Валерий Язвицкий - Гора Лунного духа или Побеждённые боги
Они обнялись, но вдруг Пьер вырвался из объятий и бросился назад к идолу Паруты.
— Бириас! — кричал он, — Бириас! Где ты, моя Бириас?
Корбо побледнел, подумав, что его друг лишился рассудка, но бросился за ним следом. Форестье, переезжая трупы жрецов, подвинул свой воздушный корабль ближе к каменному идолу, где Пьер что то жадно искал, выкрикивая странные непонятные слова.
— Что вы ищете, Пьер? — кричал Корбо, схватив за руки Пьера, — опомнитесь!
— Бириас… Мою Бириас… Она спасла меня… Ее похитили!.. Похитили… — с трудом произнес Пьер и зарыдал.
Его нервы не выдержали пережитых ужасов и потери Бириас.
* * *Прошло немало времени, прежде чем Корбо и Форе-стье успокоили Пьера. Он страшно ослаб, и выпив коньяку, быстро заснул на полуслове, рассказывая о Бириас. Фо-рестье и Корбо перенесли его в каюту «Титана», и, выйдя опять, с любопытством стали осматривать таинственную страну. Косые лучи уходящего солнца огненными потоками лились между горных вершин и хребтов, освещая храм и окрестности, а кругом царила беззвучная тишина.
Слышны были только крики многочисленных петухов и кудахтанье кур. Все было мирно и тихо, и Форестье и Кор-бо казалось, что они во французской деревне. Только трупы жрецов и кровь напоминали о недавней трагедии.
Корбо осматривал в зрительную трубу гигантские стены цирка и надолго остановился на крутом склоне, где Пьер думал совершить свой подъем при побеге. Он заметил гребень, преградивший террасу на горе Лунного духа.
— Гастон, — воскликнул он, — я узнал, где Пьер спустился в страну Паруты. Помнишь этот гребень?
Он передал трубку Форестье.
— Этот самый, — согласился тот.
Им теперь все стало понятно. В горном дуаре они не застали уже хартумцев. Узнав от галласов о стране Паруты и о белых духах, арабы в ужасе поспешили домой, не сомневаясь, что Пьер и его спутники погибли. Но галласы сначала ничего не отвечали на вопросы Корбо и лишь после угроз передали рассказ хартумцев и дали описание горы Лунного духа.
«Титан» помчался туда, и обогнув гору, увидел палатку Пьера у самого гребня. Тщетно Корбо кричал в рупор, вызывая Пьера, — из палатки никто не выходил. Не имея возможности спуститься на узкую террасу, Форестье дал мысль опустить канат и ударить по палатке. В это время они услышали отдаленный гул барабана и отголоски рева толпы, и пока они маневрировали в воздухе, стараясь зацепить канатом палатку, — неистовые звуки, то смолкая, то вновь усиливаясь, доносились откуда то из-за горы.
Но вот толстый конец каната ударил сбоку палатку и, сорвав ее с места, отбросил в сторону. Под ней никого не было. Корбо увидел в зрительную трубу только ружье Пьера и ящики с патронами и провиантом.
— Он ушел в горы! — крикнул Корбо, — обогнем, Гастон, эту вершину.
Быстро поднялся «Титан», огибая белоснежный конус горы Лунного духа. Гул барабана чуть слышно доносился к ним снизу, и вдруг из-за горы, глубоко под ними, вынырнул правильный круг вулканического цирка, блестя своим озером и утопая в зелени. Изумленные неожиданностью, они несколько раз обогнули Паруту, опускаясь все ниже и ниже.
Ясней обозначались на дне цирка рощи и нивы; вот можно различить храм и плоский холм, окруженный народом, и жрецов с оружием в руках, движущихся к статуе, где стоят два человека. Дьявольский барабан сотрясал воздух, и слышался дикий вой. В руке мужчины блеснул огонек, и вот он вспыхивает непрерывно, а в сгрудившейся куче вооруженных людей падают убитые.
— Это Пьер! — радостно крикнул Корбо, и Форестье ловким маневром скользнул над наступающими жрецами и, одну за другой, сбросил три бомбы.
И вот теперь гордый «Титан» стоит среди трупов, будто среди вымершей страны.
— Что это за Бириас? — спросил Форестье.
— Это, верно, та женщина, — ответил Корбо, — которая стояла рядом с Пьером. Будем ждать, когда он расскажет нам все.
— Но где же хартумцы, — размышлял Форестье вслух, — нам в дуаре сказали, что он взял двоих.
— Я полагаю, — заметил Корбо, — что они убиты в этой схватке. Во всяком случае, мы прибыли вовремя. По всей вероятности, сегодня утром Пьер каким-то чудом сумел спуститься сюда, но не сразу попал им в лапы. Вероятно, туземцы, боясь неведомых пришельцев, не трогали их и только потом, окружив на этом холме, начали нападенье.
Форестье взял в руки пояс с патронами, снятый с Пьера и, осмотрев его, сказал:
— Он успел выпустить сто пятьдесят пуль.
— Но вот, как оказалась около него женщина, — продолжал Корбо, — и как она могла спасти его? Мне кажется, что в словах Пьера наполовину бред, вызванный нервным потрясением. Бириас? Это имя звучит красиво, — добавил Корбо, — интересно, на каком языке говорят эти люди?
— А знаешь, Жан, — перебил его Форестье, — недурно бы нам перекочевать в другое место от этих неподвижных соседей.
Он указал на трупы жрецов, над которыми жужжали мухи.
Они сели в аппарат и опустились на другой холм, позади озера.
* * *Уже день свернул свой огнисто-лазурный покров, и ночь опустила над землей свои звездные ризы, когда проснулся Пьер.
Широко открыв глаза, поднялся он с постели. Он видел стены, обтянутые бархатом, и мебель великолепной комнаты, освещенной электрическим светом. Он ожидал увидать каменный свод своего помещения в храме, услышать гул барабана, но только не это. Несколько мгновений, как на ленте кинематографа, перед ним мелькали кошмары его жизни в Паруте. Но вот так ярко сверкнули ему глаза и обрисовались мягкие очертания лица в отсветах жертвы и подвига, ласки и нежной покорности.
Будто нож вошел ему в сердце, и он громко воззвал:
— Бириас, где ты, Бириас!
К нему подошел Корбо. Пьер сидел, зажав лицо руками, и ему представлялись все ужасы, какие могут постичь его возлюбленную. Но, стряхнув с себя малодушие и чувствуя возвратившиеся силы, он быстро встал и крепко пожал руки Корбо и Форестье.
— Слушайте, друзья мои, — начал он твердо и даже сухо, деловито, — здесь я три недели, с тех пор как скатился с гребня в эту проклятую яму…
— Три недели! — воскликнули разом Корбо и Форестье.
— Да, — продолжал Пьер, — но подробности потом. Сейчас главное одно — спасти Бириас. Это — девушка, дочь главного жреца, с небывалым героизмом спасала и спасла меня. Я знаю язык Паруты, я знаю их культ и нравы. Поэтому нужно спешить. Если вы любите меня, то знайте, что мое спасение ничего не стоит, если мы не спасем Би-риас!
— Пьер, вы влюблены, как мальчик, — улыбнулся Корбо, — но как же нам спасти ее?
— Дайте мне рупор, я выйду и вызову из храма главного жреца. Мы должны ошеломлять и терроризировать их, чтобы они привели к нам Бириас. Она мне была женой, Корбо. Два слова об этом. Вы знаете культ искупителя у древних ацтеков, — так вот я играл здесь эту роль, и сегодня должны были меня распять. Но довольно об этом. Жизнью я обязан, прежде всего, Бириас; она открыла мне все это, она помогала мне и готовилась умереть за меня. Дайте мне рупор и поступайте по моему плану!
