Боб Шоу - Стой, кто идет?
Очевидно, глазомер у него был великолепный, потому что Мирр увидел, что несется прямо на такси, не имея ни малейшей возможности не то что остановиться или притормозить, но даже свернуть.
— Не надо! — закричал он. — Убирайся, кретин!
Изготовившись сердечно приветствовать пассажира, водитель выглянул в окно, но сразу понял опасность, и челюсть его отвисла. Он все еще сражался с тормозами, когда Мирр с вытянутыми вперед руками врезался в автомобиль и вышиб стекло, окатив водителя дождем осколков.
Сам Мирр, чей подбородок весьма болезненно проконтактировал с крышей такси, навзничь рухнул на траву.
— Ты, маньяк! — завопил водитель, трясущимися руками выметая из волос стеклянное конфетти. — Зачем тебе понадобилось это делать?
— Что мне понадобилось… — Мирр недоуменно уставился на водителя. — А зачем тебе понадобилось здесь останавливаться?
— Да ты же меня звал! А останавливаться я могу где пожелаю!
— Я не звал тебя, а ходить я тоже могу где пожелаю!
— И ты это называешь ходьбой? — Водитель злобно ухмыльнулся сквозь новообразовавшееся отверстие. — Все вы одинаковые, синежопики с Земли! Никак не можете простить нам 83-ий год и, когда прилетаете отдохнуть, сразу распаляетесь и начинаете крушить все вокруг… Ну так вот что я скажу тебе, Мистер-Голубая-Задница, — придется раскошелиться!
— Чего это мы не можем простить?.. И что значит: «Придется раскошеливаться?»
— Сто монет за стекло, двадцать — за потерянное время.
Настал черед Мирра злобно ухмыльнуться.
— Когда рак на горе свистнет!
— Договорились! Только свистнуть придется мне!
С этими словами водитель взялся за большой, сложной формы свисток, свисавший на цепочке с его шеи.
— Мне нравится дудеть в эту штучку. Никогда не знаешь, кто первым ответит на зов — полиция или оскары.
— Я заплачу! — поспешно сказал Мирр, вскакивая на ноги и вытаскивая из кармана тонкую пачку банкнот. Отслюнив названную сумму, он протянул деньги водителю.
— Вот так-то лучше, — проворчал тот. — Не понимаю, что случилось с людьми — останавливают такси, а потом уверяют, что у них и в мыслях этого не было. Новая мода, что ли?
— Ладно, простите меня за машину, — сказал Мирр. — Подкинешь в город?
— Десять монет, и учти — это полцены.
— Поехали.
Запасы наличных безудержно стремились к нулю, но Мирр подумал, что водитель может оказаться неоценимым источником информации о состоянии дел на Аспатрии. Усаживаясь на переднее сидение, он заметил, что рукав нового костюма уже порвался. Взвыл унимагнитный двигатель, автомобиль рванулся вперед, пейзаж — назад.
— Ничего денек, — молвил водитель, готовый забыть и простить. Он оказался мужчиной с лошадиной физиономией и редкими светлыми волосенками. — Да и местечко самое подходящее, чтобы расслабиться.
— Да, приятное местечко, — согласился Мирр, одобрительно кивая. — Я ничего не знаю про Пионер-сити и…
— Не волнуйся, я довезу тебя куда надо.
— Точно?
— Конечно. Учти, что я ничего с этого не имею, никаких комиссионных, но напомни Большой Нелли, чтобы она записала, кто тебя прислал. Меня зовут Трев. Усек?
— Ты меня неправильно понял, Трев, — ответил Мирр, изо всех сил изображая оскорбленное величие. — Мне нужно в «Голубую лягушку».
— Кишка тонка, военный… — Водитель дружелюбно ткнул Мирра локтем в бок. — Ты, наверное, изголодался. Все легионеры, которых я сажаю в порту, голодные. Хорошая музыка тебе нравится?
— Музыка? — Мирр почувствовал, что теряет нить разговора.
— Ага, музыка. У моего двоюродного братишки есть заведение — Гендель-бар. Высший класс — все там названо в честь высоколобых композиторов — но дешево. Я-то ничего с этого не имею, но всего за двадцать монет тебе наложат полную тарелку спагетти с сыром «Шопен», с соната-кетчупом, или…
— На слух красиво, но мне позарез надо в «Голубую лягушку»!
— Как хочешь, но хотя я с этого ничего не имею, никаких комиссионных, если захочешь быстренько перекусить, там есть пиво «Штраус» и…
— Расскажи мне лучше про оскаров, — прервал его Мирр, которого больше всего интересовал именно этот аспект аспатрианской действительности. — Ты сказал, что если свистнешь, они прибегут?
— Иногда прибегают, — Трев на несколько секунд замолчал, показывая, как обидно, когда на советы от чистого сердца не обращают внимания, — а иногда нет.
— Интересно, зачем они вообще это делают?
— Никто не знает. Они никогда ни с кем не разговаривают, но многое им не нравится, насильственные преступления в том числе, и, парень, если ты сделал что-то, что не по нраву оскарам — берегись!
— Линчуют?
— Не всегда. Но если от полиции еще можно скрыться, от оскаров — никогда!
Мирр постарался осмыслить эту новую информацию и сопоставить ее с тем, что поведал Малыш.
— Правда, что они могут читать мысли?
— Кое-кто говорит, что могут. — Трев задумчиво посмотрел на Мирра. — А тебе что за дело? Ты мошенник или…
— Конечно, нет! — ответил Мирр и погрузился в мрачное обдумывание своих неудач. Его не только лишили воспоминаний, он не только один на чужой планете без денег и крыши над головой, не только дезертир, за которым вот-вот начнет охоту весь Космический Легион — не исключено, вдобавок, что в картотеках Аспатрии он числится как преступник. А если это так, его непременно загонят, поймают и накажут неуязвимые телепаты-супермены, которые привыкли развлекаться, скармливая чудовищам раненых землян.
— Не унывай, — посоветовал ему Трев, выворачивая на широкий бульвар в центре Пионер-сити. — Всегда есть кто-то, кому еще хуже.
С этим утверждением Мирр мог бы поспорить, но тут он увидел четко выделяющуюся на фоне деловых вывесок ярко-синюю голоскульптуру исполинской лягушки. Мирр зачарованно смотрел на нее, пока такси не подкатило совсем близко и не остановилось.
Приближался момент истины, но Мирр встречал его в состоянии, в котором предпочел бы любой истине десятилетия обнадеживающей лжи.
Расплатившись с водителем, Мирр решил, что пока его нервы не сдали окончательно, надо действовать и, расправив плечи, вошел в роскошные, услужливо распахнувшиеся перед ним двери «Голубой лягушки».
6
Очутившись в фойе, устланном коврами ручной работы и уставленном древней хромированной мебелью, Мирр сразу понял, что все, о чем его предупреждали, — святая правда. Даже сам воздух в «Голубой лягушке» благоухал деньгами. В душу его закрались сомнения — хватит ли оставшихся десяти монет хотя бы на чашку кофе? Хватит ли ему времени или придется блефовать?
