Сергей Мусаниф - Гвардия. (Дилогия)
— Никто в это не верил, пока ты не появился и не начал сыпать идеями.
— Чушь. Вы все верили, но верили молча. Кто-то просто должен был озвучить общую мысль. Ты — человек новый. Полковник руководил Гвардией много лет. Он прекрасно представлял ее потенциал и знал, что в случае необходимости мы сможем противостоять натиску извне. Не ВКС, конечно, чему-нибудь менее масштабному. Изящная получается комбинация, не так ли? Мы решаем внутренние проблемы, спасаем человечество от Магистра, СРС выставляют себя полными козлами, мы громим нанятых ими пиратов и таким образом показываем Флоту, что тоже на что-то годимся, и налаживаем с ним отношения. Я знал, что Полковник сообщил координаты нашей Штаб-квартиры СРС, еще даже до того, как мы отправились на Молот Магистров и заварилась вся эта каша.
— Откуда?
— Мне об этом сообщил один из лидеров Сопротивления перед своей смертью. Он сказал, что с ним связывались двое людей. Одним из них был Блейн, который скидывал ему тактическую информацию для ликвидации наших агентов по ходу заговора. А вторым — сам Полковник. Не удивлюсь, если в руководстве СРС был наш человек, который подначил остальных нанять флот и сам занимался вербовкой, фрахтом и прочей ерундой.
— Ты так думаешь?
— Не исключено. Посмотри, вот все наши проблемы: заговор, СРС, якудза, Флот, и все они почти решены.
— А при чем тут якудза? Откуда он знал, что так выйдет? Как он мог запланировать начало войны? Ведь это ты ее начал!
— Он знал меня. Знал, что я сделаю в первую очередь, едва только получу карту абсолютного допуска. А такие карты выдаются только с разрешения Совета Лиги, и я никогда не поверю, что Полковник мог ввести Совет в заблуждение. Выходит, что Совет увидел необходимость покончить с организованной преступностью и санкционировал операцию.
— К чему такие сложности? Почему бы просто не отдать приказ?
— В Гвардии всегда привечают инициативы своих сотрудников. Будь уверена, если бы Совет и Полковник хотели не допустить начало открытой конфронтации с бандитами, твой приятель Соболевский до сих пор маялся бы без дела в каком-нибудь архиве, пытаясь все вычислить логическим путем. А Полковник… Полковник был похож на опытного кукловода, дергающего за нужные ниточки, а все мы, его марионетки, дергаемся в нужных ему направлениях.
— Гм.
— У тебя остались еще вопросы?
— Нет.
— Тогда слезь с моего стола.
— Слезу, если ты пообещаешь мне одну вещь.
— Какую?
— Когда все это закончится, мы не смогли бы встретиться и спокойно поговорить? Без обсуждения надвигающейся катастрофы, не брызгая кровью и не откручивая никому ушей? Просто поговорить, как нормальные цивилизованные люди?
— Это не приглашение ли на свидание?
— Расценивай как хочешь.
— Хорошо. Если мы выживем, то… после войны. В пятницу вечером.
— В семь?
— Лучше в восемь. Так романтичнее.
— По рукам. А пока… не поцелуешь меня? Ведь мы можем и не выжить?
— Я бы рад, но у меня куча дел, да и у тебя тоже. И совсем не осталось времени.
— Нас известят за пятнадцать минут до начала атаки. Если твой план абордажа с «темпусом» сработает…
— Он не может не сработать. То, что мы применили против Магистра, окажется более чем просто эффективным для обычных пиратов. Я все просчитал… Команды по пять человек на каждый корабль… Убивать никого необязательно, достаточно просто парализовать пилотов и… Гм-м-ммм… ммм… ммм…Так и задохнуться недолго.
— А ты носом дыши.
Она оказалась права. За пятнадцать минут нас известили о приближении противника, причем сделал это Джек, и довольно-таки бесцеремонным способом.
А еще через четырнадцать минут тридцать восемь секунд наемная боевая флотилия, состоящая из тридцати девяти кораблей и возглавляемая отпетым негодяем по кличке Смит-Братоубийца, вышла из гиперпространства на скорости торможения и устремилась в атаку.
ЭПИЛОГ
Место действия: Штаб-квартира Гвардии
Время действия: спустя примерно полгода после описываемых событий
На сегодняшнее утро у меня были запланированы два очень важных разговора посредством прямой связи, так что я встал пораньше и, быстро разделавшись со всеми утренними процедурами, отправился на работу. Там, однако, выяснилось, что Джек Морган просыпается еще раньше. Его ноги торчали на раритетном столе, остальные же части тела вольготно расположились в моем кожаном кресле. Операция по приживлению руки прошла удачно, и Джек снова был здоров, бодр и язвителен.
Я согнал Джека со своего места на небольшой диванчик и уселся перед коммом. Ничуть не пострадав от рекогносцировки, Джек заказал себе кофе и перекинул ноги через подлокотник.
— Хочешь получить удовольствие, Макс? — спросил он. — Включи свой визор в два пополудни. Президент Лиги собирается принести публичные извинения за допущенный инцидент и выразить соболезнования семьям погибших.
— Если бы у Президента были мозги, погибших оказалось бы куда меньше.
— Это был не наш выбор, Макс. Нам оставалось либо принять навязанные правила игры, либо уйти из-за стола. Мы сыграли.
— И даже выиграли, — сказал я. — Как идут дела по восстановлению Штаб-квартиры?
— Хорошими темпами.
— Не заливай. Из моего окна по-прежнему открывается прекрасный вид на пробоину и половину боевого катера этих чертовых ублюдков.
— Мы решили оставить его для декора. В назидание потомкам, так сказать…
— Боюсь, что они это неправильно расценят.
— Тем хуже для них. Сегодня мы получаем три транспорта со средствами космической защиты.
— Проверьте все дважды. Кое-кто в ВКС до сих пор не слишком нас любит.
— После того щелчка по носу, что они от нас получили, число нелюбящих нас морячков навсегда останется постоянным, — сказал Джек, отхлебнув большой глоток кофе. — Так уделать парней на их собственном поле…
— Нам повезло. Если бы они не отозвали свои корабли, не вести бы нам сейчас этот разговор.
— Быть может. Но у СРС не хватило ума врубить задний ход, за что они и пострадали. Конечно, по сравнению с вэкаэсовскими их корабли были устаревшими, да и количественно они не дотягивали до мобильного соединения. Но я уверен, что в случае чего и морячкам пришлось бы туго. — Он оценивающе посмотрел на меня.
— Вряд ли, — сказал я, — Иты сам прекрасно это знаешь. Мы никогда не открыли бы огонь по ВКС.
— Знаю, — вздохнул он. — Но неужели нельзя и помечтать?
