Сэмюэль Дилэни - Падение башни (сборник)
И он остался.
А я повернулся и ушел домой. Но я на всю жизнь запомнил восхищенное лицо Алегры.
Глава 8
Следующий день начался с сюрприза.
Около десяти мне позвонила Полоски и спросила, не знаю ли я, что случилось: Ратлит в этот день, видите ли, не вышел на работу.
— Ты уверен, что ребенок не заболел?
Я сказал, что видел его вчера поздно вечером и что с ним, скорее всего, все в порядке. Полоски хмыкнула и повесила трубку.
* * *Санди ушел несколько минут назад, точно так же, как он делал всю неделю. Он хотел заскочить на почту перед тем, как она закроется. Он ожидал письмо из дома. По крайней мере, он так говорил. А я чувствовал себя неудобно, потому что забрал у него корабль. Что-то во всей этой истории казалось мне не правильным. Но ведь он сам отказался от него, иначе Ратлит до сих пор оставался бы другом Алегры. Возможно, так было бы лучше.
Я долго думал о том вечере, когда мы зашли к Алегре.
Впереди меня ждало месяцев шесть бумажной работы без конца и края. Устроившись поудобнее в своем офисе, я включил компьютер и приготовился работать допоздна.
Было уже около семи, когда свет у входа замигал. Это означало, что кто-то открыл дверь ангара. А я ведь запер ее.
У Санди хранился запасной комплект ключей, и, скорее всего, это он и был. Решив, что это Санди, я захотел немного прерваться и поболтать с ним. Механик часто заходил в ангар поработать в самое неурочное время. Я ждал, что он заглянет в офис. Но никто так и не вошел.
Потом стрелка на индикаторе напряжения (я отлично помнил, как выставил ее на ноль, оставив питание только в розетке, к которой подключался мой компьютер) разом скакнула на отметку «семь». При таком напряжении можно было запустить большую часть оборудования ангара.
Видимо, намечалась какая-то уборка, но зачем заниматься ею посреди ночи? Нахмурившись, я выключил компьютер и вышел из офиса. Первое огромное отверстие в крыше ангара было закрыто корпусом Ратлита — Санди — (ну и, конечно) моего корабля. Мягкий свет Стелларплекса падал из окон, идущих вдоль одной из стен, и едва освещал помещение. В глубине темнела паутина лифтов, лесов, веревок и подвесных блоков.
Другие два отверстия были пусты — тридцатиметровые круги серебра сверкали на бетонном полу. Потом я увидел Санди.
Он стоял в кругу света у последнего отверстия, глядя на блестящий диск Стелларплекса. Выглядел он совершено потерянным. И тут он поднял левую руку... Мне показалось, что она выглядит слишком большой. Серебристый свет засверкал на металлической рукавице. Теперь я понял, зачем ему такое напряжение.
Когда Санди поднял руку над головой, его закрыла тень, и в темноте сверкнул пятнадцатифутовый коготь. Санди управлял его движением с помощью перчатки... И тут мой помощник опустил руку, поднеся ее к лицу и сжав пальцы. Повисший над ним металлический клык задрожал. Что тут происходит?..
И только тут я понял: Санди собирается совершить самоубийство.
Поняв это, я рванулся к колеблющемуся, готовому вот-вот обрушиться клинку, прыгнул и, дотянувшись до плеча Санди, ударил рукой по контрольной перчатке, которую он никак не решался сжать.
Кажется, я говорил, что руки у меня здоровые, да и кулаки под стать рукам.
Санди закричал.
— Глупец! — завопил я. — Идиот, козел, придурок...
Наконец мне удалось сорвать перчатку.
— Что, черт побери, с тобой случилось?
Санди сидел на полу. Голова его поникла. От него воняло.
— Посмотри, — обратился я к нему, убирая коготь на место с помощью отвоеванной перчатки. — Если хочешь покончить с собой, спрыгни с Края. Ты бы мне пол-ангара разнес.
Больше тут не появляйся и мои инструменты не трогай. Можешь размозжить себе голову в другом месте, но не здесь с помощью моей перчатки... В чем дело? Что с тобой случилось?
— Я знал, что это не сработает. Не стоило и пытаться. Я знал... — Его голос смешался с рыданиями. — Но я думал, быть может... — Возле его левой руки лежал ручной видеофон.
Экран треснул. И еще там был скомканный кусок бумаги.
Я повернул перчатку, и коготь жужжа исчез в ножнах на высоте двадцати футов. Подойдя к Санди, я подобрал бумагу, разгладил ее. Я не очень-то хотел читать письмо, но уж так получилось.
Дорогой Санфорд,
С тех пор как ты уехал, дела идут все хуже, хотя не так уж и плохо. Теперь мы, не можем позволить себе даже маленьких удовольствий... Да и дети начинают забывать тебя.
Бобби-Д много плакала. Она даже чуть было не уехала.
Мы получили твое письмо и были счастливы узнать, что все у тебя складывается удачно, хотя Хэнк рассказал, о чем ты написал ему. Он очень беспокоился, а когда Мэри попыталась успокоить его, сказал: «Хоть я присоединился к вашей семье позже его, так что имею право сердиться на него точно так же, как вы». Это правда, Санфорд. Он так и сказал. Но он заявил так, потому что имеет долю в наших доходах.
Я пишу тебе, потому что хочу, чтобы ты точно знал его слова. Особенно сейчас, когда дела идут все хуже и хуже.
Ты, говорил, что сможешь прислать нам хоть немного денег. Если можешь, пришли... Хотя Лаура сказала, что, если я отправлю это письмо, она разведется с нами. Она не хочет даже слышать о тебе. Да похоже, и Хэнк не слишком-то жаждет твоего возвращения. Так что прежде, чем вернуться, ты бы все же послал денег... Ты ведь помнишь, как все плохо получилось, когда ты уезжал...
А вчера мы устроили совет и решили, что не хотим, чтобы ты возвращался. Ну а если ты вышлешь денег, все может измениться.
Вот такие у нас дела. Так что можешь расценивать это письмо как официальное уведомление. Но в отличие от других (именно поэтому остальные и попросили меня написать тебе) я хотел бы услышать тебя снова и сохранить тропинку, по которой ты когда-нибудь смог бы, вернуться к нам. И еще я написал, потому что любил тебя по-настоящему. В сердце моем нет ненависти к тебе.
Искренне твой...
Письмо было подписано «Жозеф». А в нижнем правом углу были записаны имена всех мужчин и женщин их полисемьи.
— Санди?
— Я знаю, что они не примут меня назад. Мне ведь даже и пытаться не стоит, а? Но...
— Вставай, Санди!
— Но дети, — прошептал он. — Что будет с детьми?
