянию разнородных людских масс служили вовсе не столбы, а проворные молодцы, числом до трех десятков. Все они были в плотных матерчатых полумасках, закрывающих нижнюю половину лица, все при дубинках. Держались молодцы с уверенностью бывалых столичных городовых, собаку съевших на работе с большими толпами. Глядя на них, Иван подумал, что организаторы празднества оказались людьми предусмотрительными и для поддержания порядка пригласили профессионалов.
– Мегеру придется оставить, – с сожалением констатировала Люция. – Что, девочка, подождешь матушку здесь? – ласково приговаривая, обратилась она к лошади.
Кобыла звякнула уздой, фыркнула.
– Вот и ладненько, – сказала архэвисса. – Двинулись, добры молодцы?
Извлеченную из багажного сундука сумку с фламбергами Иван забросил за спину.
Расстегнутую.
* * *– Прочь с дороги, шавка! – процедила Люция и взмахнула хлыстом.
Поперек морды у охранника легла быстро набухающая кровью полоса, полумаска съехала на шею. Он сначала растерялся, но скоро опомнился и прыгнул назад. Ощерился, выхватил дубинку. На помощь ему уже спешили напарники. Люция потянула из-за пояса пистоль. Иван выдвинулся вперед, закрывая архэвиссу собой, изогнул губы в недоброй улыбке. Дернул сумку за ремень. Совершив оборот вокруг его торса, сумка почти без остановки полетела в сторону – пустая. Фламберги, соприкоснувшись плоскостями клинков, загудели. Будто предостерегали. Рукоятки намертво прилипли к ладоням; держать их оказалось очень привычно и как-то необыкновенно приятно. Иван даже опечалился на миг, вспомнив, что пользоваться ими в будущем ему не придется. Впрочем, успокоил он себя, до будущего еще дожить нужно.
– Назад, волчья сыть! Жив-ва! – рявкнул он и сделал широкий шаг наперерез самому прыткому из охранников.
Тот вряд ли успел понять, что произошло. Удар рукоятью меча в лоб повалил его навзничь. Дубинка улетела в сторону.
Ближайшие к месту схватки аринцы, скучающие в ожидании начала церемонии, довольно загомонили. Послышались ободряющие выкрики в адрес обеих сторон. Кто-то азартно засвистал. В упавшего охранника полетел огрызок яблока.
Иван отступил, демонстративно подышал на хвостовик рукоятки и потер его о штанину. Он надеялся, что толщина лобной кости охранника соответствует стандартной для его профессии. По расхожему, хоть и шутливому мнению, городовые ежеквартально испытываются на способность выдержать удар молотком в лоб. Фламберг, конечно, потяжелей молотка, но бил Иван предельно аккуратно.
– Следующую башку снесу, – предупредил он почти дружелюбно, опуская обманчиво расслабленные руки по швам.
Охранники остановились, сблизились, принялись негромко переговариваться. Всего лишь четверо. Прочие оставались поодаль и наблюдали за развитием событий, не покидая своих мест в оцеплении. Пока. Именно что пока. Растерянности ни у ближних, ни у дальних не наблюдалось и в помине. «Жаль, – подумал Иван. – Мне жаль вас, парни. Лучше бы вам плюнуть на обещанную лимонадами плату и разбежаться, дав нам дорогу».
