Нелл Уайт-Смит - Лис, который раскрашивал зори (сборник)
− Ну да… а что такое оалапорациальная мембрана?
− Деталь, отвечающая за фильтрацию воздуха у некоторых видов оборотней, а что такое?
− У меня вчера раньше срока родился сын. Здесь написано «врождённая атрофия оалапорациальной мембраны», нужна замена родной механики от донора или протез. Протезов для таких маленьких, конечно, не делают, совместимых ликровых признаков больше ни у кого в городе нет, я один подходящий родственник и я один оборотень-лис. Примерный срок жизни на аппарате − двое суток, то есть я никак не успеваю домой, − ровным голосом произнёс я.
− Что ты сейчас сказал? − переспросил меня Дивен, развернувшись ко мне лицом.
− Я… я не знаю. Я повторил, то, что написано, но я ничего не понимаю, Дивен, помоги мне. У меня что, пока тут я летал, умер ребёнок?
Кот выхватил у меня из рук письмо и начал перечитывать. По его словам, он пытался привести меня в чувство некоторое время, но я просто сидел со стеклянным взглядом, и ничего не отвечал. Потратив на меня почти четверть часа, Дивен пошел обсуждать проблему с Кейриком, и тот ему начал что-то советовать, но тут я встал, пошел к штурвалу, посадил Лёгкую на ближайшем дворе, и вытолкал весь экипаж Энкорры взашей.
Вай-Вай я сказал, что ей тоже лучше уйти − мы сейчас с Дивеном будем совершать уголовные преступления. Но она осталась. Дальше я достал три пистолета − два дал Дивену, один взял сам. И начал править к сердцу города. Рожа у меня при этом при всём, говорят, была страшной.
− Откуда у тебя оружие, идиот? − спрашивал меня тогда Дивен, − у тебя что, есть назначение на оружие?
− Нет. Ими со мной расплатился один парень. Клиент.
− Контрабанда?! Ты занимаешься контрабандой?!
− Не я, он. Я для него рисовал небо над поездом, которым к нему в гости ехала его первая мастерица.
− Старая контрабандистка?!
− Дивен, ты считаешь, что старые контрабандистки не должны быть счастливы? − рассудительно спросил я его, сажая Лёгкую во дворе мастерских сердца, и он на это не нашелся с ответом. Этого диалога я даже не помню: я отвечал тогда на полном автомате − так много подобных уже у меня было.
Занятно сказать, но те, кто легко могут рассудить, что некто заслуживает смерти, всегда смущённо замолчат, если спросить их, заслуживает ли этот кто-то, даже самое плохое существо на свете, счастья. Наверное, это от того, что даже на словах, лучше лишить жизни, чем лишить надежды.
Мозги нагнали меня, когда мы заходили в мастерские сердца − все нас поздравляли, а у меня в голове была только та картинка, которую мне нарисовал мастер сердца− эллипсоид из магнитных линий, который выглядел как дирижабль. Точнее − как чехол для оболочки дирижабля. Всё сложилось, всё было ясно и просто, но могло не получиться.
Мы прошли прямо к мастеру сердца. Он был у себя в кабинете. Мы вошли без стука, Дивен сразу запер за нами дверь изнутри. Мастер был не один, ему как раз угрожала, срываясь на крик, моя мать. Когда мы вошли, она умолкла, но я успел различить повисшие в воздухе слова «не смеешь… вернёшь мои деньги…».
Не став разбираться в происходящем, я наставил пистолет на хозяина кабинета и быстро озвучил, что мне нужно. Старая лисица, которую держал на прицеле Дивен, увидев это, расхохоталась жадным истерическим смехом.
− Ты собрался отправлять моим заказчикам отчёты об аварии для того, чтобы защищать жизни таких, как он?! − визжала сквозь смех она, − это нищета, она не понимает ни великодушия, ни щедрости − такие как он, могут только красть и хотят только жрать!..
Мастер громко опустил на стол руку, которую до того держал у подбородка. Он не стукнул, но это движение заставило её умолкнуть, а Дивена опустить пистолеты, которые он, впрочем, тут же поднял, опомнившись, о чём мне зачем-то и сообщил. А я выдержал осуждение в его глазах. Мне было уже всё равно, хотя и (противоречие) приторно жаль.
Взгляд у него был тогда спокойный − моего пистолета он не боялся. Я слышал, что мастера сердец городов учатся ремеслу в Храме, у демонов, и за время учёбы созерцают такие ужасные ужасы, что пуля в мозгах − уже не худший вариант. Он мне сказал:
− Я дам тебе это. Но потом я найду тебя, и ты ответишь перед судом.
− Искать не надо: если всё выйдет, то я буду в Изразцах, а если нет − по дороге туда и мёртвый. Закрывайте в тюрьму − я не буду прятаться, и всё отдам, но мне сейчас домой надо. Очень быстро домой. Так быстро никто не летает, а я полечу, иначе мой сын умрёт. Иначе, − сказал я ему, и взглянул в самые глаза, − никак.
Он поднялся, чтобы идти в хранилище, и коротко взглянул на лисицу:
− Моё решение неизменно. Ваши заказчики будут знать, что вы им продали.
− Ты делишь со мной одну трагедию, − выкрикнула она ему вслед обвинением, но он не обернулся, велев референту передать охране, что отныне доступ для этой госпожи в мастерские сердца закрыт навсегда. Он мог бы тогда сдать и нас, но он не стал. Мы с Дивеном кое-как прикрыли оружие одеждой, он не беспокоился о нацеленных ему в спину стволах. Знал, что ему ничего не грозит, что мне всё равно уже конец.
И потому он мне дал немного металла в экранированном изнутри контейнере, сказал: «если ты не солгал мне, Кай, то мы ещё поговорим. Теперь беги.» и мы побежали. Я подумал на ходу, что мастер сердца тоже, возможно, когда-то терял детей, или спешил отчаянно, но так и не успел куда-то. Я думал так потому, что он дал мне сорок секунд форы и только потом поднял тревогу, но мы не успели всё равно − когда выбегали во двор уже выла сирена, Лёгкая испугалась и начала отчаливать − дирижабль уходил от двора.
Я прыгнул, обернувшись в воздухе, и поплыл над опускающимся вниз городом к Лёгкой. Вай-Вай мне выкинула верёвку и подтянула, когда я уцепился за неё зубами, и только потом я оглянулся назад и увидел, что Дивен так и остался там − он кричал мне, просил вернуться, просил не бросать, но я бросился бегом в моторный.
«Ты бросила Дивена!», − обвинил я Лёгкую, как только начал возиться с двигателем.
«Я бросила вас обоих, но ты оказался жизнеспособен», − холодно ответила она, но потом смягчилась, − «ты не спасёшь сына, если нас собьют».
Я остановился, и в ушах у меня снова прозвучал крик Дивена.
«Поворачивай!» − жестко велел я.
«Нет.»
− Поворачивай! − крикнул я в голос, но мне не было ответа. На то, чтобы выбраться из города, у нас было минут пять-семь − время, которое нужно, чтобы снять назначение на пересечение межей. Я судорожно вдохнул воздух, который показался мне раскалённым добела. Лёгкая сделала за меня выбор, который я всё равно вынужден был сделать.
Если бы я вернулся, мы потеряли бы время и погибли при пересечении межей оба. А так, Дивен, по крайней мере, не умрёт. Я не буду рисковать его жизнью в воздухе. Он не умрёт. И у меня есть только один путь − вперёд.
