Эдгар Берроуз - Люди с Луны
Затем их вели под конвоем на шахты. Путь был очень тяжелым и почти каждый пятый умирал во время дороги.
Хотя срок, на который люди ссылались на шахты, был маленьким, не больше пяти лет, оттуда никто не возвращался. Работа была очень тяжелая, условия жизни ужасные.
Я незамеченным добрался до стены тюрьмы. Все эти Каш Гвард были плохими солдатами, ленивыми и неисполнительными. Однако я думаю, что Ярт должен был подтянуть дисциплину в войсках, если он намеревался установить военную олигархию.
Хотя я и добрался до стены, но окликнуть отца я не мог. Ведь любой звук привлек бы внимание часовых. Наконец я нашел трещину в заборе и подозвал ближайшего заключенного. Я попросил его привести сюда Юлиана Восьмого. Вскоре он привел отца и мы поговорили шепотом.
Он рассказал, что схвачен за незаконную торговлю и что его будут судить завтра. Я предложил ему помощь в побеге, но отец отказался, сказав, что он невиновен, что его непременно оправдают, так как он уже несколько месяцев не занимался незаконной торговлей.
Наверняка они просто ошиблись и его освободят утром.
Я сомневался в этом, но он не хотел слышать о побеге.
– Куда мне бежать? – спрашивал он. – Значит мне всю жизнь придется прятаться в лесу. Мне никогда не удастся вернуться к твоей матери, я всегда буду преступником.
Я думаю, что не это заставило его отказаться от побега. Он был уверен, что в случае побега все подозрения лягут на меня и он боялся за меня. Во всяком случае я ничего не сделал для его побега и с тяжелым сердцем и мрачными предчувствиями отправился домой.
Все суды в тевиосе были публичными, хотя мало кто ходил на них. Но по новым законам Ярта военные суды стали закрытыми и мой отец должен был предстать перед таким судом.
9. Я бью хлыстом офицера
Прошли дни томительного ожидания, когда мы не имели никаких сведений, ничего не слышали, ничего не знали. И вот однажды один воин Каш Гвард постучал в нашу дверь. Хуана и я были с матерью. Мы были ошарашены такой вежливостью со стороны Каш Гвард. Воин вошел по моему приглашению и долго стоял, глядя на мать. Это был всего лишь юноша, высокий, крепкий, но юноша. В глазах его не было той жестокости и тупости, которая отличала Калькаров. Он был несомненно ни чистокровный Калькар и кровь матери возобладала в нем. Наконец он заговорил.
– Кто здесь жена Юлиана Восьмого? – спросил он, хотя все время смотрел на мою мать.
– Я, – ответила мать.
Юноша переступил с ноги на ногу, опустил голову.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но я принес вам ужасную весть, – и мы поняли, что случилось нечто ужасное.
– Шахты? – спросила мать и юноша кивнул.
– Десять лет, – сказал он так, как будто говорил о смертном приговоре. Да так оно и было. – Ему не дали даже возможность оправдаться. Это звери, настоящие звери!
Я не смог скрыть своего удивления при таких словах юноши и он заметил это.
– Мы не все звери, – поспешил сказать он.
Я начал его расспрашивать и выяснил, что он стоял часовым у дверей суда и слышал все. На суде был всего один свидетель обвинения, а отцу не дали возможности защищаться.
Я спросил кто же свидетель.
– Я не знаю его, – ответил юноша. – Высокий, сутулый. Мне показалось, что его называли Пит.
Но я уже знал все. Я посмотрел на мать. Глаза ее были сухими, а лицо приняло такое выражение, какого я никогда в жизни не видел у нее и не предполагал увидеть.
– Это все? – спросила она.
– Нет. Не все. Мне приказано передать, что вам дается тридцать дней, чтобы найти другого мужа. – Он сделал шаг к ней.
– Простите меня, – сказал он. – Все это жестоко, но что мы можем сделать? С каждым днем становится все хуже. Даже среди Каш Гвард… – но он внезапно замолчал, сообразив что говорит с незнакомыми людьми и говорит такое, за что… Он повернулся, вышел из дома и вскоре раздался стук копыт по дороге.
Я думал, что мать упадет в обморок. Но она не упала. Она была сильная женщина. А в ее глазах, в которых я всегда видел любовь, сейчас засветилось какое-то новое выражение. Они стали горькими, наполнились ненавистью. Она не плакала – хотя лучше бы она заплакала, – нет, она громко расхохоталась. Мне стало страшно за нее.
То, что начал говорить юноша воин, зародило во мне слабую надежду. Уж если среди Каш Гвард зародилось недовольство… Значит настало время восстания. Ведь даже если только часть Каш Гвард присоединиться к нам, мы можем победить. Можем освободить пленников и основать свою республику, подобную тем, что были на земле раньше.
О, Боги наших отцов! Тысячи раз я слышал и сам принимал участие в обсуждении планов восстания. Я знал, что даже после нашей победы у нас не будет идеального социального общества. Снова будут бедные и богатые, эксплуататоры и эксплуатируемые. Но ведь счастье каждого будет в его собственных руках. Идеальное общество это недостижимая мечта людей, его не может быть на земле. Все это я понимал, но зато у нас снова будут искусство, музыка, церковь, школы… У нас снова будут счастливые дни.
Я стал готовиться: переговорил со всеми, кому можно доверять и получил от них согласие присоединиться к восставшим, когда их будет достаточно много. Кроме того я все время был занят работой. Ведь на мне лежала забота о двух участках земли.
Примерно через месяц я возвращался домой вместе с Хуаной. Мы ходили искать овец, отбившихся от стада. Однако мы нашли только кости – то, что оставили собаки от овец. Матери не было в нашем доме, хотя она обычно проводила время у нас. Я пошел в дом отца. И тут я услышал звуки, которые заставили меня пролететь оставшееся расстояние до дома одним прыжком.
Я ворвался в дом без стука и увидел свою мать в объятиях Пита. Она отчаянно старалась вырваться. Но он был большой и сильный.
Он услышал меня, повернулся и, стараясь сдержать меня, одной рукой он вытаскивал нож. Я ударил его в лицо и он отлетел в другой угол комнаты, но тут же поднялся, сжимая нож в руке. Кровь текла у него по разбитому лицу. Он снова пошел ко мне. Я ударил его еще раз, он снова упал, но опять поднялся и пошел ко мне, яростно размахивая ножом. Тогда я схватил его руку, вырвал нож. Он понял, что у него нет ни малейшего шанса против меня. Он упал на колени и начал просить пощады.
– Убей его, Юлиан, – сказала мать. – Убей убийцу своего отца.
Меня не нужно было просить об этом. Наконец я дождался момента, когда мог рассчитаться с этим человеком. Он плакал. Слезы текли по его щекам. Он даже пытался выскочить за дверь, но я успел поймать его. Мне доставляло наслаждение забавляться с ним, как кот забавляется с мышью.
Затем я позволил ему попытаться выскочить в окно, даже просунуть туда голову, но я снова схватил его, втащил в комнату, бросил на пол.
![Эдгар Берроуз - Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]](/uploads/posts/books/55638/55638.jpg)
