Чэд Оливер - Ветер времени
- Если он жив.
- Конечно.
- Если бы оба наших специалиста…
- Дерриок пока жив, Хафидж. Идите за лекарством. Как там, не видно по приборам, хорошо ли залило реактор?
- Я успел вдвинуть стержни до того, как мы ударились о землю. Пожалуй, взрыва не произойдет.
- Скажите остальным, что вы абсолютно в этом уверены. Атомная паника нам сейчас совсем ни к чему.
- Безусловно.
Хафидж взял фонарик и попробовал выйти из рубки. Это оказалось нелегким делом, так как корабль лежал на боку и дверь заклинило. Ударом ноги Хафидж все-таки открыл дверь и прополз на животе в коридор. Уайк услышал, как он убирал с дороги что-то тяжелое. Послышались тихие голоса.
Значит, жив кто-то еще, кроме них.
Уайк присел на корточки и положил руку на влажное плечо Дерриока. Всей кожей он ощущал во мраке вокруг себя корпус разбитого корабля. Где-то там, за изуродованными металлическими стенками, лежал неизвестный мир, покинуть который они не могли. Капитан не знал даже, можно ли дышать здешним воздухом, а рассчитывать, что на планете они найдут помощь, не приходилось: шансов на это не было практически никаких.
И это был результат его собственного решения. Капитан смотрел в окружавшую его тьму я думал, что нельзя было брать курс еще на одну планету, еще на одно солнце. Он сознательно пошел на риск - и просчитался. Он знал, что этот полет рискован, и все же полетел.
Почему?
Капитан знал почему. Он знал, что им двигал не разум. Если бы только он мог забыть, что погнало его в космос…
- О, черт! - сказал он.
Теперь уже слишком поздно.
Он услышал шаги за дверью. Возвращался Хафидж - и не один.
- Ну что?
- Лучше, чем можно было ожидать, - ответил Хафидж. - Очевидно, главный удар пришелся по рубке - в салоне все живы. Отделались ушибами, ничего серьезного. Нлезин повредил левую руку, но кость цела.
Капитан улыбнулся.
- И еще одно, - продолжал Хафидж. - Наше Ведерко треснуло где-то возле салона, в щель проникает наружный воздух, которым как будто можно дышать.
- Можно ли, нельзя ли, а придется: запасов энергии у нас больше нет, нашего воздуха без очистки хватит ненадолго. Хафидж, пожалуй, полоса невезения кончилась.
В кружок света вошел Колрак.
- У меня все готово для инъекции, - сказал он. - Если вы кончили поздравлять друг друга, то, может быть, попробуем помочь Дерриоку?
- Простите, - сказал капитан, отходя в сторону. - Посветите ему, Хафидж, а я попробую найти на складе еще один фонарик.
Священник ощупал Дерриока своими короткими, но удивительно чуткими пальцами. Потом, обнажив плечо антрополога, он протер кожу ваткой и впрыснул болеутоляющее. Дерриок по-прежнему лежал неподвижно. Колрак вытер кровь с его губ и выпрямился.
Уайк вернулся в рубку с двумя фонариками в руке. Один из них он протянул Колраку.
- Ну, как он?
- Переносить его нельзя. У него внутреннее кровотечение, а толчки и тряска в этих случаях - плохое лекарство. К болеутоляющему добавлена противоинфекционная сыворотка, так что можно не бояться заражения. Больше мы ничем ему помочь не можем.
Дерриок продолжал стонать, и эти однообразно повторяющиеся звуки было невыносимо слышать.
- Он выживет?
Колрак пожал плечами:
- Это не в наших руках.
Уайк наклонился к священнику и напряженно спросил:
- А он хотя бы придет в себя?
- Возможно. Трудно сказать.
- Он крепкий, - сказал Хафидж. - Он выкарабкается, капитан, я такие случаи видел раньше.
Уайк кивнул.
- А теперь - за дело. Надо подобрать все сведения, выданные вычислительными машинами до посадки. Дерриок, кажется, что-то записывал?
- Наверное. У него был блокнот…
- Отыщите этот блокнот. Надо все подготовить. Колрак, есть у нас лекарство, которое бы снимало боль, но не одурманивало?
- Я посмотрю, - ответил священник. - Но ему необходим покой. Нельзя сразу же заставлять его работать, это бесчеловечно.
- Нам нужны его знания, - сказал капитан просто. - Только он может сообщить нам необходимые сведения об этой планете. Если действовать вслепую, мы никогда не выберемся отсюда - в том числе и Дерриок. Вот так.
Колрак постоял в нерешительности, потом выполз в коридор и отправился искать лекарство.
Уайк и Хафидж остались ждать и присматривать за раненым. Оба молчали, но каждый был рад тому, что другой рядом.
Рубка представляла собой странное зрелище - Уайк понимал это. Два серебряных луча пересекали усеянное обломками помещение и пятна света играли на сломанных машинах, которые смутно чернели по сторонам. То, что было полом, теперь оказалось стеной, рубка выглядела нелепо перекошенной, и трудно было убедить себя, что это только иллюзия.
Дерриок перестал стонать, но, по-видимому, сознание к нему не возвращалось.
«Это был мой корабль, - думал Уайк, - мы много летали вместе, а теперь путь завершился на этой безыменной планете».
Внутри мертвого корабля была тьма, а снаружи его окружала еще более непроницаемая тьма - тьма неизвестности. Мир, бесконечно далекий от их родины, исполненный тайны и бросающий им вызов, как все неведомое. Только шаг - и ты ступишь на чужую землю. Дыши ее воздухом, если это возможно, и смотри вокруг. Увидишь, наверное, синее небо и зеленые луга. И невдалеке реку, которая катит прозрачные волны по каменистому ложу, устремляясь к морю. А в этом море, если эта планета подобна другим таким же мирам, в свое время зародилась жизнь. Крохотные одноклеточные организмы, рыбы, земноводные, пресмыкающиеся, млекопитающие, а может быть, и человек.
Какой он, этот человек?
Уайк почувствовал, что тьма сдавливает его. На разных планетах он видел разные типы людей, и ему трудно было почерпнуть надежду в прошлой истории этих одиноких разобщенных миров.
Если человечеству удавалось уцелеть достаточно долгое время, думал Уайк, оно строило корабли, улетавшие к звездам. Это так. Но что заставляло каждого отдельного человека лететь на таком корабле? Какая тропа приводила его к межзвездному океану?
И кто на корабле догадывается о его, Уайка, тайне?
Проходили часы, а Дерриок по-прежнему не двигался. Теперь он дышал ровно и кровь больше не стекала по его подбородку. Но… что, если он так и не очнется?
В конце концов около раненого пришлось установить дежурство. Арвон и Црига наскоро приготовили из синтетиков холодный и неаппетитный обед, а Колрак сделал Дерриоку переливание крови.
Все они держались спокойно. Люди, двигавшиеся в темных внутренностях корабля, испытывали сейчас то напряжение всех чувств, которое возникает после большого несчастья. Они говорили о Сейехи и вспоминали, как прозвали его «Обратной Связью». Им было не до смеха, однако Нлезин без устали сыпал мрачными предсказаниями, и от этого, как ни странно, становилось легче на душе. Картины, которые рисовал Нлезин, были настолько жуткими, что их не могла превзойти никакая действительность - а это уже внушало надежду.
