Татьяна Савченко - Киса
— Металл? Нуда, я же киборг, у меня лопатка и ключица из стального сплава, — задумчиво сказала она.
Алан недоверчиво окинул девушку взглядом, слегка ухмыляясь:
— Что у тебя металлическое? — с любопытством спросил он.
Майя раздраженно дернула головой — совсем не хотелось вспоминать, о причине ее трансформаций в терминатора.
Проследив за ее реакцией, Алан понял, что за этим абсурдным разговором стоят болезненные воспоминания, и сейчас совсем не время ворошить их. Он вздохнул и бросил короткий взгляд на расстроенную девушку:
— Куда ты уезжала?
— А откуда ты знаешь, что меня не было в городе? — изумилась она.
Алан пропустил вопрос, решив, что ей совсем ни к чему знать, что ее присутствие он чувствует за несколько десятков километров. Майя заметила, что его глаза немного сузились, а лоб нахмурился, как будто он о чем-то напряженно думает или прислушивается. Вздохнув, она печально произнесла:
— Я ездила домой, бабушка умерла. Точнее прабабушка. Ей было бы сто тридцать два года. — Она коснулась груди, ощущая через тонкую ткань очертания серебряного котенка. — У меня почти все родственники долгожители, но она сказала, что устала, ей это просто надоело. Это, наверное, ужасно тяжело — пережить двух мужей и всех друзей.
Алан проследил за движением ее руки и внимательно всмотрелся в грустные глаза девушки.
— Вы были очень близки, — скорее сказал чем, спросил он.
— Да. Она была моей сообщницей. Ну, в моей семье… — вздохнув, она сказала. — Это сложно объяснить.
Алан вопросительно приподнял брови и вежливо попросил, сверкнув белыми зубами:
— Расскажи мне о своей семье, пожалуйста.
Майя опустила глаза, избегая необычного жгучего взгляда. Почему-то очень хотелось ему все рассказать, все как есть, Ее удивило, что практически не знакомый человек вызывает такое доверие. Бросив короткий взгляд на ожидающего юношу, она тихо пробормотала:
— У меня ненормальная семья. Мама обладает поразительной интуицией, и предвидит бедующие события, младший брат знает, когда человеку суждено умереть, а старший видит ауру человека. При этом все обладают способностью к целительству… Майя замолчала, вспомнив, кому она это рассказывает — человеку, поднявшему одной рукой больше трехсот килограмм, и за доли секунды преодолевшему больше ста метров.
Алан внимательно слушал, задумчиво глядя на дорогу. Потом снова развернулся к девушке и с любопытством спросил:
— А ты? — голос прозвучал глухо.
— Что я?
— Что, ты умеешь? — настойчиво спросил он.
Майя сжала край юбки и, не поднимая глаз, ответила:
— Я "урод в семье".
Лицо юноши озарила открытая улыбка и глаза хищно сузились, окидывая ее откровенным взглядом.
— Ты очень красивая.
Щеки девушки предательски запылали, а сердце пустилось галопом, как и от слов, так и от широкой улыбки:
— Я хотела сказать, что ничего не умею, — протянула она.
Кривая улыбка снова осветила лицо Алана, глаза сверкнули бордовым светом.
— Ты очень хорошо чувствуешь людей. Можно сказать, мысли их читаешь, — задумчиво произнес он.
— Только твои, и то не всегда. Либо ты думаешь раз в два дня, — выпалила она.
Машина резко затормозила, подъехав к аллее перед домом Майи.
Алан медленно провел рукой по своим взъерошенным волосам, и печально улыбнулся:
— Ты совершенно ненормальная, может даже более ненормальная, чем все твои родственники.
— А ты, может, вообще не человек! — быстро сказала девушка, первое, что пришло в голову, и сразу же пожалела, видя, как снова напряглись красивые руки, и нахмурился лоб.
Алан вышел из Мерседеса и, обойдя машину, резко открыл дверь со стороны пассажирского сиденья. Майя растерянно смотрела на протянутую руку и не решалась ее взять. Почему-то вспомнилось, как он резко отдернул ее, когда они случайно коснулись друг друга у кабинета профессора. Глубоко вздохнув, она положила свою маленькую бледную руку в раскрытую ладонь и почувствовала легкое пожатие сильных пальцев. Выйдя из машины, она замерла и опустила глаза, пряча выступившие слезы, и даже не стараясь скрыть дрожь. Алан подошел ближе, одновременно притягивая девушку к себе. Прерывисто втянув воздух, он опустил ресницы, пряча красный блеск радужки. Ее кожа была такой теплой и нежной. Сосредоточившись на своих ощущениях, он не сразу заметил, что кисть девушки осторожно выскользнула из его ладони.
Они простояли несколько минут в полной тишине и, не шевелясь, пока Майя не сделала шаг в сторону дома, собираясь уходить. Словно подбадривая, в траве громче запели сверчки, а у двери ярко вспыхнул фонарь. Вздохнув, Алан снова взял ее руку и медленно перевернул ладонью вверх. Майя затаила дыхание и зажмурилась. Длинные пальцы осторожно разжимали ее крепко сжатый кулачок. Она почувствовала легкое дыхание на своей ладони затем нежное прикосновение губ к внутренней стороне запястья. Сердце остановилось, ноги стали, словно ватными и перестали держать. Все ощущения сосредоточились вокруг этого легкого прикосновения мягких губ. Замерев, девушка не сразу заметила, что Алан уже отпустил ее руку и садится в машину. Не оглядываясь, она быстро побежала к дому, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах.
Оказавшись в комнате, Майя села на кровать и, поджав ноги, заплакала. Горючие бесконечные слезы текли по щекам, отрывались от подбородка и падали на голые ноги. Почему-то не хотелось думать из-за чего такая бурная реакция, вообще ни о чем не хотелось думать, кроме нежного неожиданного поцелуя Алан.
Ночью Майе приснился кошмар. Она бежала по темному незнакомому лесу, и кого-то искала. Вдруг из темноты вышла ее мама и протянула руки. С неестественно длинных пальцев капала ярко-алая кровь. Майя отступала от нее, пока не столкнула с Венедиктом, он обнял ее за плечи и начал успокаивать. Постепенно объятия становились все крепче и настойчивее, пока, девушка не поняла, что он ее душит. Закричав, Майя проснулась. Простынь закрутилась вокруг голых ног, а одеяло сбилось в комок. Сырой ветер холодил вспотевший лоб. Майя удивленно посмотрела на колышущиеся шторы, и вспомнила, что закрывала на ночь окно. Вскочив с кровати, она плотно захлопнула створки и снова попыталась заснуть, накрывшись с головой.
15 глава
В которой Майя дура дурой
Следующий день Майя ждала с нетерпением и в тоже время страхом. Ей очень хотелось увидеть Алана, но она боялась, что очарование вчерашнего вечера исчезнет, и он снова будет ее избегать. Пол дня она занималась своими обычными обязанностями, кроме того, что периодически наведывалась на регистрационную страницу и проверяла — здесь ли он. В обед пришла Катя и предложила вместе сходить в столовую. Скрыть удивление не получилось, и глаза Майя в течение всего перерыва оставались округлыми. Катя решила перестать бойкотировать неразговорчивую девушку и наладить общение. Важную роль в этом сыграло и чувство жалости к ней. Все-таки не каждый попадает в аварию и теряет близкого родственника в течение одного месяца. А так как жалеть и ненавидеть одного и того же человека одновременно оказалось непосильным трудом, она пошла на примирение.
