Александр Заревин - Одинокие боги Вселенной
Юра, эта рукопись — плод моей второй жизни. Я бы очень хотел, чтобы ты сохранил ее у себя. Полагаю, еще при твоей жизни коммунистический строй будет народом все-таки отвергнут, и тогда у тебя (я этого не исключаю) появится возможность опубликовать мою рукопись. Очень много примет того, что „развитому социализму“ осталось существовать недолго (от силы лет 25–30), то есть это случится при твоей жизни. Не знаю, как это произойдет, но несколько лет всему народу будет трудно. Переживи этот период спокойно.
Юра! Однажды я сделал открытие и потом еще 20 лет уточнял детали, пока для меня самого картина не стала вполне ясной. Эту рукопись я переписывал каждый год, внося в нее изменения и дополнения, пока она не обрела окончательный теперь уже вид.
Меня печалит одно обстоятельство: когда я, то есть моя душа, вновь вернется через какое-то время на землю и вселится в новое тело — тело новорожденного, она все забудет, а когда придет время обзавестись семьей, я снова могу ошибиться и сломать жизнь и себе, и жене, и, возможно, будущему ребенку. Но если попадется в руки моя опубликованная рукопись, я уже буду от ошибок застрахован. Вот какой я предусмотрительный. Именно поэтому я завещаю тебе, Юра, исполнить по возможности мою просьбу, последнюю просьбу, и приложить силы к тому, чтобы рукопись была напечатана. Если сможешь, сынок, то, пожалуйста, постарайся.
Прощай, сынок, живи долго и счастливо.
Твой товарищ и отец Куб».
— Интересно, — сказала Галка. — Что же там в рукописи?
— Самому любопытно.
Мы склонились над листами. Текст был отпечатан на машинке. Рукопись была озаглавлена претенциозно:
«Формула счастья,
или
Совместимость в браке и дружбе».
Нумерология — наука (если только нумерологию можно назвать наукой) древняя. Появилась она почти одновременно с изобретением цифр и понятий сложения и вычитания. Древние люди во всем искали скрытый смысл, и, может быть, по-своему они были правы. Вероятно, и правда он находится в любой вещи, неведомый нам до поры. Я — глубоко верующий человек, хотя свою религиозность мне приходится скрывать, — так угодно нашей Советской власти, объявившей религию опиумом для народа и в одночасье отменившей Бога. Но я видел смерть, я был ТАМ и разговаривал с БОГОМ, и мне это не привиделось и не приснилось.
Случилось это в августе 1941 года, тогда я летал на прекрасной машине «И-16». Я был молод и силен, искренне любил Сталина и верил не в Бога, а в мировую революцию. Мою машину подбили далеко за линией фронта, и сам я получил осколочные ранения в грудь, под правую ключицу, и в левое предплечье. Мотор горел, но работал, и я, теряя силы, старался дотянуть до своих. Потом огонь, видимо, сбило воздушной струей, зато двигатель стал давать перебои. Самолет держался в воздухе буквально на честном слове. Наконец это стало невозможно, я хотел прыгать, но не смог — малейшее движение причиняло мне нестерпимую боль, и тогда я решил садиться. Мне и оставалось-то до собственного аэродрома километров десять; как-нибудь доползу, думал. Садился, имея критический угол атаки и с неработающим двигателем, но сел удачно, на три точки, и успел еще подумать, что посадка вышла неплохая. А потом умер… Я, во всяком случае, в этом уверен. Умирать оказалось не страшно и не больно, я просто покинул тело и взлетел над ним метра на полтора-два. Я увидел свое тело, неподвижное и обвисшее на ремнях, с кровавыми пятнами на реглане. Помню, еще подумал, что моему телу здорово досталось, и испытал при этом чувство жалости или сожаления, ну, нечто среднее между этими чувствами, а еще растерялся: что же мне теперь делать? Куда подаваться — в ад или рай, но главное, куда? Я стал оглядываться, и оказалось, что вижу я как-то по-особенному. Кажется, даже на все 360 градусов, и при этом, стоило мне сосредоточиться на чем-то, как этот предмет вроде бы приближался ко мне, я мог рассмотреть его во всех деталях. Однако это состояние продолжалось недолго. Вскоре меня как бы засосало в черную трубу, ну, может быть, не трубу — тоннель или нечто похожее. Я летел в полной темноте с невероятной скоростью, прямо с немыслимой, и потом где-то далеко я увидел свет.
Похоже на то, как будто выезжаешь из тоннеля. Вскоре меня вынесло в этот свет. Он окружал меня со всех сторон — белый-белый свет, очень яркий, но не ослепляющий. И еще я почувствовал, что свет меня любит. Любит и окутывает своей любовью. Почему-то я сразу отождествил его с Богом. От Его любви я испытывал счастье. И Он спросил меня: готов ли я к смерти, то есть подвел ли черту под своими делами — что хорошего я сделал в жизни? И сказал: «Посмотрим».
И вся моя жизнь до мельчайших деталей вдруг прошла передо мной. Это было как кино про меня. Я давно забыл некоторые эпизоды детства, а сейчас они все вспомнились, плохие и хорошие. Он их комментировал, но на Страшный Суд это похоже не было. Комментарии были скорее ироничными, чем осуждающими, и я все время чувствовал Его любовь. Для Него было главным, чтобы я продолжал учиться, познавал и любил людей.
Потом Он еще раз спросил меня, готов ли я покинуть свой мир. Мне было с Ним настолько хорошо, что я ответил положительно. Но Он возразил, что я еще молод и моя задача на земле пока не выполнена. Я спросил, какая задача. Он ответил, что я сам потом пойму, а если не пойму, Ему будет очень жаль. И вдруг я очнулся в своем израненном теле, меня вытаскивали из самолета, и мне было очень-очень больна и еще обидно за то, что Он не принял меня…
Спустя несколько дней, в госпитале, случившееся показалось мне сказкой, тем более что пожилой врач, выслушав мой рассказ, сказал, что мозг иногда может выдавать и не такие вещи, привел несколько примеров, а под конец посоветовал молчать. Как я понимаю, совет он мне дал дельный, я следовал ему всю жизнь, хотя и никогда не забывал о том случае.
А в 1948 году, когда я долечивался после сложных операций, мне точно такую же историю поведал один больной после операции на почках. Его рассказ совпадал с моим на сто процентов: тот же тоннель, тот же свет, такой же просмотр его жизни, та же горечь возвращения… К сожалению, с ним мы больше не встречались. Но дело не в этом. Я понял, что видел то, что видел, и это не было продуктом воспаленного мозга, это просто БЫЛО.
И тогда я стал рассуждать. Я прочитал Библию, ознакомился с Кораном, я, где только мог, доставал и читал оккультную литературу… Я хотел составить о Том Свете свое представление. И я его составил. Моя вера не расходится с основными направлениями всех религий мира, просто мое толкование Бога идет с несколько других позиций, в свете и с учетом последних достижений науки. Согласитесь, ведь священные тексты были написаны 2000 лет назад, когда и Земля казалась плоской, и астрономия была уверена в том, что Солнце обращается вокруг Земли, и Бог вместе с раем обретались на облаках, да и само небо было хрустальным и твердым.
