Н Никандров - Проклятые зажигалки !
- Пойдем, - взяла его за руку, как слепца, Марья и вывела из магазина.
- Пардон! - закричал им вслед образованный приказчик, и дирижируемый спокойными глазками неподвижного пузыря, погнался за ними. - А сколько вы хотели дать? Пожалуйте-с, пожалуйте-с! Можно уступить!
Но Афанасий и Марья ничего ему не ответили. Они были так оглушены, что даже не слыхали его вопроса. Марья только обернулась белком косого глаза назад и с испугом посмотрела на дом, из которого они так счастливо спаслись. Дом был чудовищно громадный. А у Афанасия все еще стояла в глазах страшная цифра: 2253 зажигалки.
По пути домой они останавливались перед витринами эффектных магазинов и рассматривали разложенные там товары.
- Ого! - назвала Марья цену в рублях, помеченную на блестящем никкелевом кофейнике в окне магазина металлических изделий.
На Афанасия рубли не произвели никакого впечатления. С равнодушным лицом он смотрел на кофейник и мысленно переводил рубли на зажигалки.
- Да, - только после решения этой арифметической задачи лицо его вдруг приняло живое, необычайно осмысленное выражение, - из этого кофейника кофию не попьешь.
- Было бы что пить. - отозвалась Марья. - Был бы кофий, а из чего его пить всегда найдешь! Его можно и из кастрюли пить.
- Все деликатность! - со злобой произнес Афанасий, скривил лицо и сплюнул на тротуар.
- Ветчина! - стояли они затем перед окном следующего магазина, принадлежавшего производительно-потребительскому кооперативу сотрудников отдела народного питания.
- Даже сквозь стекло слышно, как копченым пахнет, - потянула Марья от стекла в себя воздух.
- Это не пахнет, это так аппетитно разложено на блюде, что кажется, что пахнет, - поправил ее Афанасий.
- А какая сумасшедшая выставлена за нее цена, за фунт, - вскричала Марья.
Афанасий опять произвел умственную работу, высчитал, сколько зажигалок уложится в фунте ветчины.
- 32 зажигалки за фунт, - возмутился он. - Ловко.
- Ловко с нашего брата шкуру дерут, - прибавила Марья.
- Я бы им этой ветчиной по морде, по морде, по морде! - сказал Афанасий, увлекая Марью прочь от витрины.
- Галоши! - через минуту глядели они сияющими глазами на сияющие новенькие галоши в окне склада резинового треста.
- 387 1/2 зажигалок за пару галош! - мотал головой Афанасий. - Лучше всю жизнь босиком проходить!
- И находятся люди, которые всем этим пользуются! - уязвленно поделав губами, медленно проговорила Марья.
- Ого, еще сколько! - тряхнул бородой Афанасий.
Он вдруг почувствовал страшное утомление от всего этого: от бесцельной ходьбы, от окружающего движения, шума, чистого воздуха, уличного света...
Придя домой и торопливо влезая в грубую холщевую рабочую блузу, от хотел сказать жене, чтобы она посмотрела в соседней комнате на часы, сколько времени, а вместо этого крикнул:
- Маша, глянь-ка там сколько зажигалок?
- Где, каких зажигалок?
- Да на часах.
- Какие же зажигалки на часах? Ты уже что это?
- Я спросил, сколько время, а она "зажигалки"!
- Нет, ты сказал "сколько зажигалок". Давеча и в магазине у приказчика спросил: "сколько зажигалок за брюки".
Данила рассмеялся.
- Видите, отец, зажигалки у вас уже в печенках сидят.
В это время Марья крикнула из другой комнаты, который час.
- Ишь, сколько время потерял зря, - покрутил головой Афанасий и поставил привычную ногу на подножку токарного станка. - Сколько за это время можно было сделать зажигалок? - завертел он ногой колесо и стал высчитывать, сколько зажигалок уложится в потерянных им часах...
С некоторых пор он и время мерял не часами, а зажигалками. Два часа времени означало у него одну полную зажигалку. Один час равнялся половине зажигалки, полчаса - четверти зажигалки...
- Вжж... вжж... - доставляя ему истинное удовольствие, гудел под нажимами его ноги станок. - Вжж... вжж... Марья, ты меня в город больше никогда не води. Сроду я в нем не был и сроду не буду. Ну его! Вжж... вжж...
А Данила, работая над чуждыми его душе ничтожными зажигалками, легко и вольно продолжал думать и мечтать о своем, о великом, о том, о чем он думал все время, пока его отец и мать ходили в город за новыми штанами.
Что же все-таки он будет изображать на своих замечательных картинах?
Что-нибудь самое важное для человека, необходимое ему более, чем даже хлеб.
Что же это такое?
Он, как фабрично-заводский рабочий, никогда не видит солнца. Его отец, как фабрично-заводский рабочий, никогда не видал солнца. Его дед и его прадед - тоже. Словом, весь фабрично-заводский рабочий класс никогда не видит солнца. А без солнца даже растение растет уродливо - криво... И вот он все свои картины будет заливать солнцем и таким солнцем, какого еще ни у одного художника не было. Кто может дать сильнее почувствовать солнце, как не он, вечный пленник бессолнечной мастерской!
Он глубже всего чувствовал солнце в самом раннем детстве, когда был безгранично беспечен. И с тех пор он всю свою жизнь носит в себе то давнишнее чувство солнца. Проснешься утром, оторвешься от волшебных детских снов, откроешь глаза и видишь перед собой еще более волшебную явь: сочащиеся в комнату изо всех щелей ставен золотые лучи росисто-утреннего, ароматного солнца. Мгновенно забываешь обо всем, срываешься с постели, торопишься наверстать упущенные во сне часы, минуты, мчишься на воздух, на двор, на улицу, к детям, к воробьям, к собакам, ко всей звенящей в ушах земной жизни, к венчающему эту жизнь солнцу!
Вот таким притягательным, таким пробуждающим к большой жизни будет на его картинах солнце.
Каждый, кто взглянет на его картины, моментально забудет про свои годы, старый он или молодой; забудет про свои маленькие, частные, будничные, годами налаженные дела; забудет даже про то, что он будто бы хорошо знает и понимает и исповедует; и вдруг, как бы воскреснув из мертвых, вновь испытает ту стихийную органическую животную тоску по солнцу, которая не считается абсолютно ни с чем, ни с какими препятствиями, и которая так хорошо знакома каждому по его годам раннего детства.
Солнце!
XIII.
- Меди! - весь день и все дни твердит Афанасий. - Как можно больше меди! Главное - медь! Не будет меди, и мы все пропадем, как собаки! Из чего мы тогда будем делать зажигалки? И потом каждый день надо ожидать того заказчика на 1000 штук. Тысяча штук это не шутка! На этом заказе сразу можно будет поджиться! Наверное он адрес потерял и теперь где-нибудь блукает по улицам, нас ищет!
- Да, - озлилась Марья наивности мужа. - Ты все еще помнишь про него. А он уже давно забыл про тебя. Неужели ты думаешь, что он на самом деле имел заказать нам 1000 штук?
- А почему же нет?
- Он врал.
