Лев Петров - Пепел Бикини
– Виноват, коллега, – перебил Нортон и криво улыбнулся. – К сожалению, мне приходится признаться, что японским языком, а тем более японской письменностью, я владею очень слабо, поэтому упомянутой вами статьи не читал. Но самое главное не в этом… – Тут Нортон нагнулся над столом и заговорил медленно и отчетливо, глядя собеседнику прямо в глаза: – Вы должны твердо понять, что с помощью американской науки вы смогли бы более успешно выполнить свой долг по отношению к этим вашим пациентам. И не только по отношению к ним. На руках японских медиков, вне всякого сомнения, скоро окажутся и другие пациенты. Насколько нам… мне известно, общая картина заболевания очень напоминает…
Нортон сделал паузу, но ожидаемой реплики не последовало.
Он закончил сухо:
– Одним словом, если вас это не затруднит, коллега, мне очень хотелось бы разузнать подробности этого дела и осмотреть пациентов.
Директор госпиталя понял теперь все. Понял он и то, что уклоняться дальше от ответов на вопросы Нортона будет невозможно: речь шла о слишком серьезных вещах. И снова проклятый страх зашевелился где-то внутри. Митоя вздохнул, взглянул на часы, демонстративно. покосился на кучу писем и официальных бумаг на столе слева от себя (единственный знак протеста, который он смог себе позволить) и поднял глаза на гостя:
– Хорошо, мистер Нортон. Если вы так настаиваете… Что вас интересует прежде всего и больше всего? Нортон улыбнулся широко и весело и потер ладони.
– Начнем по порядку, дорогой коллега, – сказал он. – Как случилось, что рыбаки из Коидзу попали к вам? Кто их надоумил?
– Им посоветовал обратиться к нам мистер Тоои, городской врач Коидзу. Вам, оказывается, известно, что пациенты прибыли оттуда?
– Да, я это знаю. Кстати, как далеко этот Коидзу от Токио?
– В нескольких часах езды. Маленький приморский городок около Сидзуока. Так вот, доктор Тоои предположил сначала, что у них бери-бери. Внешние симптомы были как будто налицо: потемнение кожи, нарывы, гнойные выделения и так далее. Но было и другое, чего Тоои объяснить никак не мог; У судового механика Мотоути прядями выпадали волосы. Больные не испытывали характерной для бери-бери, ломоты в суставах. Они были очень слабы и отказывались от воды и пищи. В распоряжении Тоои не было почти никаких средств, чтобы произвести тщательные анализы. Но он имел дело с бери-бери. почти всю свою жизнь, и ему стадо ясно, что эта болезнь иная. Он послал двух пациентов – механика Мотоути и рыбака Хомма – к нам с письмом.
– Двух?
– Да, остальные остались у него в больнице. Двадцать один человек.
– И вы, разумеется, сразу поняли, что это за болезнь?
– Нет, не сразу.
Митоя теперь не испытывал ни малейших сомнений относительно того, что Нортону прекрасно известно все о «Счастливом Драконе». Непонятно было только, чего американец хочет от него. Но Митоя был терпелив и осторожен. Он выдвинул один из ящиков стола и, роясь в нем, продолжал:
– Никаких возбудителей болезни найти не удалось. Но бросились в глаза два обстоятельства. Во-первых, необыкновенная бедность крови лейкоцитами; во-вторых, ненормальное содержание белка в моче. Это, конечно, ничего не объясняло, и я обратился к обстоятельствам, предшествовавшим заболеванию…
– Что сами пациенты думают о своей болезни? – перебил Нортон.
– О, они ничего не могли сказать! Так же как и я… тогда.
Нортон быстро взглянул на Митоя. Тот вертел в руках, складывая и разворачивая, листок бумаги, который он достал из стола.
– Вы хотите сказать, что теперь…
Митоя кивнул головой:
– Вот именно, мистер Нортон. Я вспомнил кое-какие газетные сообщения… кажется, это было полмесяца назад, если я не ошибаюсь… и сопоставил симптомы таинственного заболевания с теми явлениями, свидетелями которых оказались рыбаки во время своего последнего плавания, а также с данными одного документа, случайно сохранившегося у меня со времен войны. Это дало мне возможность сделать кое-какие выводы.
Наступило молчание. Нортон старался собраться с мыслями. Интересно, знает ли Митоя, что произошло в действительности? Нет, это исключено. Разве только он связан с врачами на Кваджелейне… Впрочем, это совершенно невозможно. Как бы то ни было, он, по-видимому, напал на верный след. Что ж, это, по существу, ничего не меняет. Все равно через неделю-другую об этом заговорят газеты.
– Вы упомянули о некоторых явлениях, коллега, – сказал Нортон. – Не откажите в любезности…
Доктор Митоя рассказал все, что ему было известно со слов рыбаков.
– …Затем на них посыпался белый, похожий на муку, порошок, – закончил он рассказ о злоключениях «Счастливого Дракона». – «Пепел горящего неба», как они говорят. Он густо сыпался сверху, словно снег.
– Совершенно верно. – Американец удовлетворенно кивнул. – Порошок, похожий на муку. Значит, первого марта они находились в районе Маршальских островов, вы сказали?
– Мотоути утверждает, что их шхуна находилась в это время милях в ста двадцати к востоку от Бикини и в сорока – от границы запретной зоны. Впрочем, мне думается, они были гораздо ближе.
– Почему? – насторожился Нортон.
– Трудно себе представить взрыв такой мощности, чтобы радиация его причинила серьезные поражения на расстоянии в сотню миль, – спокойно сказал Митоя.
– Значит, вы полагаете, коллега, – быстро сказал Нортон, – что они были ближе к источнику радиации, чем говорят?
Снова в кабинете воцарилась тишина. Доктор Митоя взял сигарету, закурил, внимательно следя за сизыми струйками дыма под зеленым абажуром.
«Значит, это действительно был взрыв. Понятно, американец заинтересован в том, чтобы иметь доказательства, что рыбаки были в запретной зоне», – подумал он и продолжал:
– Конечно, это только мое предположение, мистер Нортон. Но мне ясно одно: несчастные рыбаки оказались случайно вблизи от полигона, где ваши соотечественники испытывали какую-нибудь ужасную военную новинку. В результате – характерная болезнь: выпадение волос, нарывы на теле, слабость, уменьшение числа лейкоцитов. Я обратился к одному старому документу. Он сохранился у меня с тех времен, когда я работал с жертвами Хиросимы и Нагасаки… – Митоя мельком просмотрел бумагу, лежавшую теперь перед ним на столе. – Вот, пожалуйста. Это история болезни некоего Асадзо Тадати, умершего в начале сорок шестого [26]. Симптомы совпадают полностью. Интересуетесь?
Нортон покачал головой:
– У меня в отделении огромный архив подобных бумаг. Должен признать, что ваша логика безупречна. И ваш вывод?
– Несомненно, они поражены жесткой радиацией.
– Но интересно, – продолжал Нортон, – что вы думаете об этом пресловутом пепле? Какую он играет роль в вашей логике?
