Айзек Азимов - Я, робот
— Вы немедленно отмените этот приказ, — Брекенридж шагнул к нему. — Когда Вашингтон узнает об этом, вам конец.
— Мне все равно конец. Вы думаете, я не понимаю, что мне уготована роль величайшего злодея в американской истории — человека, который позволил Им нарушить паритет? Мне нечего терять, но, может быть, я еще выиграю. — Он засмеялся, но смех его был невеселым. — Какой отличной мишенью будет Бюро роботехники, а, Брекенридж? Всего несколько тысяч человек, убитых бомбой ТП, которая способна уничтожить триста квадратных миль за одну микросекунду, но из них пятьсот человек — наши величайшие ученые. Нам пришлось бы выбирать: вести войну, будучи лишенными мозга нации, или сдаться. Думаю, Мы сдались бы.
— Но это невозможно. Линн, вы слышите меня? Вы понимаете? Как могут роботы пройти проверку службой безопасности? Как они могут объединиться?
— Но они уже объединяются! Мы помогаем им это сделать. Мы приказываем им это сделать. Наши ученые посещают Их конференции, Брекенридж. Они посещают их регулярно. Все, кроме роботехников. Вы сами обратили внимание на эту странность. Ну, а десять американских ученых до сих пор там, а вместо них десять роботов сейчас едут в Шайенн.
— Это просто смешно.
— Думаю, это правильное предположение, Брекенридж. Но план бы не удался, если бы мы не знали, что роботы находятся в Америке, и не решили собрать всех виднейших ученых на конференцию. Удивительное совпадение: именно вы привозите новости о роботах, и предлагаете провести конференцию, и составляете повестку дня, и все организовываете, и точно знаете, какие ученые приглашены. Вы уверены, что те десять включены в список приглашенных?
— Доктор Линн! — воскликнул Брекенридж возмущенно. Он вскочил, готовый броситься на Линна.
Линн произнес:
— Не двигайтесь. У меня бластер. Мы просто подождем, пока ученые прибудут один за другим. Одного за другим мы подвергнем их рентгеновскому исследованию. Одного за другим мы проверим их на радиоактивность. Никто из них не будет общаться с другими до окончания проверки, и если все пятьсот окажутся чисты, я отдам вам бластер и сдамся. Только мне кажется, что мы найдем десять роботов. Садитесь, Брекенридж.
Они оба сели. Линн сказал:
— Подождем. Когда я устану, Ласло меня сменит. Подождем.
Профессор Мануэло Джиминес из Буэнос-Айреса взорвался, когда стратосферный реактивный самолет, на котором он летел, был на высоте трех миль над долиной Амазонки. Это был взрыв простой взрывчатки, но его оказалось достаточно, чтобы полностью уничтожить самолет.
Доктор Герман Лейбовиц из Миннесотского технологического института взорвался в вагоне монорельсового поезда, убив двадцать человек и ранив сто.
Точно так же доктор Огюст Морен из института ядерной физики в Монреале и семь других умерли на разных этапах своего пути в Шайенн.
Ласло влетел, бледный и заикающийся, с первым из этих сообщений. Прошло всего два часа с того момента, как Линн задержал Брекенриджа, держа в руке бластер.
Ласло признался:
— Я думал, что вы спятили, шеф, но вы были правы. Они были роботами. Они должны были ими быть, — Он повернулся и ненавидящими глазами посмотрел на Брекенриджа, — Только их предупредили. Он предупредил их, и теперь не останется ни одного целого. Ни одного для изучения.
— О боже! — воскликнул Линн в бешенстве, направил бластер на Брекенриджа и выстрелил. У офицера безопасности исчезла шея; туловище опало; голова отлетела, глухо ударилась об пол и покатилась по дуге.
Линн простонал:
— Я не понимал, я думал, он просто предатель, и не более того.
А Ласло стоял неподвижно, с открытым ртом, лишившись на минуту способности говорить.
Линн хрипло проговорил:
— Конечно, он предупредил их. Но как бы он мог это сделать, сидя здесь в кресле, если бы в него не был вмонтирован радиопередатчик? Не понимаешь? Брекенридж был в Москве. Настоящий Брекенридж до сих пор там. О боже, их было одиннадцать.
Ласло наконец удалось пробормотать:
— А почему он сам не взорвался?
— Я полагаю, он ждал подтверждения, что остальные получили его сигнал и самоуничтожились. Когда ты пришел с новостями и я понял, что прав, я чуть не опоздал выстрелить. Бог знает, на какую долю секунды я его опередил.
Ласло сказал потрясенно:
— Зато теперь у нас есть гуманоидный робот для изучения. Он наклонился и дотронулся кончиками пальцев до липкой жидкости, вытекающей из остатков шеи, которыми заканчивалось обезглавленное тело.
Это было высококачественное машинное масло.
Перевод Н. Сосновской.
СТОРОННИК СЕГРЕГАЦИИ
Хирург поднял глаза, лицо его ничего не выражало:
— Он готов?
— Готовность — понятие относительное, — сказал медик-инженер. — Мы готовы. Он беспокоен.
— Они всегда нервничают. Это ведь серьезная операция.
— Серьезная или нет, он должен быть благодарен. Его выбрали из огромного количества желающих, и, честно говоря, я не думаю…
— Не стоит об этом говорить, — прервал его хирург, — Не мы принимаем решение.
— Мы его утверждаем. И разве мы обязаны соглашаться?
— Да, — сказал хирург жестко, — Мы соглашаемся. Полностью и от всего сердца. Операция чересчур сложна, чтобы умничать и приниматься за нее с оговорками. Этот человек доказал свою ценность для человечества, и результаты устраивают Совет по выживанию.
— Ладно. — Медику-инженеру не хотелось спорить.
Хирург сказал:
— Пожалуй, я встречусь с ним прямо здесь. Комната маленькая, так что может получиться доверительный и успокаивающий разговор.
— Не поможет. Он нервничает и, похоже, уже принял решение.
— Вот как?
— Да. Он хочет металл, с больными всегда одна и та же история.
Выражение лица хирурга не изменилось. Он внимательно разглядывал свои руки.
— Иногда их можно отговорить.
— Стоит ли беспокоиться? — Тон медика-инженера был безразличным. — Он хочет металл — пусть будет металл.
— Тебя это не волнует?
— А чего волноваться? — сказал медик-инженер жестко, — В любом случае это медико-инженерная задача, а я — инженер, значит, могу с ней справиться. Почему я должен делать больше?
Хирург сказал бесстрастно:
— С моей точки зрения, это проблема совместимости тканей.
— Совместимость! Это же не аргумент. Разве пациента волнует совместимость?
— Зато меня волнует.
— Твои мысли никого не интересуют. К тому же они не совпадают с настроением в обществе. Так что у тебя нет шансов.
