Андрей Писарцов - Отпуск в Средневековье
Я вдруг внезапно понял, что он является здесь начальником службы типа нашей ФСБ, и что я сейчас нахожусь на форменном допросе, подозреваясь в шпионаже против его могущественного княжества. От такой догадки я чуть не рассмеялся, однако смог сдержать серьезную мину на лице.
Теофаст Всезрячий сверлил меня глазами. Я на секунду пропустил на лице нотку разочарования, будто бы все планы мои рассекречены и мне не остается ничего делать, как только расколоться. Пытаясь собрать воедино все, что я знал о раздорах между двумя княжествами, я начал, не краснея, сочинять прямо на ходу:
– Будучи могущественным колдуном и чародеем при дворе князя Владимира, меня, Александра Всемогущего, князь однажды попросил узнать, что же творится в действительности в княжестве Залесском, и сможет ли дружина Пересвета серьезно противостоять нашему натиску. Попутно он просил узнать, есть ли в лесу приградском засады, о которых ходило много слухов. Посовещавшись на совете, мы решили, что поеду я в качестве воина Коловрата, бесстрашного уничтожителя нерадивых, и, в случае моего провала, расскажу им о мире, дабы снять засады из леса и спасти себе жизнь. В лице Коловрата я могу рассчитывать на помилование со стороны князя Пересвета за свои доблестные ратные заслуги и смелость. Однако Пересвет понял, что все тут не так просто и приказал меня посадить в темницу. А дальше вы и сами все знаете.
Я смотрел на старикашку, с интересом гадая, съест он мою лжеисторию, или нет.
– Это-то мы все и без тебя знаем, – заявил он, ничуть не удивляясь моему рассказу. – А вот зачем ты с собой столько вещиц странных да непонятных набрал?
– А это, великий Теофаст, все хитрые приспособления, суть которых вы узнаете, как только поймете, как они работают.
– Ну и как они работают?
– А вы сначала меня накормите, напоите, а потом я и расскажу, – ответил я, чувствуя в желудке голод.
– Проська! – заорал Теофаст. – Куда опять подевалась эта лентяйка?
Из второй маленькой дверцы, ведущей в горницу, вбежала испуганная девка в запачканном фартуке.
– Накрой на стол, уж время обеднее, а мы еще с мил гостем не ели.
Проська быстро убежала и через пять минут на большом столе вместо бумаг стояли различные яства. Увидев такое разнообразие блюд, я чуть не упал в обморок. И это не удивительно – два месяца на черством хлебе и воде давали о себе знать.
Уплетая за обе щеки, я увлеченно рассказывал старикашке:
– Сейчас, великий Теофаст, тебе приоткроются тайны великого чародейства, которыми на всей земле владеет только один смертный, коим являюсь я! Колдовство это великое и, узнав все его секреты, ты, если захочешь, сможешь править всем миром.
Я сплюнул косточки от рыбы жирному черному коту, который, мурлыча, терся об мои ноги, и продолжал:
– Однако править миром тоже надо с умом, иначе все твои чародейства сами тебя и погубят.
– Ну ладно, кончай чепуху молоть, да переходи к сути своих вещей. А уж как править миром мы и без тебя разберемся, – проворчал Теофаст. – Вот ты мне скажи, зачем нужна, например, эта вещица?
С этими словами он извлек из стопки моих вещей маленький фонарик.
– Крутил я ее, крутил, да только так в толк и не взял, зачем она нужна, – сообщил он мне.
– А с помощью этой вещи можно повелевать солнечным светом, – жуя яблочный пирог, сказал я.
– Как это?
– Если хочешь узнать, как она работает, скажи, чтобы окна закрыли.
– Проська! Где эта дрянная девица? – опять заорал он, зовя свою служанку.
– Что, ваше зрячество? – вынырнула она из-за боковой двери, вытирая свои руки фартуком.
– А ну, закрой ставни, кому велено!
Девка, повинуясь, закрыла ставни на больших окнах, в результате чего в горнице стало темно. Я взял из рук Теофаста фонарик и, держа его обеими руками за концы, повернул их в разные стороны. Тут же вспыхнул яркий лучик света, освещая комнату.
– Вот мать честная! – раскрыла рот от изумления девка.
– Прям как совсем маленький факел, – провел сравнение Теофаст.
– Совсем, да не совсем, – преумножая достоинства своего фонарика, сказал я. – Светит во много раз дольше, чем обычный факел, да к тому же еще направленный луч – если ночью направить фонарик из окна этой горницы на двор, который расположен перед башней, то тогда двор весь будет в свету, словно днем!
– Да, неплохая вещица, – оценил Теофаст. – Ну а что же остальные?
– А про остальные я расскажу завтра за обедом, – сказал я, наевшись, и вытирая специально принесенным для этого полотенцем рот.
– Нельзя рассказывать сразу про несколько заколдованных предметов, иначе они работать перестанут, – сказал я, чтобы Теофаст отстал от меня на сегодня.
– Ну что ж, будь по твоему, – завершил беседу Теофаст. – завтра мои слуги в то же время приведут тебя ко мне, и ты мне расскажешь еще про какую-нибудь вещь.
Я поблагодарил Теофаста за обед, после чего стражники в синих кафтанах отвели меня той же дорогой обратно в сырую и грязную темницу.
Лежа на лавке и переваривая сытный и вкусный обед, у меня вдруг ясно созрел план, как вырваться из этой темницы и убежать из города.
VII
Прошло еще два дня. Ровно в одно и то же время – в полдень – ко мне в темницу заходили стражники в синих кафтанах и отводили меня на прием к Теофасту. В течение последних трех дней я вкусно и сытно питался, в результате чего раны мои начали быстро заживать и с наступлением каждого дня я чувствовал себя все лучше и лучше.
В обмен на хорошие обеды мне пришлось выдать Теофасту еще несколько секретов своей могущественной магии. На второе с ним свидание мне нехотя пришлось выдать секрет моего таинственного зазывателя духа огня – пришлось подарить этому старикашке мою зажигалку зиппо и объяснить ему, как ей пользоваться. На третий день я с сожалением и нехотя презентовал ему свой канадский набор блесен для спиннинга, разъяснив этому незадачливому колдуну Теофасту, что каждая блесна – это не что иное как фетиш против злых духов, и что если носить эти фетиши на шее, подвешенными на простую льняную нитку, никакие страшные силы не смогут даже близко подкрасться к человеку.
И вот наступило утро четвертого дня. Я проснулся, как всегда, на своей убогой скамье в темнице и встал, чтобы пройтись немного по подвалу и размять кости. Я чувстсвовал себя намного лучше, чем несколько дней назад, и мог уже свободно ходить по темнице. Ребра и синяки на моем теле зажили, побаливало лишь сломанное левое предплечье.
С утра ко мне зашел Пилогарт и справился о моем здоровье. Осмотрев мое уже почти совсем здоровое тело, он довольно заявил:
