Эрнст Бутин - Лицом к лицу
– Чего вам? – широколицая нарумяненная буфетчица с сытым равнодушием смотрела на Юрия Ивановича.
Он попросил графин пива и баночку консервированных крабов, пирамиды которых уныло розовели выцветшими этикетками на полках резного буфета.
– Этих, что ли? – удивилась женщина. Пренебрежительно швырнула консервы на прилавок. Накачала ручным насосом пиво из огромное бочки. Юрий Иванович сунул консервы в карман пиджака и вернулся к столу. Около него уже стояла молоденькая официантка в стеклярусном кокошнике, в несвежем переднике и выстукивала карандашиком по блокноту.
– Что будете есть? – она повернула к Юрию Ивановичу сразу ставшее воплощением неумело скрытого любопытства лицо. – Ваш… этот клиент не знает, что заказывать.
– Неопытный еще. Все у него впереди, – Юрий Иванович поставил на стол графин, заметил, как высокомерно и презрительно дрогнули губы Юрия. Попросил: – Принесите нам, милая барышня, мяса. На ваш вкус, четыре порции. И стакан компоту.
– Что-нибудь более существенное пить не будете?
– Я же с ребенком, – Юрий Иванович укоризненно покачал головой.
Девушка глянула на Юру, усмехнулась еле заметно, повела плечиками и с достоинством удалилась от стола.
– Я возьму себе этот листок? – с требовательной интонацией спросил Юра, показал вчетверо сложенную бумажку. – Все-таки пока я написал только это, а не те горы халтуры, которые наворочали вы, – он язвительно улыбнулся.
– Дерзишь? – удивленно поднял брови Юрий Иванович. – Ну-ну, валяй.
Он налил в стакан пива, пригубил смакуя. Увидел, что по лицу Юры легкой судорогой, тенью скользнуло презрение.
– Осуждаешь? – поинтересовался насмешливо. Вспомнил, как на вечеринках у Тонечки, изображая опытного и бывалого, глотал водку. Хотел сказать об этом, но передумал. – Тебе виделось, несостоявшийся Растиньяк, неполучившийся Жюльен Сорель, что в моем возрасте ты будешь небрежно потягивать шампанское и закусывать устрицами?
– Мне вообще ничего такого не виделось, – раздраженно отрезал Юра.
– Врешь, – снисходительно улыбнулся Юрий Иванович. – Погляди-ка в окно. Вот такие шалманы станут со временем твоим единственным клубом интересных встреч.
Юра повел глазами в сторону площади. Там, прижавшись к акациям, стоял обшарпанный синий павильон, возле которого валялись пустые бочки, топтались какие-то задрипанные мужики, бродили бездомные шелудивые собаки.
– Что это вы все время только самое плохое вспоминаете? – спросил он зло. – Разве ничего хорошего у вас не было?
– Не знаю. Было, наверно, – подумав, признался Юрий Иванович. Облизнул усы. – Только я не помню. Мне кажется, что вся моя жизнь – сплошная цепочка скверны и мерзостей.
Сказав «цепочка», он вспомнил свои размышления перед разговором с Владькой на школьном стадионе и тяжело вздохнул.
– Об одном сожалею, что попал я в сегодня, а не в те годы, когда было тебе лет двенадцать – тринадцать.
– Что бы это изменило? – поморщился Юра. – Вы все равно были бы таким, какой есть…
– Не скажи, – торопливо перебил Юрий Иванович. – Ты вот назвал Бредбери нытиком-пессимистом. Черт с тобой, называй. Но у меня с утра не выходит из памяти один его рассказ. «И грянул гром», по-моему, называется. Помнишь?
Юра кивнул.
– Опять врешь, – равнодушно заметил Юрий Иванович. – Ты его прочтешь только в институте. Как и Ремарка, и Хемингуэя, подражая которому, кстати, отрастишь эту вот щетину, – потер ладонью подбородок. – Правда, на литературных вечерах ты громил своих будущих кумиров как певцов «потерянного поколения», герои которых ушли от борьбы, сдались и прочее, и прочее, но читать – не читал.
– Вы начали про рассказ, – покраснев, напомнил Юра.
– Дв-да, помню, – Юрий Иванович маленькими глотками, с удовольствием, прихлебывал пиво. – Его герои из сравнительно устойчивого и благополучного своего сегодня отправляются в далекое прошлое охотиться на какого-то динозавра. А когда возвращаются, то находят в своем времени разгул идиотизма и чуть ли не крах цивилизации.
– Почему? – у Юры заинтересованно расширились глаза.
– Потому что один персонаж, оступившись, раздавил какую-то козявку. Кажется, бабочку, – Юрки Иванович крутил в пальцах пустой стакан, задумчиво глядел в него. – Эта бабочка могла вывести других, те – других. Мириады невыведенных бабочек, которых не сожрали какие-то твари, что тоже повлияло на их, если так можно выразиться, судьбу. Я забыл доказательства Бредбери, но они логичны. Нарушено было, как говорится в наше время, экологическое равновесие, жизнь на земле стала развиваться несколько по-иному, и в результате через миллионы лет стала такой, что, когда герои рассказа вернулись в свое настоящее, они обалдели от ужаса. Понял?
– Про бабочку и миллионы лет понял, – хмыкнул Юра. – Но при чем здесь вы и я?
– При том, бестолочь, что каждый пустяк, каждый поступок в прошлом отзовется в будущем, – Юрий Иванович рассердился. Налил пиво с такой яростью, что оно выплеснулось через край стакана на скатерть. – Здесь аукнется, там, – ткнул пальцем за спину, – откликнется. Если бы я тебе в классе шестом – седьмом дал оплеуху, ты, может, не стал бы таким…
– Я уже получил оплеуху. Сегодня, – сразу помрачнев, напомнил Юра. – Век ее не забуду.
– Вот и хорошо, – Юрий Иванович посыпал из солонки в лужицу пива на скатерти. – Слушай притчу. Как-то Бенвенуто Челлини, еще ребенком, увидел в огне саламандру и, обрадованный, закричал об этом отцу. А тот влепил ему затрещину, чтобы сын лучше запомнил этот миг. Бенвенуто никогда не забывал подзатыльник, а значит, и саламандру. Улавливаешь?
– Значит, помня вашу пощечину, я буду помнить и… – Юра помялся, скривил иронически губы.
– Да, будешь помнить, что ты подлец, – спокойно подтвердил Юрий Иванович. – Хотя, в отличие от Бенвенутиного отца, я действовал непроизвольно. Слишком уж большой дрянью казался самому себе, когда вспомнил, что науськал Цыпу на Владьку.
Юра, опустив голову, разглаживал складки на скатерти.
– Сам не пойму, как это получилось, – тихо сказал он. – Если вы – это я, то знаете, что я… что вы… что сейчас я…
– Чувствуешь себя скотиной, – пояснил Юрий Иванович.
Официантка принесла четыре тарелки жареной картошки с такими фантастически огромными кусками мяса, что Юрий Иванович крякнул. Девушка обиделась, сказала, что если товарищу клиенту порции кажутся маленькими, он может проверить раскладку и выход продукции по калькуляции.
– Нет, нет, что вы, спасибо, – переполошился Юрий Иванович и, когда официантка ушла, потер плотоядно ладони, – Почревоугодничаем?.. Я ведь ел-то сто лет назад, то есть вперед, хотя было это всего лишь в седьмом часу утра, – замер, не донеся вилку до рта. – Знаешь, у кого я завтракал? У Лариски Божицкой. На свадьбе ее дочери.
