Джон Норман - Звери гора
Я очень надеялся, что продовольствие, которое отправил по моей просьбе Самос, не даст пропасть краснокожим охотникам.
На улице торговцев тканью народу почти не было.
Мысли мои то и дело возвращались к кораблю Терсита. Придумать его мог только сумасшедший.
«Приветствую тебя. Тэрл Кэбот, — гласило написанное на ленте послание. — Жду на краю света. Зарендаргар. Народный генерал».
— Это Безухий, — сказал тогда Самоса Главарь кюров.
— Безухий, — задумчиво повторил я. — Значит, Безухий.
Скоро на корабле Терсита нарисуют глаза, и я отплыву.
Неожиданно я услышал человеческий крик. Мне хорошо знакомы подобные звуки, ибо я принадлежу к касте воинов. Такой крик означает, что сталь вошла в тело неожиданно и глубоко. Я побежал на шум. Раздался еще один вопль. Убийца нанес повторный удар. Я разорвал полотняную стенку длинного шатра, расшвырял оказавшиеся на пути ящики, проделал дыру в противоположной стене и оказался да параллельной улице.
— Помогите! — отчаянно взывал кто-то.
Я находился в квартале торговцев различными диковинками. Еще несколько человек устремились на вопли, доносившиеся из небольшой палатки. Я ворвался первым. На полу распластался купец, в углу дрожал от ужаса окровавленный слуга, убийца склонился над купцом, собираясь нанести последний удар. Сцена освещалась тусклым светом крошечной лампы на жире тарлариона. Услышав шум открываемого полога, преступник резко обернулся. В левой руке он сжимал завернутый в мех предмет. В правой был кинжал. Увидев меня, он тут же поменял хватку — бесполезно бить человека в живот, если тот перехвачен широким поясом.
С этим типом надо поосторожнее.
— Я и не знал, что ты из касты убийц, Бертрам из Людиуса, — насмешливо произнес я.
Истекающий кровью купец судорожно пытался отползти подальше.
Глаза убийцы сузились. Позади меня уже толпились люди. На Горе с такими не церемонятся. Как правило, грабителей уничтожают на месте, иногда терпения хватает на то, чтобы вывезти их за пределы города и посадить на кол.
Преступник выбросил вперед левую руку, я уклонился, мимо лица с шипением пролетела струя раскаленного масла. В следующую секунду он сорвал с цепочки вторую лампу и тоже швырнул мне в голову. Я сделал кувырок и тут же вскочил на ноги. Палатка погрузилась в кромешную тьму.
Убийца решил больше не испытывать судьбу. Я слышал, как он разрубил кинжалом ткань в дальнем углу палатки. Решил убежать? Я упал в низкую стойку и двинулся вперед, рассекая воздух ударами в разных уровнях, Либо я его подсеку, а потом задавлю на полу, либо сразу переломаю шейные позвонки подъемом стопы.
Но они не собирался никуда убегать. И по ткани он полоснул только ради того, чтобы выманить меня на погоню. Мой противник демонстрировал неплохое самообладание.
Я услышал, как он сделал встречное движение, и нырнул вбок. Лезвие поцарапало мне щеку. В следующую секунду мы сцепились в жестокой схватке.
Теперь я не сомневался, что он принадлежит к касте убийц. Это их коронный прием: убегая, спрятаться за полуприкрытой дверью. Увлеченный погоней человек нарывается на лезвие.
С полок со звоном сыпались кувшины, вазы и прочая дрянь. Я старался не выпустить из захвата руку, в которой он сжимал нож. Наконец мой противник не выдержал боли и выронил оружие. Мы выкатились наружу. Как я и предполагал, за палаткой его дожидались сообщники. Кто-то умело набросил мне на шею удавку. Я резко развернулся, шея едва не лопнула, однако мой удар достиг цели. На помощь уже бежали люди.
— Не надо! — крикнул я, но было поздно. Какой-то крестьянин выдернул нож из спины пытавшегося задушить меня человека.
— Почему не надо? — хмуро спросил он.
На Горе убийц не любят.
Человек, с которым я дрался, и второй его сообщник скрылись в темноте.
— Позовите кого-нибудь из касты врачей, — услышал я.
— Уже послали.
Я вернулся в палатку. Купцу оказывали первую помощь.
— Почему не защитил своего хозяина? — спросил я слугу. При моем появлении он забился в угол.
— Я хотел, — забормотал писарь, демонстрируя порезы на руке и физиономии. — Но у того человека был нож. Я очень испугался.
Я отметил, что взгляд у слуги спокоен и ясен. У пережившего потрясение человека глаза другие.
Ладно, решил я, посмотрим на раны. Их расположение меня удивило.
— Неужели я умру? — стонал купец.
— Тебя пытался зарезать очень неуклюжий человек. Ты будешь жить, — сказал я и добавил: — Если, конечно, сумеют остановить кровотечение.
— Ради всего святого, — запричитал купец, — ради Царствующих Жрецов, остановите кровь!
— Ну теперь поговори со мной, — сказал я, пристально глядя на слугу.
— Мы вошли в палатку и увидели незнакомого человека. Наверное, он хотел что-то украсть, но мы его спугнули. Он набросился на нас с ножом и тяжело ранил хозяина.
— Что ему было надо? — строго спросил я. В таких лавках преступнику делать нечего. Никто не станет рисковать жизнью из-за дурацких статуэток и резных деревяшек.
— Вот это, — прохрипел купец, показывая на завернутую в мех штуковину, — Больше ничего.
Кто-то поднял с пола меховой сверток и протянул его мне.
В шатер вошел врач с висящим за спиной рюкзаком с инструментами и немедленно приступил к осмотру раненого.
— Будешь жить, — успокоил он купца.
Я думал об убийце. Вспомнил, как он ловко перебросил нож и как безошибочно выстроил ловушку, разрезав стенку палатки. Любой другой на моем месте неизбежно нарвался бы на смертоносное лезвие.
Я подкинул на ладони завернутый в мех предмет. Мне даже не надо было его разворачивать. Я и так знал, что там.
Обработав и перевязав раны, врач ушел. Писарь заплатил ему долю тарска из небольшого железного сейфа. Постепенно разошлись и все посторонние.
Писарь зажег маленькую лампу и поставил ее на полку. Кроме нас троих, в лавке никого не Осталось.
Завернутая в тряпку вещь была все еще у меня.
— Ловушка не удалась, — сказал я.
— Ловушка? — опешил слуга.
— Ты не писарь, — сказал я, — Посмотри на свои руки.
Было слышно, как потрескивает пламя маленькой лампы.
Крупные кисти рук были иссечены шрамами. На коротких пальцах не было ни одного чернильного пятнышка.
— Вы, как я понимаю, изволите шутить, — хрипло произнес он.
— Теперь что касается его ран, — сказал я, поворачиваясь к купцу, — Человек, с которым я дрался, — профессиональный боец, принадлежащий либо к воинам, либо к убийцам. Он искусно изобразил смертельную атаку.
— Мне показалось, ты назвал его неуклюжим, — злобно проворчал слуга.
