Кир Булычев - Вид на битву с высоты
– Чего тебе? – спросил он у Жоры. Здороваться его еще не научили.
– Юра скажет, – ответил Жора, вынимая бумажник.
Я выбирал нужные мне вещи, у Кирилла нашлись замшевые лоскуты, чтобы протереть красавицу.
На меня Кирилл не смотрел.
– Кстати, – сказал Жора, расплачиваясь, – надеюсь, тебе Одуванчик вчера объяснил неправильность твоего поведения? Ты теперь будешь хорошо себя вести?
Кирилл тихо, но внятно выругался.
– Ну вот и ладно, – сказал Жора. – Только учти, что я не выношу грубых слов.
И как он это сделал – ума не приложу, но Кирилл тут же оказался в пыли под своим стеллажом.
– Заплатишь за все сам, – сказал наставительно Жора. – И Одуванчику ни слова не скажешь. И ругаться больше – ни-ни!
Это был очень грозный птенчик. Я подумал, хорошо, если он не злопамятный и забыл о том, как я вчера вытащил из-под него стул.
Жора обернулся ко мне.
– А за тобой должок, – сказал он. – Ты вчера меня в офисе немного обидел.
Но я был готов к его движению, потому что, к счастью, вспомнил об инциденте за секунду до того, как Жора открыл рот.
Я ушел в сторону от его захвата, и он ткнулся носом в машину.
– А вот так себя вести не стоит, – сказал я. – Можно машину попортить.
Жора выпрямился. Он смотрел на меня узко посаженными глазами кобры.
– Как же ты успел? – удивился он.
– Случайно, – признался я.
– Тогда тебе повезло. – Жора не стал больше повторять своих трюков. Он вытащил из бумажника зеленую десятку и протянул мне: – Твоя доля за покупки.
Кирилл зашевелился и начал водить ручищами по пыли.
– Поехали, что ли? – спросил Жора. – Большая разборка может начаться, а Трофимычу она ни к чему.
Мы поехали на бензоколонку. Платил Жора.
Когда снова сели в «мерс», он сказал:
– Ты не думай, что я небольшой. Я как ядовитая змея. Честное слово, мне даже не обидно, если про меня как про гадюку думают. Все считают, что телохранитель должен быть амбалом, так чтобы при виде его с копыт падали. А это все чепуха. Меня не должны опасаться, меня замечать не нужно. Зато ко мне человек поворачивается незащищенным боком, а я кусаю. До смерти. Усек?
– Понял, – сказал я. – Хороший урок. Я ведь тоже принял тебя за недоразвитого счетовода и подставил тебе незащищенный бок. А ты еще и философ...
– Вот ты из-под меня стул вытащил. И твое счастье, что шеф дал мне сигнал – у нас с ним есть система сигналов, – дал мне сигнал, чтобы я тебя не трогал. А то бы ты с этим стулом так бы и остался при своих.
– А чья заправка? – спросил я. – У вас ведь все схвачено.
– Заправка не наша, заправка у нашего городского головы, у мэра, они с милицией власть делят. Но нас не трогают. И мы их не трогаем.
Порейко жил в двухэтажном доме. В отличие от прочих домов, двери которых выходили во двор, этот дом имел собственный подъезд.
– Дай сигнал, – сказал Жора.
Порейко с Александрой вышли на сигнал сразу, словно ждали в подъезде за дверью.
Александра была в коротком синем платье, в скромном платье, призванном показать, какая она робкая, тихая, послушная. А эффект был иной – ты сразу видел, что это опасная кошка.
– Юрик, – сказала она, улыбнувшись мне, – как тебе на новом месте, не дует?
И какого черта ей работать в этом «Синем ветре», если у Порейки «Мерседес» с шофером-инопланетянином? Впрочем, об этом мы им не скажем. На мгновение я превратился в ее глазах в Николсона, вызвав растерянность. И тут же все вернулось на свои места.
Телохранитель Жора выскочил из машины, придержал дверь, как в хронике о приезде израильского премьера на переговоры с палестинцами. Порейко уселся сзади, держа расческу, как пистолет.
Мы завезли Александру на работу. По дороге Порейко сыто спросил меня:
– Как там Аркадий? Не болеет? У них вроде зарплату придерживают?
– Он мне говорил об этом, – согласился я.
– Общественной работой занимается?
– Не знаю, не говорили мы об этом.
Александра, выходя из машины, заглянула ко мне в окошко и сказала:
– Спасибо. Гладко водишь.
Я не стал ни в кого превращаться. Она мне нравилась, и было в ней нечто, сигнализировавшее об опасности.
Когда мы остались в машине без чужих, Порейко сразу спросил:
– Где твой паспорт?
– У меня, – ответил я.
– Когда ты успел свистнуть его?
– Считайте, что вы мне его отдали.
– Дай мне его сюда.
– Я его дома оставил.
– Почему?
– Манера здесь странная – чуть что, сразу паспорт требуют, как в Москве.
– Потом принесешь, – приказал Порейко. Он задумался. Видно, пытался восстановить в памяти вчерашние движения – почему бы он отдал мне паспорт? И в комнате я один не оставался.
Он помотал головой и принялся причесываться. Значит, отчаялся припомнить. Мне он был виден в зеркале, но я старался не заглядывать в зеркало слишком очевидно.
– А как у тебя с грузовиком? – спросил Порейко.
– В каком смысле?
– Водил?
– Лишний вопрос – чего я только не водил!
– Сегодня ночью будет работа. Так что останешься у меня в офисе с ребятами, чтобы потом из дома не выходить.
– Надо Аркадию сказать, – ответил я.
– Ничего с твоим Аркадием не случится.
– Он будет волноваться.
– С чего бы?
– Подумает, что вы меня зарезали.
– Не зарежем, не бойся.
– Я не о себе говорю. Я-то не боюсь.
– А Аркаша – твой начальник, что ли? – легко спросил Порейко.
Я остановил машину возле офиса. Порейко выскочил первым. У него были узкая сутулая спина и широкий зад.
Я остался за рулем.
Порейко крикнул мне, обернувшись от двери:
– Подожди, сейчас поедем!
«Мерс» все еще был непривычен в Меховске. Ребята, шедшие в школу, замерли возле него, оглядывая, как в зоопарке, когда смотрят на настоящего льва. Надо бы выйти, протереть машину еще разок, чтобы блестела, – да бог с ним, обойдется.
Через пять минут Порейко выбежал из подъезда, за ним Жора.
Наконец в дверях показался Одноглазый Джо, который, садясь рядом со мной, поздоровался. Его чуб был рыжим, словно он окунул его в сурик, а на остальные волосы не хватило.
– Сейчас прямо, – сказал Джо, который знал, куда ехать. Затем мы повернули направо, там, на широкой улице, по которой мне еще не приходилось ходить, стояла покрашенная в зеленый цвет трибуна – небольшая трибуна для демонстраций. Тут положено стоять городскому начальству.
За трибуной возвышался на высоком постаменте потемневший от дождей бронзовый Ленин по грудь, без рук. Фоном этому великолепию служило длинное здание с колоннами.
– Что здесь раньше было? – спросил я у Джо.
– Горком, – ответил тот.
– А еще раньше?
– Всегда был горком, – сказал Джо, полагая меня психом.
– Реальное училище, – сказал Порейко.
– Ну это, наверное, еще до революции, – сказал Джо. – А я думал, ты спрашиваешь, что раньше было.
На этот раз Жора остался со мной. Шефа сопровождал в желтое здание только Джо. Перед зданием стояли два милиционера с автоматами и в бронежилетах – на что здесь милиционеры в бронежилетах, один бог знает. Наверное, местным властям очень хотелось, чтобы Меховск был похож на настоящий шикарный областной центр.
В стороне, между трибуной для парадов и монументом Ильича, стоял пикет – человек шесть или семь с одной рукой написанными плакатиками: «Живите сами на нашу пенсию!» и «Позор губителям Советского Союза. Под суд преступников Беловежской пущи!»
Ничего нового оппозиционеры здесь не придумали.
– Шеф тебе не доверяет, – сказал Жора.
– Спасибо за откровенность, – сказал я. – Чем же я провинился?
– Приехал неизвестно откуда, живешь у Аркашки, «мерс» водишь, как собственную тачку.
– А Аркадий при чем?
– Шеф его на дух не выносит. Может, он на Александру глаз положил? Или наоборот? Не жить ему здесь.
– Спасибо за подсказку.
– А я тебе тоже не доверяю, – сообщил Жора.
– Жалко.
– Ох и будет тебя шеф проверять!
– Правильно, – согласился я. – Я бы тоже на его месте меня проверял. Подумай: приехал неизвестно откуда, живу у Аркашки, «мерс» вожу, как собственную тачку.
К сожалению, Жора не почувствовал сарказма.
– А куда мы приехали? – спросил я.
– Не знаешь, что ли? – Удивление было равно удивлению москвича, приехавшего в Кремль с человеком, который не знает, как эта штука называется.
– Нет.
– Он с Мельником беседует.
– А что за Мельник?
– Председатель Союза ветеранов Афгана. Не слышал?
– Я здесь второй день.
Мы помолчали. Жора переваривал удивительную информацию – он познакомился с человеком, который не знает Мельника!
– А что, раньше у Порейки не было шофера? – спросил я.
– Почему? Был.
– И что?
– Весь вышел.
– Ты не темни. Мы вместе работаем, – рассердился я. – Что я тебе, белополяк, что ли?
– Какой еще белополяк? – изумился Жора.
– Были такие враги у советской власти.
Жора замолчал, потрясенный моей эрудицией.
