Алексей Барон - Эскадра его высочества
– Верно. Но другого объяснения я не вижу.
– Э! – сказал Ждан. – Как бы там ни было, нас могут ждать разного рода неприятные неприятности.
– Вполне возможно. Например, в виде имперского флота.
– А вот об этом генерал, симпатичный такой старичок из статсбезопасности, упомянуть забыл! Ошеломил, понимаешь, дипломом, отзывом самого Лумбы…
– И золотыми оберталерами, – усмехнулся Кэйр.
– Верно. Тебе тоже дали?
– А как же. И я размяк не хуже тебя. Тут еще Франц замучал: соглашайся да соглашайся. А то, говорит, помру.
Бурхан вдруг с треском захлопнул книгу, которую только что раскрыл.
– Не прогуляться ли трем смелым джигитам? – предложил он.
– По палубе царственного корабля?
– По палубе царственного корабля.
Кэйр и Ждан переглянулись.
– Ты считаешь…
Бурхан постучал костяшками пальцев по переборке.
– Врачи говорят, что свежий воздух перед сном полезен.
– Да ну, не может быть, – сказал Ждан. – Это у вас, в Джанге, все еще интриги любят.
– А в других федеральных землях всяк человек человеку друг?
– Ну, нет еще.
– Тогда послушай коварного джангарца. Если я и ошибаюсь, здоровье наше ничуть не пострадает.
– А сквозняки? – усмехнулся Ждан.
– Сквозняки, мой друг, опасны только в помещениях. Эх, не видели вы наших степей! Знаешь, вскочишь, бывало, в седло…
– Зато скоро увидим море, – вернул его на землю Кэйр.
* * *Они покинули каюту, вышли на свежий воздух.
И тут выяснилось, что на корабле, даже таком большом, как «Поларштерн», уединиться не так уж и просто, как может показаться с берега. Если вообще возможно.
Во-первых, места для прогулок были строго ограничены. Обычным пассажирам отводились лишь шканцы, то есть часть верхней палубы между грот– и бизань-мачтами. При этом значительное место здесь занимали пушки, бухты канатов, палубные лебедки и так называемые «светлые люки», то есть забранные решетками проемы, через которые свет и воздух проникали во внутреннее пространство корабля.
А во-вторых, несмотря на поздний час, на верхней палубе было довольно многолюдно. Там прогуливались два величественных старца, сновали озабоченные матросы, присутствовали даже дамы с зонтиками; подле одной из них немым истуканом замер Франц. В общем, сразу стало ясно, что разговор без посторонних здесь невозможен, и что именно влюбленный архитектор страдает от этого больше всех остальных обитателей «Поларштерна», вместе взятых.
– Утешает, что таких, как мы, здесь немало, – усмехнулся Кэйр.
– Каких «таких»?
– То есть решившихся сплыть из курфюршества.
– И что же в этом утешительного?
– Ну, не могут же все эти люди быть сумасшедшими.
Все трое посмеялись, но не слишком беззаботно.
* * *Курфюрстен-яхт «Поларштерн» стоял на якорях.
Тем не менее его слегка покачивало, и это наводило на неприятные размышления о том, что же предстоит пережить в открытом море. Моросил мелкий дождь, с реки налетали порывы прохладного ветра.
– Ну как, надышались? – усмехнулся Ждан. – Не пора ли…
– Подожди, – сказал Бурхан.
– Чего?
– Вот это я и хочу узнать. Тебе не кажется, что тут все чего-то ждут?
Кэйр огляделся.
– Да, похоже. Ну-ка, ну-ка… Слушай, мне тоже становится любопытно.
Пробили склянки. Почти сразу после этого в тумане послышались голоса, плеск весел. Вскоре к борту корабля подошел тот самый баркас, на котором приехал Ждан. В этот раз на нем прибыли сразу три женщины и несколько мужчин.
Дамы, едва поднявшись по трапу, опустили на лица вуаль и быстро прошли в кормовую надстройку. Вслед за ними прошагал и высокий, атлетически сложенный мужчина.
– Помилуйте, – сказал Кэйр. – Да ведь это же…
– Старина Ру-уперт.
– И как всегда – с пистолетами?
– А как же! Он, наверное, и спит с ними.
– И с гитарой.
– Послушайте, а ведь самую младшую дочь самого… самого… – Ждан запнулся.
Кэйр мягко притронулся к его могучему плечу.
– По-моему, в самом деле становится чересчур свежо. Ты предлагал вернуться?
– Да ладно, ладно, могу и вернуться. Только на ногу не наступай. И что за мода такая?
– Уговорил. Надеюсь, ты не сболтнешь…
– Почему? Подумаешь – принцесса. Девка как девка. Она же нормальная! В отличие от вас.
* * *Всю ночь в приоткрытый иллюминатор слышались плеск волн, шум дождя. Под этот шум и под мерное покачивание спалось просто богатырски. Ни шаги на верхней палубе, ни команды офицеров, ни хлопание парусины абсолютно не мешали. Все четверо друзей наверняка проспали бы завтрак, если бы их почтительно не разбудил коридорный матрос.
– Внутренний распорядок вступил в силу, господа, – сказал он. – Потому как мы уже в походе.
– Уже? – неприятно удивился Кэйр.
– Так точно. Позвольте напомнить, что завтрак в восемь тридцать.
– А позже нельзя? – зевая, спросил Ждан.
– Можно, герр инженер. В любое время. Только уже за собственный счет.
– Э! А в восемь тридцать, значит, бесплатно?
– Так точно. По условиям контракта.
– Тогда встаем. Эй, сони, штейт ауф! Ибо промедление штрафу подобно.
– Прошу прощения, – сказал коридорный. – Господа, обязан вас предупредить, что в кают-компанию принято являться при галстуках.
– Спасибо, любезный, – сказал Франц. – Вот тебе полталера.
– Виноват, – сказал матрос. – «Поларштерн» – боевой корабль, гершафтен.
– Да? И что из этого следует?
– В кригемарине чаевых не берут.
– И давно? – удивился Кэйр.
– А разве когда-нибудь брали? – удивился матрос.
– Прекрасный ответ.
Матрос ухмыльнулся.
– Благодарю, ваша честь.
Он откозырял и почтительно прикрыл за собой дверь.
– Ну и шельма, – заявил Кэйр. – Настоящая находка для юстиции.
– Брось, он отличный парень, – не согласился Франц.
– Но чаевые все же берет, – заметил Ждан. – Или я ничего не понимаю в рожах.
А Бурхан сделал обобщающее заключение:
– Значит, пригодится. Кэйр, ты случаем не знаешь как его зовут?
– Флогуа.
– Как?
– Флогуа.
– Странное имя. А откуда ты знаешь?
– Странно, что ты об этом спрашиваешь.
– А, ну-ну. Братцы, все волнения ни к чему! Экспедиция закончится благополучно, ибо сам великий Кэйр с нами. А ему все ведомо под Эпсом.
Кэйр лениво запустил подушкой. Но попал во Франца.
– Вот все и началось, – с неожиданным здравомыслием сказал влюбленный. – Непонятно чем закончится. А вы беситесь, ваша честь.
* * *Кают-компания занимала место от борта до борта. Несмотря на хмурую погоду, обычного корабельного сумрака в ней не имелось. Это самое просторное из помещений монаршей яхты располагалось прямо под длинным решетчатым люком, а, кроме того, свет проникал еще через боковые иллюминаторы, имевшие несколько большие размеры, чем в каютах.
