Роман Суржиков - Без помощи вашей
Мира стояла на подоконнике, уперев себе в грудь взведенный арбалет. Мечники удивленно уставились на нее, леди Сибил приказала:
– Уйдите прочь!
Они вышли, притворив дверь. Остались графиня с архиепископом и Мира. Она сказала:
– Вы… – и дыхание сбилось.
Она хотела сказать: вы убили моего отца. Двух остальных наследников погубил Айден Альмера, но отца убили вы, графиня! Я нужна была вам в качестве марионетки. Мое имя и титул вы подарили дочери, а меня привезли в столицу под ее именем. Безумная наглость обеспечила успех вашей интриге! Вы строили заговор прямо у всех на глазах, потому никто его не видел. Вы представили меня самому императору как собственную дочь. Владыка Адриан подарил первый танец Глории Нортвуд. После этого кто усомнился бы, что я – это она?! Кто усомнился бы, что Глория – это Минерва, после того, как сам император признал ее и дал ей защиту под сводами дворца?!
Три невесты императора стояли на пути. Смешная Валери Грейсенд не была вам конкуренткой. Скорей, наоборот: невеста из Южного Пути – лишний повод для Ориджинов поддержать вас и «Минерву». С Беккой вы расправились, распустив слухи. С Аланис было сложнее, но вы добрались и до нее. Настоятель монастыря, которому досталось на хранение письмо тюремщика из Алеридана, прочел его. Сведения оказались шокирующими, аббат не мог сдержать их в себе и поделился со своим святым отцом. А им был Галлард Альмера – ваш давний друг, миледи. Не диво, что архиепископ Галлард ненавидел своего брата – интригана и мошенника. Я так гордилась победой над герцогом Айденом… а она была совершенно бессмысленна. Если бы я или Марк не докопались вовремя до тайны, ее все равно раскрыл бы приарх, чтобы убрать с поля леди Аланис.
Потом, когда вся Фаунтерра уже познакомилась с «дочерью графини Нортвуд» и «Минервой из Стагфорта», пришел мой черед. Вы медленно травили меня, день за днем, чтобы создать видимость болезни. А я читала вам вслух, восхищалась вами, слушалась ваших советов, гордилась, что меня считают вашей дочерью…
– Вы… – смогла лишь выдавить Мира, – вы… Стойте на месте, или я выстрелю.
– Почему это должно напугать нас? – ухмыльнулся Галлард Альмера.
– Потому, что мое тело с болтом в груди упадет на улицу, под ноги прохожим. А в карманах у меня найдут вот это.
Она запустила руку в передник и показала им два пузырька: поменьше – средство для глаз, побольше – краска для волос.
– Ворон Короны заинтересуется моей смертью. Лучший сыщик Империи наверняка поймет, что означают эти пузырьки.
Сибил двинулась к ней, раскрыв ладони:
– Дитя мое, послушай…
– Не смейте! – зарычала Мира. Откуда и взялась сила в голосе! – Не смейте так называть! Я – Минерва!
Ее голос зазвенел, краем глаза она видела, как прохожие внизу поднимают головы.
– Минерва Джемма Алессандра рода Янмэй Милосердной! Еще шаг – и я выстрелю. Еще шаг!
Сибил замерла. Галлард пренебрежительно фыркнул:
– Девчонке не хватит духу.
Графиня удержала его за руку:
– Хватит. Боюсь, что хватит… Чего ты хочешь, Минерва?
Хочу жить! – едва не взвыла девушка. Пощадите! Мне всего семнадцать!..
– Прекратите все это, – холодно процедила она. – Сознайтесь в подмене. Я прощу вам яд в кофе, вы ответите только за обман… и за убийство отца.
Галлард хохотнул, Сибил покачала головой:
– Этого не будет.
– Тогда я погибну и возьму с собой вас, миледи, и вашу дочь. Когда заговор раскроется, вас ждет плаха.
– Я полгода хожу по лезвию клинка. Если придется, рискну еще раз.
Холодная уверенность. По спине Миры прошел озноб.
– Девочка, ты все равно умрешь, – обронил Галлард Альмера. – В твоей крови достаточно яда. Ты пила его каждый день в течение двух недель. Так что лучше позаботься о душе и помолись перед кончиной.
– Вы лжете! Графиня испугалась, когда я не выпила кофе. В нынешней чашке было больше яда. Вчера Марк сказал, что пришлет мне лекарей. Графиня поторопилась и всыпала лошадиную дозу, чтобы покончить наверняка… но я не выпила кофе!
– Так чего ты хочешь? – повторила Сибил.
– Дайте мне вернуться в Стагфорт. Я не покажусь больше в столице и не помешаю вашей дочке надеть корону.
– Ха-ха. И стагфортцы вовсе не удивятся, когда одна Минерва выйдет за императора, а вторая в этот самый момент заявится к ним, в Предлесье. Нет, это невозможно.
Мира сглотнула.
– Миледи, вы очень любите рассказывать историю вашего деда. Он погиб на поединке, но перед смертью прихватил с собой врага. Идем со мной – так он сказал? Вы слишком часто рассказывали это. Слишком часто.
Сибил развела руками и заговорила едва ли не с сочувствием:
– Дорогая, ты – хорошая девочка. Будь хоть одна возможность сохранить тебе жизнь, я так бы и сделала. Но видишь, как все обернулось… Мне жаль.
Арбалет вздрогнул в руках. Напрягся палец на крючке.
– Так почему вы стоите? Сделайте шаг – и пойдем вместе.
Графиня не двинулась.
– Ну же! Один шаг! Я недолго буду ждать вас на Звезде!
Сибил не шелохнулась. На лице Галларда появилась растерянность.
– Ну! – процедила Мира. – Ну же!
Взгляд священника вперился в палец девушки: он дрожал на спусковом крючке, едва не подпрыгивал. Мира вот-вот не выдержит напряжения и выстрелит – даже если заговорщики останутся на месте! В глазах приарха сверкнула тревога.
– Да скорее же, будьте вы прокляты!!!
Ее руки напряглись. Палец начал сгибаться, подвигая крючок.
– Постой! – воскликнул священник. – Есть одно место. На западе Альмеры пещерный монастырь святой Ульяны. Сестры роют глубокие кельи, чтобы приблизиться к Подземному Царству. Они хранят обет молчания. Ты не сможешь говорить, но ты сохранишь жизнь.
Монастырь. Подземные кельи, сумрак, вечное молчание. Но – жизнь. Мира почувствовала, как руки наливаются свинцовой тяжестью.
– А что же, так, пожалуй, и лучше, – вслух рассудила Сибил. – Я не возьму на душу грех женоубийства. Соглашайся – и останешься жить.
Пещерный монастырь – почти погребение заживо! Но ее тело мучительно хотело жить, пусть даже такой ценой. Ощутив надежду на спасение, мышцы слабели, делались ватными. Мира едва могла удержать в руках оружие.
– Поклянитесь самым дорогим, что у вас есть. Поклянитесь, что я получу келью, а не яд.
– Клянусь жизнью нашей дочери, – произнесла Сибил.
Архиепископ метнул в нее яростный взгляд, и последняя деталь головоломки стала на свое место. Нашей дочери! Так Глория – дочка Сибил и Галларда, а не графа Нортвуд! Все удивлялись, как старик-граф, женившись на Сибил, сумел зачать хотя бы одно дитя… Но этого и не было! Связь Сибил с Галлардом тянется с тех времен, когда Божественный Дар прибыл в Шейланд, а то было как раз восемнадцать лет назад!.. Вот о чем догадался Кларенс. И по глупости высказал догадку графине в ту памятную ночь. «Это всего лишь мысль… я вот подумал про тебя и Галларда…» А дальше – неразборчивым шепотом. Скажи он это громко, все сложилось бы совсем иначе!
– Клянусь жизнью дочери, – хмуро выдавил Галлард Альмера.
Мира выронила арбалет. Села на подоконник, сползла на пол.
– Спи, – сказала ей Сибил. – Днем тебе принесут пищу. Вечером отправишься в дорогу.
От усталости девушка едва не теряла сознание. Выйдите, выйдите скорее…
Послышался робкий стук в дверь.
– Миледи… Явилась Ребекка Литленд, просит повидаться с леди Глорией.
Мира подняла голову:
– Миледи, позвольте мне попрощаться с нею!
– Ты свихнулась?!
– Я ничего не скажу о вас! Даю слово!
– Но ты можешь выболтать, куда отправляешься.
– Миледи…
– Нет!
– Ты сама этого не захочешь, – добавил Галлард, – если не будешь такой дурой. Один твой косой взгляд или неосторожное слово – и придется прирезать вас обеих.
– Тогда позвольте хотя бы передать ей записку! Будет подозрительно, если я уеду, не попрощавшись! Разве нет?
– Не вижу смысла.
– Миледи!.. – Мира поднялась, ноги дрожали. – Это моя последняя просьба. Миледи, умоляю вас!
Графиня ухмыльнулась с едва заметным оттенком уважения.
– Янмэйская порода… Не молила о пощаде, но умоляешь о возможности попрощаться…
– Этого не нужно, – сказал Галлард.
– Я дам тебе такую возможность, – решила Сибил. – Разумеется, я прочту письмо. Если там окажется хоть слово, которого там быть не должно, ты останешься без прощания.
Принесли бумагу и чернила. Мира писала торопливо, буквы ложились вкривь и вкось. Сибил стояла за ее спиной, через плечо читая текст.
«Дорогая Бекка,
Хворь оставила меня. Милостивые боги даровали мне жизнь, и я поняла, что должна посвятить ее служению. Отправляюсь в монастырь, где проведу отпущенные мне годы в размышлениях и молчаливых молитвах. Прости, что не увижусь с тобою на прощанье. Надеюсь, ты поймешь меня: последняя встреча была бы слишком печальна для нас обеих. Солнце моей мирской жизни закатилось, но я всегда буду помнить тебя. Скучаю по тебе, вспоминаю мгновения, проведенные вместе, особенно – бал и прогулку в лесу.
