Юлия Зонис - Инквизитор и нимфа
Туземцы слушали внимательно и, кажется, не впервые — никто не перебивал и не требовал разъяснений. В загоне на углу площади тихо квохтали курики — мелкие серо-зеленые ящеры. Им нынче досталась рыбья требуха, и от курятника тянуло тухлятиной. Солнце нанизалось на копья сосновых ветвей, заливая берег кровью. Резко похолодало.
Когда после проповеди геодец спросил у Марка, как ему понравилась история, землянин хмыкнул:
— Ну… забавная аллегория для описания гравитации и центробежной силы. Или имелась в виду энтропия? По-моему, для дикарей в самый раз.
Ван Драавен ответил прозрачным и невозмутимым взглядом.
— Все на свете — отголосок какой-то истины, Салливан. Включая энтропию и гравитацию. А мораль сей басни как раз проста: не связывайтесь с тем, чего не понимаете.
Это прозвучало как предупреждение, настолько недвусмысленное, что Марк сильно пожалел об изъятом вэкаэсовцами парализаторе.
Сняв верхний слой дерна, Марк стал действовать осторожнее. Не доверяя свету лун и звезд, включил галогенный фонарик. Белое пятно запрыгало по кочкам, и он поспешно прикрыл фонарь ладонью.
Углубив лопаткой яму, принялся разгребать землю руками. Почва оказалась комковатой, пересыпанной мелкими камешками из-за близости скал. Каменная крошка забивалась под ногти. После получаса такой работы землянин взмок, проклял не вовремя окочурившегося старика и заодно геодца, который так основательно зарыл труп. Можно подумать, кому-то могло понадобиться это сокровище. Крупные хищники к деревне не подходили, если вообще здесь водились. Разве что паводки… Как раз на этой мысли рука коснулась ткани. Марк принялся копать еще яростнее.
Он ожидал запаха тления, однако из могилы пахло только землей. Сильно мешал крест. Марк опасался, как бы здоровенная бандура не рухнула, наделав шуму. В белом свете фонарика он расширил яму и убедился, что опасения его правильны: крест нижним основанием упирался прямо в труп. Пришлось встать и потихоньку раскачать железную дуру. Крест вылезал неохотно, и на секунду Марку показалось, что он обязательно себе что-нибудь надорвет — однако с несытым чавканьем глина все же раздалась, выпуская измазанную грязью палку. Марк тихо опустил крест в траву и, придерживая фонарик локтем, лопаткой отгреб остатки земли. Странно. Тлением по-прежнему не пахло. Неужели в здешней почве не нашлось микроорганизмов, способных подкормиться земной органикой? Да нет, растения и животные на Вайолет вполне съедобны, значит…
Что это значит, Марк так и не додумал, потому что на дне ямы показалось лицо. Грязное, со слипшимися комками земли в редких волосах, и все же очень знакомое лицо, даже верхняя губа чуть приподнималась, обнажая полоску зубов. Левая половина головы отца Франческо почернела и как-то смялась, но правый глаз был открыт. Под веко насыпался песок. Полз какой-то муравей, поблескивая в свете фонаря — или это блестела склера? Узкий луч фонарика вновь задрожал, запрыгал, потому что дрожала рука. Марка затошнило. Он сел на землю рядом с могилой и с минуту часто и глубоко дышал. Дрожь унималась. Марк протер лицо, оставляя грязную полоску, — и брезгливо отдернул ладонь. И опять вернулось поганое ощущение, что надо почувствовать что-то особенное, чего не выразишь словами. Нет. Не чувствовалось ничего, кроме омерзения и смутного страха перед трупом. Отец Франческо спокойно смотрел в небо, где Ригель А висел неподвижно — гвоздь, вбитый в центр мироздания. Маленькая луна катилась к лесу. Времени рассиживаться не оставалось. Марк подтянул к себе ящик с минилабом и, встав на четвереньки, осветил могилу.
Он почти сразу заметил черное обугленное пятно в том месте, где крест соприкасался с телом. Ван Драавен обрядил мертвого викторианца в серую робу — в знак уважения к чужим обычаям или просто шмотки получше решил раздать дикарям? Роба из серой сделалась бурой, и все же пятно было видно отчетливо, словно труп прижигали клеймом. Молнии, что ли, били в чертову железяку? Зачем вообще ее надо было втыкать прямо в покойника? На ум пришли нехорошие мысли о трупах, встающих из могил. Беспокойных мертвецов протыкают осиновым колом. Только этого не хватало. Еще одно дивное ионнанитское суеверие?
Положив фонарик на край могилы и приподняв мертвеца, Марк обнаружил, что шея покойного неестественно вывернута. Устраивая отца Франческо в могиле, геодец попытался придать ему пристойный вид, а сейчас труп, потревоженный Марком, смотрелся нелепо и жалко. Ворона со сломанной шеей. Разбитый манекен. Мертвый обвис тяжким грузом, торчала левая сломанная рука. Преодолевая отвращение, Марк ощупал череп покойника. Челюстная кость раздроблена. «Так. Допустим, он падал с большой высоты. От удара шею свернуло набок, разбило подбородок, скулу… Похоже». На всякий случай потрогал затылок мертвеца, но никаких повреждений не обнаружил. Что ж, отца Франческо не били сзади тупым тяжелым предметом… Марк нервически хихикнул — это становилось забавным, словно работаешь в анатомическом театре, только, увы, без удобного стола, — включил диагност и выставил нужную программу. Отвел истлевшую робу там, где виднелось пятно ожога. Щуп присосался к животу мертвеца, беря пробы ткани. «Посмотрим, не подсыпали ли нашему этнографу отравы. Что, кстати, полезно знать на случай, если меня самого поят медленным ядом. Знаем мы этот ваш чай… А заодно проверим, не при жизни ли поставили старому викторианцу тавро…»
Салливан с сомнением покосился на лазерный скальпель. В принципе, диагност справится и без вскрытия, его зонды проникнут в тело и так… Но почему-то хотелось попробовать самому. Он натянул перчатки, решительно взял скальпель, установил глубину разреза и интенсивность луча и провел лучом от горла до диафрагмы покойника. Лазер сводил кровотечение к минимуму, но Марк подсознательно ожидал, что из раны хлынет бурая гниль. Вместо этого в свете фонарика и маленького экрана ему на руки вывалился какой-то скользкий комок. Невольно вскрикнув, Марк отпрянул и ткнулся локтем в край могилы. Так выглядела бы разрезанная спинномозговая оболочка — желтоватое переплетение каких-то нитей, серые ганглии… но до позвоночника скальпель не дошел, затронув лишь верхний слой кожи и мышц. Сжав зубы, Марк сделал уже намного менее аккуратный разрез ниже, в районе брюшины, и оттянул кожу. Опять зажелтели нити, цепочки, узлы… словно какой-то гигантский паразит поселился в теле старого викторианца, разросся, вытянул соки… Марк затрясся. Не паниковать. Главное — не паниковать. У него на руках перчатки. Это не заразно. Наверное, не заразно… Сдернув перчатки, он вывел на экран диагноста программу быстрого чтения ДНК… а есть ли вообще в этой штуке нуклеиновая кислота? Диагност, радостно бикнув, вытянул щуп и взял пробу. Марк отодвинулся от ямы и нервно плеснул на руки антисептик. Он тер и тер ладони, словно хотел стереть саму кожу, сквозь тонкий слой перчатки еще ощущавшую прикосновение скользкой мерзости.
