Юрий Брайдер - Евангелие от Тимофея. Клинки максаров. Бастионы Дита
– Отцу стоило немалых сил вытащить тебя оттуда, – проговорил Хавр, сидевший неподалеку от меня на ребристом веткопобеге, торчавшем из земли, как спинной хребет дракона. – Боюсь, как бы это его окончательно не подкосило.
Только сейчас я понял, что мы находимся на самой опушке рощи, там, где она соприкасалась с сухой степью, почва которой кое-где еще хранила следы плуга.
– Я могу поговорить с ним?
– Вряд ли…
– У нас что-то не получилось?
– У тебя. Отец дал понять мне, что случай безнадежный. Пока ты был без памяти, он копнул в твоем сознании. Чего-то важного там не хватает. Не переживай. Я ведь тоже не умею перемещаться во времени, а живу… Пока, – почему-то добавил он.
Я хотел было сообщить ему, что перемещение в будущее мной кое-как освоено, но в последний момент решил воздержаться. Вместо этого я спросил:
– Где Ирлеф?
– Зачем она тебе? – Он искоса глянул на меня.
– Я спрашиваю, где Ирлеф?
– В безопасности. Гостит у моей сестрички.
– Зачем ты подстроил всю эту заваруху у Стеклянных Скал?
– Неужели не догадываешься?
– Догадываюсь.
– Вот и молодец. Ирлеф нельзя знать, что ты делал здесь и кто такой мой отец. Если бы я хотел избавиться от нее окончательно, попросту убил бы. Никто не смог бы помешать мне, даже ты. А сейчас она находится в лучшем положении, чем мы оба.
– Какую плату ты потребовал с отца за свои услуги?
– Разве он не сообщил тебе?
– Сообщил. Ты хочешь стать его преемником. Посредником между людьми и Предвечными.
– Хотел. Еще недавно.
– И что же?
– Одного желания мало. Да и соперник объявился…
Тут из зарослей невдалеке от нас выполз крупный самец обезьяны. Обычно не в меру крикливый, сейчас он только тяжело, с хрипом сопел. Его жесткая шерсть вся слиплась от крови, а правая, перебитая выше колена нога держалась только на шкуре. Меня почему-то больше всего поразил торчащий из раны обломок бедренной кости – не расщепленный на конце, как следовало бы ожидать, а ровнехонький, словно над ним поработали хирургической пилой.
За обезьяной неторопливо шел чернокожий крепыш в меховых штанах. Дождавшись, когда раненое животное замерло, напоровшись на тот самый веткопобег, что служил скамейкой для Хавра, он тщательно прицелился и вонзил свое тяжелое копье ему в позвоночник, чуть пониже загривка. Оставив копье, накрепко пригвоздившее обезьяну к земле, торчать в ране, он уселся рядом и стал терпеливо дожидаться конца агонии.
– Как видишь, пока ты валялся без чувств, кое-что здесь изменилось.
Чернокожий, равнодушно глянув на нас, сказал что-то для меня совершенно непонятное. Хавр не менее непонятно буркнул в ответ, извлек из своего походного мешка оселок и бросил его чернокожему. Тот тут же принялся править на нем небольшой кривой нож, время от времени проверяя его остроту на овчине штанов.
– Что он собирается делать? – спросил я, ощущая себя персонажем дурного сна.
– Шкуру снимет. Шкуры у этих тварей крепкие. Бурдюки отменные получаются.
– Кто эти люди? – Я заметил еще нескольких чернокожих, промелькнувших в зарослях.
– Личная гвардия моего старшего братца, Карнлайха Замухрышки, нынешнего владыки Приокаемья.
Некоторое время я молчал, тупо соображая. Хавр. Потом его отец. Теперь еще и брат. Добавим сестру, у которой в плену якобы находится Ирлеф. Шустрая семейка!
Чернокожий пнул обезьяну голой пяткой и, не дождавшись ответной реакции, вернул Хавру оселок, после чего принялся выдирать копье из бездыханного тела.
– Пойдем отсюда, – поспешно сказал я.
Лавируя между деревьями, мы направились к центру рощи. Я по-прежнему соображал неважно и пока старался молчать, хотя на языке у меня вертелись десятки вопросов. Роща была полна чернокожих. Живые спали, точили оружие, что-то жарили на кострах и старательно обдирали шкуры с развешенных на всех деревьях обезьян. Мертвые, уже раздетые и обмытые, лежали двумя аккуратными рядами – голова к голове. Раны, послужившие причиной их смерти, выглядели гораздо страшнее тех, которые оставляет холодное оружие.
– Мы пленники? – спросил я.
– Пока не знаю. По крайней мере покидать рощу запрещено. Да и бессмысленно. Здесь только отборный отряд, телохранители моего братца. Главные силы кольцом расположились вокруг.
– Это ты их, что ли, привел сюда?
– Скажешь тоже… Пока вы с папашей обделывали свои дела, я решил прогуляться по окрестностям. Твои слова о том, что за нами следят, не давали мне покоя. Сам понимаешь, встреча с братцем никак не входила в мои планы. Скоро я обнаружил следы двух соглядатаев. Один сумел уйти. Отпускать его живым было нельзя, но погоня привела меня прямиком в лагерь Замухрышки. Встретили меня там не совсем радушно, но жизни, как видишь, не лишили.
– Почему Отче не сумел защитить обезьян?
– Кое в чем ему трудно тягаться с Замухрышкой.
– А где он сейчас… твой братец?..
– Толкует о чем-то с отцом. Наверное, сам набивается в преемники.
– Надеюсь, зла старику он не причинит?
– Не знаю. Нашего старика трудно чем-нибудь достать. Если захочет, всегда вывернется. Но, если они столкуются, Замухрышка обязан будет помочь отцу покончить счеты с жизнью.
А не пора ли мне отсюда сматываться, подумал я, на всякий случай встряхнув флягу с зелейником. Меньше половины осталось. Только-только на обратную дорогу и хватит. А ведь еще Ирлеф надо выручить. Но все же дождусь встречи с пресловутым Замухрышкой. Чем, интересно, он меня обрадует?
Вынужденный пока довольствоваться исключительно обществом Хавра, я решил подробно расспросить его обо всем.
– В Дит ты, похоже, возвращаться не собираешься?
– Откуда мне знать. Неизвестно еще, как все здесь обернется. Может, подвесят нас за задние лапки и обдерут, как этих обезьян.
– Твой брат способен на такое?
– Это его любимое занятие. Можно представить, что он натворит, если станет преемником отца.
– А что бы ты натворил?
– Я? – Хавр горько усмехнулся. – Поздно говорить об этом… Я запутался, понимаешь! Тебе я могу признаться, так как чувствую, очень скоро наши пути разойдутся навсегда. Когда-то я был наивным мальчиком, верившим всяким сказкам о добре и справедливости. Я видел, как Сокрушения губят целые города, как уносят в неведомое близких мне людей. От природы мне была дана способность ощущать и понимать больше, чем другие. Уже тогда я связывал Сокрушения с существованием Предвечных, во что многие не верят до сих пор. Когда одно из Сокрушений едва не уничтожило наш дом, я открыл в себе способность противостоять им. И я решил спасти этот мир. Одолеть или изгнать Предвечных. Поэтому я ушел к дитсам. Это был единственный народ, хоть как-то боровшийся с тем, что они называли Изнанкой, то есть со всеми проявлениями жизнедеятельности Предвечных… Я позволил опоить себя зелейником. Стал их верным слугой. Десятки раз спасал город от разрушения. И все это оказалось бесполезным. Дитсы боролись не с причиной, а со следствием. Они не хотели верить в Предвечных. Они цеплялись за свои дурацкие Заветы. Они хотели только защищаться, но не наступать. Я так и остался среди них чужаком. К тому времени мой отец, связавшись с Предвечными, уже жил в обезьяньем дупле. Брат покорил все прилегающие к Окаему земли, основав свое собственное разбойничье государство. Сестра, давным-давно утратившая человеческий облик, пыталась разгадать тайны Стеклянных Скал. Сама она, конечно, туда соваться не смела, а посылала других. Глупых ребятишек, пьяных бродяг, калек, которым обещала вернуть здоровье, матерей, у которых брала в заложники детей. Видя, сколько зла творится людьми в этом мире, я постепенно изменил свое мнение о Предвечных. Ведь что ни говори, а они были здесь истинными хозяевами, а мы всего лишь пришельцы, случайные гости. Давно наблюдая за людьми, Предвечные утратили веру в них. Как говорится, махнули рукой. Грабьте, убивайте, насилуйте, ползайте в собственном дерьме, жрите и размножайтесь на здоровье. Только не мешайте… Став преемником отца, я нашел бы способ договориться с ними. Пусть они вновь обратят внимание на людей и заставят их наконец придерживаться каких-то законов. Пусть явят свою силу и накажут зло. Пусть дадут всем нам новый, истинный Завет и царствуют над нами мудро и справедливо.
