Энн Маккефри - Майор запаса
— Пещера! — крикнул отец, стараясь перекричать ветер. — Она... Под уступом. Известняк...
— Расскажешь, когда мы заберемся внутрь! — закричал Диего в ответ.
Где-то очень далеко отсюда жалобно подвывали собаки, потом Диего показалось, что он слышит какие-то голоса, но он не мог бы сказать это наверняка — голоса звучали как будто очень издалека. Нет, но эта Дина — в самом деле нечто особенное! Может, Лавилла догадается отпустить ее из упряжки, и тогда Дина пойдет по следу и отыщет их...
— Все будет хорошо, па, — сказал Диего, стараясь убедить в этом не только отца, но и себя самого. Но по сравнению с бешеным свистом ветра голос Диего даже для него самого прозвучал не громче комариного писка.
Они ползли к клочку тени, резко выделявшемуся темным пятном на равномерно-белом склоне холма. Снег не оседал перед этим местом — его сносило, сдувало ветром куда-то в сторону.
Отец вытащил из кармана лазерный пистолет и хрипло проговорил:
— Дикие.., звери, — и они вползли в отверстие. Пробравшись внутрь, они прижались друг к другу, слушая, как метель ревет и воет снаружи. Диего показалось, что отец за несколько минут стал в два раза старше — так плохо он выглядел. Густые черные волосы отца покрылись белой ледяной коркой. Широкие черные брови, благодаря которым взгляд темных отцовских глаз обычно казался таким проницательным, тоже сделались мертвенно-белыми из-за намерзшего на них снега и льда. Выражение лица у него было не то чтобы испуганным, а скорее удивленным, а из ссадины на лбу снова полила кровь, причем довольно обильно. У самого Диего лицо тоже было мокрым, как и капюшон его парки. Он сообразил, что это, наверное, оттого, что здесь, в устье пещеры, воздух теплее, чем снаружи.
— Папа, давай пойдем туда, поглубже внутрь. Там тепло. Пойдем, пересидим в тепле, пока не уляжется метель.
Сейчас Диего чувствовал себя скорее отцом собственного отца, а не его сыном, и от этого ему было очень страшно. Это было так же страшно, как попасть в снежную бурю. Но отец кивнул немного скованно и пошел за сыном.
Какое-то время проход, по которому они шли, был очень узким и круто спускался вниз. Отцу иногда приходилось ползти на коленях и протискиваться боком, чтобы не застрять. Зато вскоре стало так тепло, что Диего даже снял шапку, шарф и рукавицы и засунул все это в карман, а парку расстегнул. И еще — к этому времени Диего услышал странное гудение, которое доносилось изнутри пещеры. Это было похоже на звук, издаваемый при работе какой-то огромной машиной. Судя потому, что Диего знал об этой планете, вполне могло быть и так. Ведь Компания сотворила эту планету, разве нет? По крайней мере, они так утверждали, хотя сам Диего считал это чертовски странной причудой — создавать планету с таким неприветливым климатом.
Проход резко повернул направо, потом налево и, похоже, закончился тупиком. Диего ощупал стену, перегородившую проход. Поверхность стены под его пальцами оказалась покрытой какими-то странными канавками и зубчиками. Похоже было на то, что эти непонятные желобки извивались в определенном причудливом узоре.
От его прикосновения стена подалась вперед, и внутри ее возник необычайный, сверхъестественный свет, лучи которого потянулись навстречу Диего. Диего прошел сквозь податливую стену и оказался в комнате, по центру которой располагалось озеро с бурлящей жидкостью огненно-алого цвета. Стены комнаты светились загадочным фосфорическим светом. Здесь корни деревьев и камни сливались воедино и переплетались удивительными, ни на что не похожими узорами, в которых угадывались непропорционально вытянутые, грубо упрощенные фигуры людей и животных. А звук, который Диего услышал еще в проходе, здесь звучал так громко, так безупречно и прекрасно, что юноша даже подумал, что слышит голоса ангелов, о которых читал однажды в книжке... И эти ангелы разговаривали с ним... Диего вслушивался так внимательно, что не услышал, как вскрикнул его отец.
Глава 4
На следующее утро Яну разбудила кошка. Зверушка стояла у кровати на задних лапах и всякий раз, как только Яна пыталась снова погрузиться в сон, кошка тыкалась мокрым носом ей в лицо. Яна уже всерьез решилась зашвырнуть надоедливого зверька в дальний угол комнаты, но потом ей в голову пришло, что им обеим не мешало бы чего-нибудь поесть. Вряд ли стоило подвергать кого бы то ни было телесным наказаниям за справедливые, в общем-то, требования.
В вещмешке у Яны был складной котелок, а в термосе, который дала ей напрокат Банни, еще оставалась вода. Яна поставила на печку котелок с водой и вынула из сетки за дверью одну из рыбин. Но что делать со всем этим дальше — она не имела ни малейшего понятия.
В багажной сумке у нее оставались еще питательные таблетки. Так что Яна попросту проглотила одну зеленую и одну розовую и пристроила рыбину на печку, чтоб оттаяла. Когда рыба размерзлась и провоняла своим запахом всю комнату, Яна отдала ее кошке, которая уже пританцовывала от восторга, предвкушая роскошное угощение.
— Только не рассказывай Шимусу, — предупредила Яна кошку. — Я так думаю, он хотел бы, чтоб я сварила или еще как-нибудь приготовила эту рыбу. Но — между нами, девочками, — я никогда в жизни не училась готовить еду. Я просто заталкивала в глотку нужные пищевые пилюли, вот и все.
Кошка понимающе посмотрела на нее прищуренными глазами, не прекращая в то же время урчать и мурлыкать над рыбой и всем своим видом словно говоря:
"Твоя потеря — моя находка”.
Яна привыкла к тесным, маленьким жилым помещениям в окружении неблагоприятной внешней среды, однако сейчас почувствовала, что, несмотря на свою болезненность и утомляемость, она просто физически не сможет высидеть в закрытом помещении более двух часов подряд. Снаружи было очень холодно, а одежды, которые ей придется надевать, чтобы выйти на улицу, были тяжелыми и громоздкими — зато там она, бог даст, сможет хоть немного подышать свежим воздухом.
В течение тех нескольких часов, когда солнце показывается на небе и когда небо становится ярко-голубым, а снег искрится и сверкает, Яна не могла бы заставить себя сидеть дома даже под страхом смертной казни. Поскольку на этой планете континенты располагались только поблизости от полюсов, то смена светлого и темного времени здесь в точности соответствовала режиму освещенности в полярных районах Земли. Полярные день и ночь тянулись непрерывно по несколько месяцев. Яне сильно повезло — она попала на Сурс как раз в самом конце темного времени года и еще застала хоть какое-то различие между днем и ночью, хотя, конечно же, и не такое, к какому она привыкла на космических кораблях Компании, в условиях искусственной регуляции суточного цикла.
