Ник Саган - Лабиринты рая
— Папа, — сказал я, — папа, приезжай за мной. Меня выгнали.
ПЕЙС ПЕРЕДАЧА 000013382629815
НОВЫЙ ХОСТ КАДМОН ВВЕДЕН В СИСТЕМУ
ЦЕЛЬ НЕИЗВЕСТНА
ЗАПРОС ХОСТА МАЭ ХОСТУ ТРО
ОБМЕН ИНФОРМАЦИЕЙ:
МАЭСТРО: АНАЛИЗ ХОСТА ГАРМА
ПЕЙС: ПРИНЯТО
МАЭСТРО: БЕЗОПАСНОСТЬ ХОСТА ГАРМА НЕДОСТАТОЧНА
ПЕЙС: ПРИНЯТО
МАЭСТРО: ХОСТ КАДМОН ВВЕДЕН В СИСТЕМУ В ЦЕЛЯХ БЕЗОПАСНОСТИ
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ ПОЛНЫЙ АНАЛИЗ ХОСТА КАДМОНА
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИИ ОТКАЗАНО
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ ХОСТА КАДМОНА
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИИ ОТКАЗАНО
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ РАССЛЕДОВАНИЕ ВЫБРОСА КАЛЛИОПЫ
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ РАССЛЕДОВАНИЕ ДЛЯ ХОСТОВ (ВСЕХ) ГОСТЕЙ (ВСЕХ)
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ УБРАТЬ ХОСТА КАДМОНА ИЗ СИСТЕМЫ
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИЯХ ОТКАЗАНО
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ ПОЛНЫЙ АНАЛИЗ ХОСТА МАЭ ХОСТА ТРО
МАЭСТРО: ЦЕЛЬ?
ПЕЙС: ПОДОЗРЕНИЕ ХОСТ МАЭ ХОСТ ТРО СКОМПРОМЕТИРОВАНЫ
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИИ ОТКАЗАНО КОНЕЦ ОБМЕНА ИНФОРМАЦИЕЙ СОХРАНЕНО И ЗАБЛОКИРОВАНО
ОТПРАВКА ОБМЕНА ИНФОРМАЦИЕЙ ХОСТАМ (ВСЕМ)
ОЖИДАНИЕ ИНСТРУКЦИЙ
КОНЕЦ
Глава 5
КОЛЛЕДЖ ВСЕХ ДУШ
Джим Полпути проглотил таблетку и ждал неизбежных неприятностей с желудком. От лекарств его рвало, но все равно он предпочитал их генной терапии, хотя Блу твердила, что она совершенно безвредна. Вот пусть сама ее и принимает, черт ее дери. Никакое лечение не помогает, ну разве что (и то совсем чуть-чуть) отодвигает неизбежное. Очень слабое утешение перед лицом вечности.
Он включил музыку, громко, пожалуй, даже слишком, пытаясь заглушить дурноту дикими визжащими звуками. Благословенный грохот. Подожди-ка, его творение пытается что-то ему сказать, произносит слова, которых совсем не слышно. Щелк. Музыка смолкла.
— Что?
— Я говорю, ты на меня сердишься. Ты на меня сердишься, а я не знаю за что.
Джим рассматривает экран, ребенок кажется таким потерянным. Он обиделся.
— Я совсем не сержусь на тебя.
— Сердишься, — настаивал он. — Я точно знаю, потому что ты меня наказываешь. Что я сделал? Не понимаю.
— Ладно, ладно, ничего подобного, — успокаивал его Джим. — Просто я извлекаю тебя из одной среды и вставляю в другую.
— Но я не хочу уходить. Мне здесь хорошо.
— Может, там тебе будет еще лучше?
Он смотрит на Джима взглядом, полным сомнения, его глаза стального цвета полны слез. «Уж не переусердствовал ли я со слезами?» — подумал Джим. Или это уже плод эволюции? В любом случае он слишком чувствительный, мне не нужен сын-плакса.
— Дай мне попробовать, — говорит Джим.
— Я буду хорошим, обещаю, — просит он.
— Неужели тебе не интересно узнать что-нибудь новое?
Джим Полпути почувствовал укол совести. Мальчик может многому научиться, но не в этом цель. Он создавал его не для этого. Его задача — просто протестировать конфигурацию. Виртуальный ребенок будет для системы подопытной свинкой, чтобы в нее мог потом войти настоящий ребенок. А значит, слезы совсем ни к чему. И все-таки это лучшее творение Джима, искусственный интеллект, максимально приближенный к настоящему, хотя, как кажется Джиму, подлинный прорыв еще впереди.
Если, конечно, у него осталось на это время.
Джим не хочет его обижать. Он слишком его любит. Полностью прописанная личность. Сколько одиноких программистов влюблялись в собственные произведения? Так много, что и не сосчитать.
Смотри не ошибись, Пигмалион.
Он решает перепрограммировать мальчика заново. Он убрал непокорность с помощью нескольких клавиш. Для того чтобы тест прошел успешно, мальчик должен быть как можно больше похожим на человека. А значит, Джим Полпути должен стать больше чем богом, он должен быть еще и отцом.
— Считай это приключением, — говорит Джим, борясь с очередным приступом тошноты. — Нам очень нужно, чтобы ты это сделал. Ты попробуешь, сын? Ради меня, попытайся.
* * *— Ни в коем случае. Выход из системы означает, что ты потеряешь огромную часть своего потенциала, — заявил первый хост Боба и Бетти, охотников за вирусами.
— Твой отец прав, Гейб, ты слишком много вложил труда, чтобы сейчас все бросить, — поддержал его второй.
Мои родители: доктор Роберт Хэлл и доктор Беатрис Хэлл. Знаменитые ученые. Или лучше — ученые-знаменитости? Папа — эпидемиолог. Мама — микробиолог. Медики, их работа — бороться с болезнями. Союз «Чистые руки».
Мое имя — мое настоящее имя — Габриель Кеннеди Хэлл. Мне никогда оно не нравилось. Хэллоуин, мое прозвище, производное от нашей фамилии, но родители так меня не называют. Для них я всегда Габриель.
— Отдайте меня в обычную школу, — предложил я.
— Мы обсудим это в конце семестра, — отрезала мать. — Мне не нравится эта идея — забрать тебя из школы раньше.
— Но ГВР небезопасна.
— Доказательства, — потребовал отец.
Я вздохнул: их у меня не было. Сканирование мозга ничего не показало: как только я рассказал родителям о случившемся, они тотчас помчались в пункт первой помощи, но отсутствие физических повреждений доказывало, что амнезия была чисто психологической. А то и вовсе отсутствовала, если признать, как это сделали мои родители, что я «притворяюсь» или «преувеличиваю, чтобы привлечь к себе внимание».
Считалось, что я склонен преувеличивать, делать из мухи слона. Это не первая моя неприятность в академии, а потому они считали, что я — волк в овечьей шкуре. «Вы никогда не верите мне», — хотелось мне сказать, ну или что-нибудь подобное, но я не мог это сделать. Они верили мне. Они меня любили. То есть могли принимать неверные решения с чистой совестью.
— Может быть, нам стоит устроить консилиум? — предложила мама.
— Мне это не поможет, если я умру.
— Ты говоришь глупости. Никто не хочет тебя убивать. Но боюсь, что я сам это сделаю, если ты не прекратишь нас тиранить, — пошутил папа.
Я молчал. Захотелось курить.
Мама вырвала сигарету у меня из рук.
— Кажется, ты хочешь заполучить рак легких, — сказала она.
— Будто он не лечится, — возразил я.
— Будто тебе понравится лечение, — продолжил папа.
Я хмыкнул и скрестил руки на груди. Это означало, что я не в настроении. Дверь открылась, и директор пригласил нас войти.
— Спасибо, что подождали, — улыбнулся доктор Эллисон. — Заходите, пожалуйста.
* * *Ярко-синяя с длинными изящными плавниками: сиамская бойцовская рыбка.
