Левон Хачатурьянц - На астероиде (Прикл. науч.-фант. повесть— «Путь к Марсу» - 2)
— Разгерметизация скафандра, — сказала Марина, снова оказавшись рядом с командиром.
Виктор Сергеевич кивнул. Он не спрашивал больше ничего.
Разгерметизация могла привести лишь к одному результату.
Оттаяв, скованное космическим морозом лицо Рама покрылось каплями, на щеках проступила синева. Он казался совсем юным, хрупким и беззащитным; скафандр, будто бы не по росту просторный, раскрытой рачьей скорлупой обнимал острые плечи.
— Первый, — нарушил молчание Панин.
Эксперт рапортовал по-военному четко. Этот совсем еще молодой человек, выросший в эпоху разоружения, держался с суровым достоинством. Виктору Сергеевичу нравились такие люди, он смотрел на них с некоторым благоговением. Реакцию министра было трудно определить. Геннадий Павлович сидел в глубине кабинета, за полированным столом, огромным, как бильярдный, а свет плафонов был приглушен, ибо приходилось смотреть диапозитивы.
— Итак, мы видим, что разгерметизация произошла, поскольку открылся щиток гермошлема, — говорил эксперт, тыча световой указкой в соответствующее место изображения. — Закрытие шлема происходит автоматически, когда падает давление окружающего воздуха. Ну а поднять щиток можно двумя способами. Либо нажатием кнопки — вот здесь, на левом плече. Либо дистанционно, радиосигналом. Кнопку космонавт не нажимал, это подтверждено видеозаписью. Следовательно, кто-то со стороны послал кодированную команду.
Министр заерзал, откинулся в кресле. Люди, сидевшие под стенами кабинета, — директор скафандрового завода, электронщики, важные работники Космоцентра, представители международных организаций, — обменялись быстрым шепотом. Только Игорь Петрович Волновой, руководитель отряда космонавтов, сидевший несколько поодаль от всех, сохранял полное спокойствие.
С Волновым Виктора Сергеевича связывала старая дружба. Она началась еще при подготовке к полету на Марс. В то время Волновой руководил Центром управления полетом первой марсианской экспедиции.
«Опять детектив, — тоскливо подумал Панин. — И на сей раз крупновато для Коллинза и его присных. Те на прямое убийство не пойдут».
— Как вам известно, мы затребовали на Землю все скафандры, предназначенные для корабля «Вихрь-2», и тщательно их проверили. В каждом костюме этой марки имеется внутренняя антенна… вот она, в слое поверхностной ткани… Но согласно конструктивной схеме антенный отвод оканчивается овальной бляшкой у локтевого сгиба. А в скафандрах серии, предназначенной для «Вихря-2», проводок тянется до кисти руки и оканчивается разветвлением на ладонной поверхности перчатки. В этом самовольном изменении конструкции, наверняка сделанном на заводе, можно предположить преступный умысел. — Эксперт заложил большие пальцы рук за лацканы пиджака и сделал паузу. — Возможно, это было сделано для увеличения дальности приема сигнала…
— С какого же расстояния он был, по-вашему, послан? — быстро спросил кто-то из угла.
Эксперт покачался на каблуках, взглядом словно поискал ответа за глухими шторами окон и ответил веско, как и положено серьезному киногерою:
— Антенна слабая. Даже с этой добавкой дальность приема не более пятидесяти километров. Так что виновник никак не на Земле… Скорее всего… гм… на самой станции.
В эти секунды Виктор Сергеевич видел только лицо «нашего министра». Точно из тьмы выступало немного обрюзгшее, массивное, львиное лицо. В его глазах читалась холодная, сосредоточенная решимость. Сейчас он обдумает формулировку, а затем скажет нечто бесповоротное, незыблемое, как резьба по камню. Скорее всего это будет приказ свернуть работы на астероиде. И начнется расследование.
Несмотря на смятение, Панин невольно отметил горький юмор ситуации. Действительно, в условиях орбитального острова наяву повторялась схема классического детектива, как у Агаты Кристи. Преступление, совершенное в изолированном участке пространства — мчащемся поезде, плывущем пароходе, в доме, отрезанном снегопадами от всех дорог. Строго ограниченная группа действующих лиц. Стопроцентная уверенность: «Убийца среди нас, леди и джентльмены!» Азартная интеллектуальная игра…
Да, в мире вымышленном это походит на игру, а на родном астероиде — трагедия. Ну как же можно подозревать всех подряд? Милых, честных, самоотверженных людей? Допрашивать «Санта-Клауса» — Тома Карра, или бедняжку фру Энгстрем, или увальня Глебова, или… не приведи господь, Марину! Марину же будут допрашивать, искать неувязки в ее словах, ставить ей логические капканы. Какое тяжкое оскорбление!
…Наверное, он не прав. Ну, конечно. Он пристрастен, а потому вреден делу розыска убийцы. Пусть все идет своим чередом. Не ему, дилетанту, вмешиваться в столь ответственную область.
…Сердцу не прикажешь. Больно за любимую станцию, за всех больно…
Глебова будут расспрашивать, Сикорского. Дэви…
Дэви! Вот кого, вероятно, стоило бы допросить в первую очередь. Он, Панин, не решается рассказать о ее странном безмолвном контакте с Анандом, о просьбе не мешать врачу, высказанной буквально телепатически за несколько минут до гибели Рама… Нет, конечно, к убийству она не имеет никакого отношения. А впрочем, кто знает? Опять-таки специалистам виднее…
…Так что же мешает ему сказать? Сразу направить следствие по пути… возможно, и не самому прямому, но, по крайней мере, не случайному; по пути, который, может быть, избавит от подозрений большинство работников станции? Что мешает ему сейчас же произнести имя Дэви? Неуверенность в собственных выводах? Говорящий взгляд, мыслепередача — такое могло и примерещиться в горячий предстартовый момент; к тому же опытных экспертов вряд ли убедит сказочка о чудесах йогинов… Да, колебания такого рода присутствуют. Но, кроме них, есть еще что-то… Смутное, необъяснимое… Нет. Нельзя выдавать Дэви.
…Что это? Эксперту возражает Волновой, доселе молчаливо и неподвижно восседавший в самом глубоком кресле. Годы посеребрили его шевелюру, он стал солидным, даже импозантным. Слова произносит отчетливо и медленно, с большими паузами.
— Я бы попросил уважаемого эксперта еще раз остановиться на том факте, что скафандры, предназначенные для «Вихря-2», имеют удлиненную антенну. А точнее — доходящую до ладони перчатки…
— Я уже говорил, что увеличение длины антенны служит…
Легкое движение руки Волнового — и эксперт моментально умолкает.
— Пожалуйста, прокрутите еще раз пленочку. Только с хорошим замедлением.
Не далее как сегодня они уже раза три просматривали эту запись, жуткую именно своей грубой документальностью. Рам Ананд идет к смерти. Уверенные, плавные шаги-прыжки вдоль белого фала. При таком замедлении показа он будет жить еще около минуты.
