Александр Казанцев - Купол надежды
— Перевод уже оформлен. Я начинаю работать.
И тут за выдержанного всегда Юрия Сергеевича стал говорить кто-то другой, кто скрывался в нем и теперь не смог стерпеть боли уязвленного самолюбия:
— Ах так? Тогда считай нашу семью разрушенной. И не моя в том вина. Помни: московскую прописку дал тебе я, я же и выпишу тебя из квартиры Мелховых.
Аэлита, оглушенная, оскорбленная, не находила слов, мало разбираясь в правах на жилплощадь и прописку. Сейчас все это для нее ничего не значило. Здесь нельзя было оставаться ни минуты, переносить унижения, видеть торжествующую Клеопатру Петровну.
Слезы мешали Аэлите, когда она бросала в чемодан свои скомканные вещи и вещички Алеши.
Подруга, уезжая на Север, оставила ей ключи от однокомнатной квартиры — в них спасение!
Увидев, что жена нагружает санки, Юрий Сергеевич встал в дверях и с издевкой объявил:
— Имей в виду, что собаку я тебе не отдам.
— Я заберу сына из яслей. И Бемс, как всегда, повезет Алешу на санках.
— Нет. Можешь воспользоваться академическим автомобилем, «Чайкой» или «мерседесом», не знаю уж, какой у твоего дряхлого принца экипаж. — Юрий Сергеевич думал лишь о том, как бы разрядить атмосферу, успокоиться самому и утешить Аэлиту, но вместо этого говорил совсем другое, подливал нефти в огонь.
— Бемс — мой пес, — возразила Аэлита. — У тебя нет на него никаких прав.
— То есть как это нет прав? А кто за щенка шестьдесят рублей заплатил? — снова занесся Мелхов.
— А кто бегал по магазинам, сыновние деньги тратил, чтобы насытить его чудовищную утробу? — вставила Клеопатра Петровна.
— Вы не смеете! Вы не смеете! — только и могла твердить Аэлита.
— Нет, мы смеем. Я тут прикинул, пока ты мать мою оскорбляла, во что обошлось мне содержание собаки. Одна тысяча шестьсот рублей ноль-ноль копеек. Вот выложи их мне на стол — тогда забирай.
Юрий Сергеевич хотел поставить на пути Аэлиты последнюю преграду. Он отлично знал, что на новую шубку давно откладываются деньги. Так какая женщина отдаст свои сбережения? Но Аэлита открыла шкаф и там, под стопкой белья, нащупала пачку денег.
— Возьми, образованное колесо без оси!
— Ах, так? Тогда все! Тогда все! — теперь уже искренне говорил Юрий Сергеевич.
— Нельзя, никак нельзя больше терпеть, — подсказала Клеопатра Петровна.
— Нельзя терпеть! — согласился сын. — Завтра же подам заявление на развод. Неверность! Спуталась за деньги со стариком. — И Мелхов схватил из открытого чемодана статуэтку японки и с размаху бросил об пол. Осколки разлетелись во все стороны. Юрию Сергеевичу стало легче, иначе он не выдержал и сдался бы. И когда отлегло, он вдруг с ужасом подумал: «Ведь напрасно меня считают умным человеком, напрасно!»
Рыдая, взяла Аэлита любимую собаку, запрягла ее в нагруженные сани и захлопнула за собой дверь. Они жили на первом этаже.
Бемс, весело подпрыгивая, охотно повез санки по свежему снегу, который еще не успели смести с мостовой.
Ехать недалеко — до соседнего дома-башни.
Часть третья. НА ПОМОЩЬ ПРИРОДЕ
Не будем считать ограниченными средства природы!
С помощью человеческого искусства они
могут стать безграничными.
Ж. ЛаметриГлава первая. ВСТУПЛЕНИЕ В ХРАМ
Аэлита ничего не сказала Николаю Алексеевичу о своем уходе из дома и спокойно приступила к новой работе.
Заведующая лабораторией «вкуса и запаха», кандидат химических наук Нина Ивановна Окунева, невысокая полнеющая дама, с круглым лицом и двойным подбородком, приветливая и энергичная, встретила Аэлиту душевно.
Окунева уже знала Аэлиту, поскольку та по просьбе Николая Алексеевича приводила сюда Бемса. Пса испытывали тогда на чуткость обоняния.
Нина Ивановна при первой встрече говорила Аэлите:
— Почти все естественные белки пищи в чистом виде безвкусны и не имеют запаха.
— Вот как? — удивилась Аэлита.
— Вы еще многому удивитесь. Имейте в виду, отмытое, вываренное мясо, белок яйца, промытый и обезжиренный творог, то есть казеин совершенно безвкусны и никак не пахнут. Вам не приходилось замечать, когда дома хозяйничали?
— Мне не привелось дома хозяйничать.
— Счастливица!
Аэлита смущенно улыбнулась, вспомнив свою лютую свекровь.
— Придется вам здесь «хозяйствовать» в мировом, так сказать, масштабе. Хорошая хозяйка знает, что приятный вкус и запах содействуют лучшему усвоению приготовленного блюда. Вы привели своего пса? Любопытный эксперимент, впрочем, для милиции давнее прошлое.
— Не только для милиции, Нина Ивановна. В саперных частях собак натаскивали на распознавание заложенных в землю мин. Тол имеет особый запах, которого не ощущает человек.
— Человек способен различать до десяти тысяч запахов. К сожалению, надежно обоснованной теории запаха нет. Кое-что обещает теория «пробоя мембраны», но ее вернее отнести к области наших надежд, чем к подспорью в научной работе.
— Я так мечтаю о научной работе! Честное слово!
— Пока что для нас, химиков, обоняние человека считалось эталоном. Для идентификации ароматических композиций применяются хроматография и масс-спектрометр, ИК-спектроскопия и ЯМР — ядерный магнитный резонанс. Однако чувствительность этих методов к отдельным компонентам запаха иногда в несколько сотен раз меньше, чем наше с вами обоняние.
— Вот видите! — обрадовалась Аэлита. — А у собаки чутье, говорят, чуть ли не в миллион раз острее, чем у человека. Неужели мой Бемс ничем вам не поможет?
— Насчет миллиона не знаю, но Николай Алексеевич просил меня попробовать. Я не против. Кроме того, я вообще люблю собак. Но… имейте в виду, я не уверена, что это новшество будет всеми воспринято с восторгом.
Аэлита не поняла тогда, что имела в виду руководительница лаборатории.
При первом посещении института Бемсу предложили определить образец с пахучим компонентом в количестве, неуловимом для приборов. Аэлита волновалась, но Бемс испытание выдержал. Из четырех деревянных палочек, из которых одну поднесли к пахучему компоненту, он безошибочно вытаскивал именно эту палочку. Аэлита торжествовала.
Окунева обещала продумать систему экспериментов, в которых в качестве одного из контрольных приборов мог бы участвовать Бемс.
После очередного концерта, на который ее пригласил академик, Аэлита рассказывала ему о первых опытах. Он слушал внимательно, чуть улыбался и поощрительно кивал. Тогда-то он и предложил ей перейти на работу в лабораторию Окуневой. Аэлита сразу согласилась, зная, что советоваться с Юрием Сергеевичем бесполезно. Ведь при переходе в академический институт с завода Аэлита не только шла на меньший оклад — ее, не имеющую ученой степени, могли принять лишь на должность младшего научного сотрудника с окладом девяносто рублей в месяц вместо заводских ста тридцати, — но теряла еще и ежеквартальную премию.
