Эйв Дэвидсон - Сын Неба
- Марон! Мы, венецианцы, рискуем головами, странствуя ради каких-то записей в графу дохода наших гроссбухов. А эти катайцы - и даже их животные - шляются где ни попадя в поисках жизни вечной, - проворчал дядя Маффео. - Может, они думают, что купечествовать для язычника означает мухлевать со своими странными бумажными деньгами, подсчет которых тоже более чем странен?
- Мы хотели бы поговорить с госпожой, что спит в этой пещере, - сказал Никколо, нетерпеливо перебирая свои четки.
- Ха! Вы что, думаете, госпожа - это куртизанка с лотосовыми ножками, принимающая обходительных визитеров? - захохотала белая обезьяна. Госпожа сейчас пребывает в глубокой и совершенной медитации. Если хотите с ней поговорить, ждать придется довольно долго. Лично я прождал семьсот лет, прежде чем она удостоила меня одним-единственным словом. Теперь я терпеливо дожидаюсь второго. Прошло уже девятьсот лет, и пройдет, быть может, еще девятьсот, - но ожидание того стоит, уверяю вас. Если обещаете не действовать мне на нервы, разрешаю вам разбить лагерь вон в том ущелье, установить палатки и дожидаться вместе со мной.
- Мы не можем ждать даже девятьсот дней, - возразил Марко. - Мы всего лишь простые смертные. Поэтому нам надо войти в пещеру и поговорить с госпожой прямо сейчас.
- Нет, этого я позволить не могу, - сурово ответил Царь обезьян. - Ибо госпожа попросила меня охранять вход в пещеру от незваных гостей.
- Это как же она попросила, - усмехнулся дядя Маффео, - если всего-то одним словом и разродилась?
- Такая госпожа способна и одним словом сказать очень многое.
- Но как может мелкая обезьяна вроде тебя охранять пещеру от целого отряда воинов великого хана, имеющих при себе оружие великого хана и его серебряную печать? Лучше перестань придуриваться и дай нам пройти, потребовал Маффео, дергая свою седую бороду так, будто это дверная ручка Палаццо ди Поло в окутанной мглой Венеции.
- Хо! Так по-вашему я... я, кого сам Нефритовый император нарек "Великим Мудрецом, равным небу"... я слишком мал, чтобы охранять эту пещеру? - вскричал Царь обезьян. - Так смотрите же!
Вытащив из-за уха железную иглу, он проревел: "Расти!" И в тот же миг сделался высок, как гора, с выпуклыми, будто гребни, мышцами. Красные глаза его засверкали как молнии, а зубы - как боевые топоры. Железная игла превратилась в чудовищной тяжести посох, украшенный золотыми обручами, что доставал до самого неба. Стоило обезьяне захохотать, как земля вокруг задрожала.
- Марон! Весьма эффектно, - признал Маффео, когда Царь обезьян восстановил свои нормальные размеры. - Но все-таки ты один. А нас много. Наши люди смогут тебя отвлечь - а мы тем временем проберемся в пещеру.
- Ха! - снова расхохоталась обезьяна. - Я же сказал, что владею искусством семидесяти двух превращений, включая бесподобное "тело вне тела". Вот, смотрите!
Вырвав у себя из груди пучок белых светящихся шерстинок, Царь обезьян бросил их в воздух. Шерстинки мгновенно обернулись доброй сотней короткохвостых обезьянок, которые тут же принялись что-то тараторить и кувыркаться на узловатых ветвях одинокой сосны.
Потом обезьянки соскочили с дерева и засновали меж конских ног - столь прыткие и ловкие, что достать их каким-то оружием казалось немыслимо. Окружив троих Поло, обезьянки принялись дергать полы их халатов, а одна даже осмелилась ухватить Никколо за нос...
- Прекрати! - выкрикнул Марко, едва удерживаясь от смеха при виде обиженного выражения на строгом лице отца. - Да, у тебя и впрямь полно всяких обезьяньих трюков. Но и мы, венецианцы, тоже владеем кое-какими фокусами.
- Мы? - с сомнением переспросил сына Никколо.
- Конечно, - заверил его Марко. - Мы великие волшебники.
- Мы? Волшебники? - снова удивился Никколо, встревоженно перебирая свои четки.
- Так покажите мне фокус! - проревел Царь обезьян, уже обративший всех обезьянок обратно в шерстинки.
- Я покажу тебе, как я исчезаю, - сказал Марко и направился прямо к сосне, что охраняла вход в пещеру. За ним осторожно последовали старшие Поло, Петр и ученый Ван.
- Смотри, Марко, не спеши, - предостерег его отец.
- Ха! Это славный фокус - для смертного, - прикинула обезьяна. - Давай показывай, как ты исчезаешь.
Тогда Марко подошел к темному проходу в пещеру - и исчез.
- Ну, кажется, я тоже могу исчезнуть, - усмехнулся Маффео Поло, шагнул в пещеру - и был таков.
- А можно, мы все исчезнем? - с едва заметной улыбкой спросил Никколо, пропуская в пещеру Петра и ученого Вана.
- Да ведь это никакой не фокус! - раздосадованно выкрикнул Царь обезьян. - На самом деле вы не исчезли! Вы просто вошли в пещеру! Все вы вошли в пещеру... Проклятие! Ведь вы вошли в пещеру! В пещеру госпожи! Он заскрежетал зубами и провыл: - Нечестно! Так нечестно!
13
Гуй-мэй: Невеста.
Гром тревожит радостное озеро.
Зыбкие начала ведут к нескончаемым концам.
Они оказались в высоком гроте, сводчатый потолок которого усеивали светящиеся каменные сосульки. Никаких признаков жизни и никакого источника света, если не считать странного свечения, что исходило от любопытной груды камней в дальнем конце пещеры. Тяжелый воздух отдавал какой-то приторной затхлостью.
А снаружи доносились глухие вопли беснующегося Царя обезьян:
- Вернитесь! Вернитесь! Вы пожалеете! Пожалеете...
Но путники осторожно двигались дальше - к светящейся шишковатой груде, а с каменных сосулек им на головы что-то капало. И вдруг в пещере зазвучала песнь, которую исполнял высокий женский голос столь завораживающей красоты, что все пятеро замерли, охваченные каким-то смутным томительным чувством.
Песнь оборвалась так же внезапно, как и началась, - и тот же хрустальный голос наполнил пещеру вопросом:
- Как смели вы оторвать меня от вечной медитации?
- Простите, бессмертная госпожа, мы жалкие и ничтожные посланники великого хана Хубилая - и нижайше просим вашу милость об аудиенции, сказал Марко, кланяясь и лихорадочно подыскивая слова для самых учтивых и изысканных форм обращения.
- Великого хана? - с веселыми нотками переспросил голос из светящихся скал. - Значит, степные варвары добрались до Трона Дракона?
- Да, госпожа, некоторое время назад. С тех пор как пала династия Южная Сун на берегах волшебного Западного озера, монголы покорили весь Катай, пояснил Никколо Поло, ощущая странную надежду, что эта госпожа, чей голос сверкал и переливался подобно орошенным чистой влагой голкондским алмазам, скорее станет обсуждать с ними вопросы столь тонкие, как политика и коммерция, а не мистическую восточную чепуху.
- Для феи Облачного Танца время мало что значит, - отозвался мелодичный голос. - О столь приземленных материях я не задумывалась с тех пор, как кончилась эра бессмертного Желтого императора.
