Вадим Селин - Мой милый лебедь
- Да нет, недалеко, пару кварталов пройти! Лучше бы я этого не говорил. Я продолжил путь, мужики шли следом. Я ликовал. Наверное, хотят подружиться со мной!
Не тут-то было. Возле первой подворотни они толкнули меня за угол, заломили руки за спину. Такое я видел только в фильмах. Новенькая книга выскользнула из руки и упала в наполовину высохшую лужу. Обложку вымазала роскошная густая грязь, белоснежные страницы разбухли от коричневой воды и сразу потеряли товарный вид. Слезы хлынули из глаз. Книга безнадежно испорчена! Здесь даже фен не поможет! Мир сразу превратился из розового в черно-белый, в негатив.
- С ума сошли? - закричал я.
Ничего не ответив, толстяк схватил меня за голову, грубо свернул ее направо и сорвал с шеи золотую цепочку, которую мама и папа подарили мне на день рождения. Вдобавок, на цепочке висел золотой крестик - подарок крестного. Особо не стесняясь, тощий с бесцветными глазами запустил клешню в карман моих шорт и вытащил деньги, оставшиеся от покупки книги.
- А мальчонка-то богатенький Буратино, - хмыкнул толстопуз.
Я стоял, ни жив, ни мертв, боялся, что извлекут откуда-то нож и перережут мне глотку. Я читал, что в подобных случаях лучше не сопротивляться - жизнь дороже денег.
Толстый ударил толстым своим кулаком меня в глаз. Я почувствовал сначала тепло, потом боль. Тощий съездил мне по ребрам. И снова - сначала тепло, затем боль. Они оба уцепились в мои плечи и толкнули меня в лужу. Я поскользнулся и упал. Спрятав добычу в кармашки, грабители убежали.
- Уроды, - отважно пискнул я из лужи. Уроды, естественно, не расслышали. Так как были уже неизвестно где. Я лежал в луже с книжкой в руках. И благодарил Бога, что так легко отделался. Могли бы пырнуть меня меж ребер заточкой. Отдышавшись, я встал. Не валяться же здесь до темноты! Домой ведь надо идти. Я осмотрел себя. Грязь стекает рекой, лицо не в лучшей форме, глаз пылал, бок ныл. Обнимая книгу, самое ценное что осталось на данный момент, я шел домой. Жара уже спала, на улицу выползли дети с мячами и бадминтоном и бабки с вязанием. Охая и ахая, я двигался к заветному дому. Заметил поблизости бабок, сидящих на скамейке и что-то оживленно обсуждающих. Узрев меня, одна из уличных сплетниц примолкла и выразительным взглядом указала второй на меня.
- Нет, Надька, ты только глянь на этого плешивого!
Чего смотреть? Лучше бы помогли. От пережитого шока я не мог говорить.
Надька глянула и добавила:
- Куда мир котиться! По виду лет двенадцать, а накорман уже и алкаш. Небось, напивься, да так в луже и заночевал.
Мне очень хотелось им сказать что-нибудь колкое, например, что правильно говорить "наркоман", а не "накорман", но сил не было.
- Бомж! - встретили меня с фанфарами в другом дворе новые престарелые матроны.
Все люди от меня шарахались, презрительно окидывали взглядами и шептали что-то про себя, осуждающе качали головой. И никто не поинтересовался, что со мной случилось, почему я в таком виде. Из-за чего я иду, согнувшись пополам в разорванной и страшно грязной майке, почему под глазом расплылся синяк?
Никогда не судите о людях по внешнему виду! И по внешности тоже! Я понял, что чувства покидают меня. Бок нещадно болел, по-моему, ребра сломаны.
Только я уже собрался терять сознание, как чья-то рука коснулась моего грязного плеча.
- Мальчик, тебе плохо? - заботливо прошептала женщина с уставшим лицом и живыми глазами. В руках она держала сумки, доверху набитые едой. Из одного кулька торчала палка колбасы.
- Очень, - признался я и отключился.
...Я проснулся в темном помещении. В воздухе пахло лекарствами.
- Наконец-то, - бодро произнесла та самая женщина.
- Где это я?
- У меня дома. Лежи спокойно и не шевелись.
Конечно же, я активно зашевелился. В глазах зарябило, я откинулся на кровать.
- У тебя сломаны ребра и глаз подбитый.
Я с трудом кивнул. Ребра страшно болели, фингал под глазом пульсировал.
- Что случилось? Ты подрался с кем-то?
Я все рассказал.
- Зла на них нет, - зло воскликнула дамочка. - Я, кстати, Мария Федоровна.
- Я Артем, - я повернул голову направо, на стуле лежала моя книга, трогательно протертая тряпочкой. Листы были сухие, но грязные.
- Вот что, - распоряжалась Мария Федоровна. - Сейчас позвоним твоим родителям. Они, наверное, волнуются.
Позвонили.
Мама примчалась через пять минут в домашнем халате и тапочках. Следом приехала "скорая", наложила мне на ребра шину и укатила. После выяснения обстоятельств, благодарностей и обниманий, я собрался идти домой. Добрая женщина разговаривала по телефону:
- Олег, приезжай... оборудование возьми... да, есть... один... потерпевший.
В мгновение ока в дом Марии Федоровны явился парень в замусоленной кепке, нечистых брюках и футболке. Весь в непонятках я уставился на него. Вскоре мне объяснили, в чем дело. Мария Федоровна работает на телевидении, сейчас занята составлением материала об уличных грабежах. И тут такая удача (для нее) - я в луже, избитый и ограбленный.
Я дал интервью. Описал разбойников. На следующий день по второму каналу показали репортаж Марии Федоровны. Она с трагическим лицом повествовала о беспорядках в городе. Следующий кадр - какой-то пацан с подбитым глазом и перекошенной физиономией сбивчиво говорит, что его ограбили и побили. Рядом стоит моя мама с растерянным лицом.
Внизу появилась надпись "Артем Новак, потерпевший". Я чуть со стула не упал. Вот это чудо - я? Да... надпись не врет. На другой день, на летней практике, вся школа на меня косилась и хихикала. Чего, спрашивается, хихикать?
Неприятно было, когда каждый подходил ко мне и спрашивал:
- Ты долго в луже валялся? Ну и как это - быть ограбленным?
Я что-то отвечал. Ребра находились в загипсованном состоянии еще два месяца, пока не срослись. Синяк сначала был синим, потом красным, а затем ярко-желтым. Неделька-другая, он и вовсе исчез. По описаниям грабителей, которые я дал на телевидении, нашли тех самых моих "дружков". Меня вызвали на опознание, я быстренько их опознал. Очень интересно было находиться в милиции. С одной стороны - передо мной стеклянная стена, люди за стеной как на ладони. А для них прозрачная стена - зеркало, они меня не видят. Та книга, валявшаяся в луже вместе со мной, до сих пор стоит на полке, она исполняет роль трофея. Памятник в честь победы над грабителями. И вот сейчас, находясь под пристальным взглядом Пня, я чувствовал себя так же, как и тогда, когда вся школа на меня смотрела.
- Давно колдовские науки постигаешь? - задал вопрос древнейшина.
- Да, с самого рождения, - бойко соврал я.
- Надо же! - восхитился Пень.
Фифочка оживилась:
- А ты можешь собаку в кошку превратить?