Александр Колпаков - За орбитой Плутона (Сборник)
— Лучше пойду я, -возразил Бео.- Я сильнее.
Канзу не ответил.
Прошло какое-то время. Оба работали с ожесточением. Потом их снова вызвала рубка.
— Ремонт должен быть закончен через девятнадцать минут, — сказал Мезор, и они услышали, как он глубоко вздохнул. — Новый метеоритный рой, — Мезор умолк и выключил связь.
Подняв глаза, Бео увидел, что рядом никого нет. Он заметался, но его руки, готовые схватить Канзу, застыли на полпути. Бео застонал: он не сумел удержать своего товарища. Как же это случилось?
Он схватился за рулевые манжеты манипулятора. Его громоздкая фигура сгорбилась, на губах застыла гримаса. Но что это?
— Канзу-у!…
А Канзу уже проник в реакторную через узкую шахту аварийного входа. Едва появившись там, он сорвал с себя защитный костюм. Костюм сковывал его, отнимал силы и замедлял работу. Канзу больше не нуждался в костюме, он и без того был уже на грани смерти. Когда Бео закричал, Канзу подскочил к переговорной трубке.
— Не мешай мне своим криком,-проговорил он спокойно.- Прощай, Бео. Передай привет нашей Земле.- Затем он разбил трубку Последняя связь с ним прервалась.
Пока Бео с помощью манипулятора демонтировал части второго цикла, Канзу успел установить ручным механизмом новые секции.
Резкий голос Мезора заставил Бео вздрогнуть:
— Стартовую площадку повернуть на двенадцать градусов. Двигателю — полное торможение!
Еле слышно до Бео донеслось: «Чадвик, дорогой…- это был полный страха голос Людмилы. — Обломок метеорита! Чадвик, наша опушка…»
Бео выпустил из рук манипулятор и вскочил.
— Канзу-у! — крикнул он в тоске. — Канзу-у!…
Мелькали обрывки мыслей: «Он не слышит… Предостерегать бессмысленно… Спасайся… Резервуар-20».
Бео судорожно натянул на лицо шлем, повернулся. В углу стоял защитный резервуар с особой жидкостью. Кто погружался в нее, мог перенести крайние ускорения и выдержать двадцатикратную перегрузку при маневрах корабля. Во всех главных отсеках «Регера» стояли эти «резервуары-20».
Бео ощутил толчок: сработал приваренный аварийный механизм в носу корабля. Но он был слишком маломощен, чтобы предотвратить столкновение с метеоритом — он не мог заметно изменить курс огромного «Регера». Это была последняя отчаянная попытка.
Не рассуждая, Бео прыгнул в «резервуар-20». Защитная жидкость плеснулась вверх, и тут же над космонавтом захлопнулась крышка.
Тишину разорвал лопающийся удар. Прогнулась стена, брызнули лучи трещин. С пронзительным свистом уходил воздух.
Рассеченное тело «Регера» плыло в пространстве. Длинное, веретенообразное туловище корабля было расколото почти посередине. Только несколько продольных шпангоутов соединяли обе половинки корпуса. Громадный метеорит коснулся корабля зубчатым краем. Хотя реактивная отдача малой ракеты на носу «Регера» и не смогла предотвратить катастрофы, все же полного разрушения «Регера» не произошло.
Теперь корабль напоминал латинскую букву «фау». Его черный корпус едва просматривался на черном фоне Вселенной, покрытом тонкой звездной вуалью. Неподалеку, словно застыв, неподвижно висела в бездне человеческая фигура в скафандре. Предохранительный трос связывал ее с разломанным «Регером», делая человека немым свидетелем катастрофы. Неожиданно эта фигура пришла в движение. Вспыхнуло небольшое пламя — реактивный откатный пистолет. Человек медленно, явно колеблясь, подплыл ближе к кораблю. Мерцающий свет фонаря прошелся по матово-блестящей обшивке, задержался в месте разрыва корпуса. Свет обнажил спутанные части конструкций, зазубренные края металлических листов, согнутые трубопроводы, клубки кабеля… И вскоре погас. Трос натянулся: человек подтягивался к носу корабля, где его трос был закреплен. В носу зияла дыра раскрытой катапультной камеры. Малая разведывательная ракета выступала из нее метра на два, но реактивное сопло уже давно не источало огненной струи.
Человек обследовал конец предохранительного троса-фала. Второй канат переплелся с ним. Этот канат висел расслабленно и вел внутрь катапультной камеры. Но куца девался третий трос? Человек медленно повернулся. Свет его фонаря проследил расслабленную нить, наткнулся на пару магнитных башмаков, схватил бесформенные «ноги» скафандра и вдруг поднялся к шлему.
— Акатль!
Акатль сидел на краю стартовой площадки.
Удар выбросил его через катапультный люк в космос. Однако к нему быстро вернулось сознание, и он поспешно подтянулся назад. Но тут его охватило отчаяние. Надежды на спасение- никакой. «Регер»- два скрепленных между собой обломка, космонавты — мертвы.
Порождением лихорадочного бреда, не иначе, был тот свет фонаря, который приближался к нему. Человеческая фигура бросилась к нему, шаркая подошвами, подняла на ноги и стала трясти его.
— Чадвик? — непослушные губы Акатля едва шевелились. — Чадвик!…
У него возгорелась отчаянная надежда: если они выжили, почему бы не остаться в живых и остальным?
Гиад откинул крышку «резервуара-20». Со стоном выпрямился. Защитная жидкость каплями отделялась от его костюма. Отделившись, капли не падали, а лишь отплывали от него, невесомые. В лаборатории горело аварийное освещение. Гиад подозрительно огляделся. В обшивке нигде не видно вспуханий или трещин. Он перелез через край резервуара, захлопнул крышку, тяжело прошелся туда и обратно. Потом взглянул на часы: с момента катастрофы прошло всего несколько минут. Улыбка тронула углы его рта. «Всемогущество природы еще не победило могущества человека», — подумал он. Потом посмотрел на приборную доску. Датчики температуры и давления воздуха, содержания кислорода были разбиты вдребезги. Только стрелки измерителей энергии аварийного питания слегка вибрировали на своих шкалах.
Гиад несколько раз взмахнул рукой. Чувствуя сопротивление воздуха, он осторожно стянул кислородную маску и сделал пробный вдох. Затем выпустил маску из рук. После несложных подсчетов на лабораторных кибернетах он узнал об оставшихся запасах энергии и воздуха. Возвращение на Землю было исключено. Кто знает, на какую орбиту вышли останки корабля. Но те же расчеты показали, что для запланированных им измерений было достаточно срока, который предоставляли ему эти запасы. Он занялся установками низких температур. Холод в них вырабатывался транзисторами. Сейчас Гиаду требовались определенные типы их. Ибо он решил вступить в связь с существами Эпсилон Эридана. Для этого надо было построить прибор «Дельта-два», то есть аппарат, который еще никто не видел. Хватит ли ему времени?
Гиад задумался. Здесь, в лаборатории, у него почти нет продуктов питания и питьевой воды. То и другое он должен себе достать. Но как? Как сможет он покинуть это помещение, возможно, единственно уцелевшее? Лаборатория не имеет воздушного шлюза, и он не рискнет открыть дверь: в коридоре определенно царит пустота. Гиад подошел к двери, ощупал ее изучающим взглядом. Приблизив лицо к бронированному стеклу величиной с ладонь, которое было вделано в дверь на уровне головы взрослого человека, он в страхе отпрянул назад. На него смотрели два глаза, губы шевелились и, казалось, что-то выкрикивали. За дверью стоял Чадвик.
