Михаил Харитонов - Дивен Стринг. Атомные ангелы
Этот силлогизм, неопровержимый и сверкающий, подобно алмазу, был так хорош, что Владимирильич потратил лишние полторы секунды на его обдумывание и извлечение следствий — и ещё раз порадовался ясности своего ума.
— Вы хотите осмотреть бомбу? — раздался за спиной голос.
— Да, — ответил маньяк, поворачиваясь, ставя сумку у ног и окидывая взглядом нежеланного собеседника.
То был высокий худой человек, с ног до головы одетый в зелёное. На первый взгляд, он не представлял опасности, но на тонких, насмешливо-интеллигентных черты лица его лежал отпечаток какой-то грозной силы. В руке он держал сафьяновый саквояж.
— Простите, не представился, — сказал зелёный человек. — Меня зовут доктор Гейдар Джихад. Я специалист по современному искусству, по совместительству хирург. Или наоборот, это как угодно.
Лермонтов вздрогнул: он узнал этот голос. Он уже слышал его сегодня — в телефонной трубке.
— Рад познакомиться, коллега, — слегка поклонился доктор, не предлагая, однако, руки. — Насколько я понимаю, у вас в сумке лежит почти собранный ядерный заряд. Остался последний сегмент, не так ли?
Маньяк кивнул.
— Вот он, — доктор Джихад изящным жестом фокусника извлёк откуда-то свинцовую коробочку. — Монтажные инструменты со мной, — он хлопнул по саквояжу, — Приступим. Вы не забыли топор?
ГЛАВА 28
Люси Уисли думала о том, что одиночество — ещё не худшее из лекарств, которыми нас пичкает жизнь.
Гораздо хуже были наручники, стискивающие её тонкие, изящные запястья, и двое толстых полицейских по бокам. Ещё хуже была полицейская машина для перевозки подозреваемых — в которой она впервые в жизни сидела не за рулём и не рядом с водителем. Она была всего лишь грузом, охраняемым грузом.
Машина стояла в пробке. С улицы воняло выхлопными газами и горячими булочками. Принюхавшись, можно было учуять ароматы жареной курицы и соуса "Тысяча островов".
— Я голодна, и мне нужно в туалет, — сказала Люси, чтобы хоть что-то сказать.
Один из охранников ничего не услышал. Второй поправил звуковой аппарат в ухе, извлёк из широченного кармана огромный чёрный сотовый телефон, набрал номер и закричал в трубку:
— Шеф! Гы! У нас того!
Люси поморщилась — похоже, охранник был альтернативнослышащим. В прошлом году в рамках федеральной компании по трудоустройству альтернативно одарённых её участок взял нескольких сотрудников с особенностями слуха и интеллекта. Второе не особенно мешало службе, а вот первое создавало известные проблемы.
Из трубки — звук был выставлен на максимальную громкость — послышался рык Буллшитмана:
— Что стряслось, ребята?
— Она… эта… чё-та… — замямлил полицейский.
— Я хочу писать, — громко и отчётливо сказала Люси. — Мне нужно в сортир.
Это было не совсем правда, но Уисли вдруг захотелось настоять на своём хотя бы в этой мелочи. Ей внезапно стало наплевать на ответственность, а доверия к системе она перестала чувствовать, когда Иеремия защёлкнул на её запястьях наручники.
— Тир? Стрелять? — не понял полицейский. Он был вообще-то неплохим парнем, но, к сожалению, альтернативно воспринимал речь. Длинные слова не укладывались у него в голове — поэтому, слыша окончание слова, он часто успевал забыть начало.
— Я хочу пи-пи, — раздельно, по слогам проговорила Люси и повторила ещё дважды.
— Шеф, гы, она хочет пи-пи! — радостно заорал полицейский, охваченный восторгом неожиданного понимания. — Пи-пи! Пи-пи! Пи-пи! — заладил он, повторяя забавное словцо.
— Гррррм… — в голосе шефа послышалось нечто вроде смущения. — У вас есть переносной биотуалет. Откройте его и отвернитесь. Если она не осуществит своего права, у неё будут проблемы.
Тень улыбки пробежала по бледному лицу Люси Уисли. Два года назад состоялось очередное дело против полиции штата — некий наркоторговец подал иск против действий полиции, которая задержала его в момент отправления естественных надобностей. У него случился спазм мочеиспускательного канала, что повлекло за собой кризис идентичности. Наркоторговец, разумеется, был афроамериканцем, так что казна штата похудела на изрядную сумму. С тех пор к таким требованиям стали относиться с особой щепетильностью.
Полицейский даже и не пытался понять такую сложную фразу, но даже и последнее слово оказалось ему не по силам.
— Э… Про чего мы? — начал он выяснять.
— Переносной туалет, — повторил шеф медленно и размеренно, как молитву. — Ту — а — лет.
— Ту а… ту а… сколько лет? — заулыбался полицейский.
— Дебилы… — даже Люси услышала это слово, и внутренне сжалась: на шефа время от времени нападали приступы нетолерантности к альтернативной одарённости сотрудников. Конечно, все это знали и относились к этому недостатку ответственно — но иногда старик Иеремия подставлялся.
Видимо, шеф и сам понял, что сболтнул лишнего.
— Хорошо, — отрывисто скомандовал он. — Остановите машину вблизи какого-нибудь общественного здания. И проведите её в туалет. Стоять! — рявкнул он.
— Сто чего делать? — опять не понял полицейский, на этот раз не врубившийся в конец слова — но второй, более сообразительный, успел достать свой слуховой аппарат.
— Стоять? Остановить машину? Да мы и так стоим! Тут пробка! — закричал он в трубку.
— Тогда выходите, — очень, очень сухо распорядился Буллшитман.
Уисли чуть приподнялась, чтобы посмотреть в зарешеченное окошко. Судя по всему, они были невдалеке от Центра современного искусства.
Дверь открылась. Охранник вылез и протянул руки, чтобы помочь выйти Уисли. Тут на его лице отобразилось нечто вроде неприятного удивления: его ударил по макушке кирпич — то есть дорожный знак "въезд запрещён", каким-то чудом сорвавшийся с кронштейна.
Женщина отшатнулась. Такое количество совпадений не могло быть случайностью. Какая-то неведомая злая сила всё время пыталась убить её, Уисли. И каждый удар мог стать роковым.
— Я не хочу писать, — сказала она. — Отправьте меня в тюрьму, пожалуйста.
— Начальник сказал — отвести, — не понял ушибленный охранник. — У меня приказ. Вылазь.
Делать было нечего. Напуганная Люси вылезла на улицу, с опаской поглядывая на враждебное небо.
— Дерьмо, — с чувством сказал охранник, ковыряясь в ухе длинным волосатым ногтем. — Ненавижу такие дни.
ГЛАВА 29
Гаечный ключ звякнул о титановую оболочку. В музейном шуме и грохоте никто не услышал этого звука.
— Уффф, — сказал Владимирильич, вытирая пот со лба тыльной стороной кисти. Ему пришлось потрудиться.
