Пол Андерсон - Ночное лицо
— Что это за признаки? — спросил он. — Мне никто ничего не говорил.
Прежде Даид, как и остальные, чувствовал неловкость из-за вопросов о Бейле и менял тему разговора — это было просто с таким количеством тем за двенадцать столетий изолированной истории. Сейчас же врач громко рассмеялся.
— Я не могу вам сказать, — сказал он, — я знаю, вот и все. Откуда почки знают, когда им раскрываться?
— Но разве вы никогда, в остальное время года, не проводили научное исследование…
— Ну вот мы и пришли.
Даид остановился у строения из расплавленного камня в центре города. Крепкое и унылое здание казалось нависло над ними. Они вошли в открытый главный вход и пошли по прохладным тенистым залам. Прошел еще один человек, в руках у него был гаечный ключ. Даид махнул ему рукой.
— Техник, — объяснил он, — делает последнюю проверку управления центральной энергосистемы. Все жизненно необходимое или опасное во время Бейля хранится здесь. Например, механизмы, транспорт — в гараже вон там, в конце коридора. Моя обязанность… Вот мы и пришли.
Он распахнул дверь, выходящую в огромную и солнечную комнату, вдоль весело раскрашенных стен которой стояли детские кровати и вольеры. Возле каждой из них стоял передвижной робот, а в центре пола глухо гудела какая-то яркая машина. Даид ходил по комнате и все рассматривал.
— Это обычный и, пожалуй, номинальный осмотр, — сказал он. — Инженеры уже все проверили. Как врач я должен удостовериться, что здесь все гигиенично и приятно, но такой проблемы никогда не было.
— Для чего это? — осведомился Толтека.
— А вы не знаете? Ну как же — заботиться о младенцах, о тех, кто слишком мал, чтобы идти с нами в Священный Город. Бьюрд как раз в том возрасте, когда мы уже можем взять его с собой. В больничном крыле этого здания есть роботы, которые присматривают за больными и престарелыми во время Бейля, но это не под моим руководством. — Даид щелкнул пальцами. — Что же, во имя Хаоса, я собирался вам рассказать? Ах, да. На случай, если вас еще не предупредили. Во время Бейля все это здание заперто. Автоматические ударные лучи бьют по всему — или по всем — что подходит на десять метров. Любой движущийся предмет, которому удается пройти к внешней стене, уничтожается пламенем. Не подходите сюда!
Толтека стоял тихо, ибо последние слова были тревожно резкими.
Наконец он решился.
— А это не чересчур?
— Бейль длится около трех гвидионских дней и ночей, — сказал Даид. Уставившись на вольер, он бросал фразы через плечо. — Это больше, чем десять стандартных дней. Плюс время, необходимое для того, чтобы дойти до Священного Города и обратно. Мы не рискуем.
— Но чего вы боитесь? Что может произойти?
Не очень твердо, но поддерживаемый пока своей собственной эйфорией, так что он мог еще говорить, Даид сказал:
— Нередки случаи, когда некоторые из тех, кто отправляется в Священный Город, не возвращаются. По возвращению остальные иногда обнаруживают, что несмотря на запоры и ставни в городе были разрушения. Поэтому мы помещаем наши важные машины и наших беспомощных членов сюда, с механическими смотрителями, в такое место, куда ничто не может проникнуть, пока часовые запоры не отпираются автоматически.
— Примерно так я и думал, — выдохнул Толтека. — Но у вас есть какие-то соображения о причине этого несчастья?
— Мы не уверены. Часто обвиняют горных обезьян. Но опыт, о котором вы мне рассказали… Предположительно, я не знаю — предположительно, мы не единственная разумная раса на Гвидионе. Может здесь есть настоящие аборигены, такие чуждые, что мы не смогли распознать следов их культуры. Различные легенды о существах, живущих под землей или скрывающихся в дремучих лесах, может и имеют какие-то основания. Я не знаю. И не вижу ничего хорошего в теоретизировании без каких-либо данных.
— А вы или ваши предки никогда не пытались получить какие-то записи.
— Да, много раз. Все время устанавливали камеры и другие средства. Но их всегда обходили или обнаруживали и разбивали.
Даид внезапно замолчал и закончил осмотр в молчании. Движения его были немного резкими.
Они уже выходили из крепости, когда Толтека неуверенно предположил:
— Может мы, с корабля, сможем наблюдать за тем, что происходит, пока вас нет.
Даид уже снова успокоился.
— Пожалуйста, пробуйте, — сказал он, — но я сомневаюсь, что у вас что-то получится. Понимаете, я не думаю, что кто-то войдет в город. Ничего такого нет уже многие годы. Даже в моем собственном детстве набег на оставленное население был редкостью. Вы не должны думать, что для нас это главная проблема. В далеком прошлом было хуже, сейчас же это так незначительно, что даже нет большого стимула изучать эту проблему.
Толтека не считал, что у него не было мотивов исследовать возможность существования коренной расы на Гвидионе. Но он не хотел больше беспокоить своего хозяина. Они шли дальше, и он прикурил. Улицы были теперь почти пусты, только Даид и он. И тем не менее солнце заливало их светом. Это усиливало ощущение сверхъестественности.
— В общем, я боюсь, что у вас будет скучное ожидание, — проговорил старик. Теперь, когда вопросы намериканца оставались все дальше в прошлом, он все больше становился самим собой.
— Ничего нет, все закрыто на всей населенной планете. Может вы бы хотели слетать в южное полушарие и провести там какое-нибудь исследование.
— Думаю, мы просто останемся на месте и свяжем свои данные, — сказал Толтека. — У нас их много. Когда вы вернетесь…
— Мы еще несколько дней будем ни к чему не годны, — предупредил его Даид. — Смертная плоть, это нелегко — быть Богом.
Они дошли до его дома. У дверей он смущенно остановился. — Следовало бы пригласить вас r дом, но…
— Я понимаю. Семейный обряд. — Толтека улыбнулся. — Я пройдусь до парка, в конец города. Вы будете там проходить, и я помахаю вам на прощание.
— Спасибо, даль-друг.
Дверь закрылась. Постояв немного, глубоко затягиваясь, он каблуком затоптал окурок и зашагал между наглухо закрытыми стенами.
ГЛАВА 10
Парк пестрел от цветов. Несколько членов экспедиции гуляли под тенистыми деревьями, также ожидая выхода. Толтека увидел Ворона и сжал губы. «Из себя не выйду». Он подошел и поздоровался.
Ворон ответил с лохланнской формальностью. Для этого случая наемник оделся по-парадному: блуза, брюки, сапоги из тисненой кожи, расшитая куртка. Он стоял прямо, рядом с высоким — ростом с него самого — кустом бейльцвета. Его почки распустились буйством алых цветов. Они пахли почти, но не совсем, как их горные родственники: травами, летними лугами и чем-то еще, едва уловимым, проносящимся почти за пределами памяти. Сиамский кот Зио свернулся на руках у Ворона, одной рукой тот гладил зверя, получая в ответ урчание.
