Андрей Кудрявцев - Изгои вселенной
Была подобрана планета с подходящими условиями. Больных обеспечили всем необходимым для жизни, но лишили технических средств, дающих возможность передвижения за пределами планеты и способных принести им вред.
Принятые меры оказались действенными, но не позволили избежать ошибок. Эги не смогли предусмотреть всего, учесть все возможные последствия мутации. Продолжительность жизни пораженных агрессией продолжала резко сокращаться, но параллельно, еще более высокими темпами начала расти рождаемость. Агрессивные эги имели не 2–3, а 10–15 и более детей, обладающих испорченной наследственностью. Отмечалась, правда, и положительная тенденция: из поколения в поколение агрессивный ген хоть и очень медленно, но понемногу ослабевал, терял активность и свои опасные для общества свойства. Это обстоятельство вселяло надежду на излечение, в конечном итоге, всех больных и возвращение их в лоно цивилизации. Из-за этой надежды эги со временем сделали менее жестким контроль над карантинной планетой. Это, в конце концов, привело к трагическому результату…
Когда население планеты достигло критической черты, агрессивные эги использовали имевшиеся у них к тому времени достаточно высокие технические знания себе во вред. Вместо того чтобы осваивать и делать пригодными для жизни пустынные участки планеты, которых было вполне достаточно. Вместо того чтобы объединиться для этого, они разбились на племена по родственным признакам и стали уничтожать друг друга, освобождая жизненное пространство для себя. Их не остановила даже угроза взрыва планеты. Братство не успело предотвратить ее гибель. Поскольку никто из «нормальных» эгов не представлял себе, что покончить с жизнью может отдельный разумный, не говоря уже о целой цивилизации, своевременные меры приняты не были. Уцелеть смогли лишь руководящие верхушки племен. Им удалось на построенных тайно примитивных кораблях добраться до ближайшей подходящей планеты. Учитывая то, что к власти на карантинной планете смогли пробраться самые агрессивные, все началось сначала.
Несмотря на все усилия, лекарство от агрессии до сих пор не было изобретено, поэтому надежда оставалась на постепенный, эволюционный процесс. Уцелевшим после катастрофы больным стерли в памяти ненужную информацию и лишили их космических кораблей. Наблюдение за новой карантинной планетой было усилено. Время от времени научный прогресс в некоторых направлениях искусственно тормозился эгами, чтобы избежать повторения трагедии преждевременного знания.
— Как ты, наверное, уже понял, я рассказывала о нас — эгах, погибшей в Солнечной системе планете Фаэтон и о Земле. Теперь ты знаешь, почему мы так похожи на вас, — подвела к завершению свой рассказ Лиисэ. — Могу только добавить, что к настоящему моменту большая часть землян почти избавилась от агрессивного гена. Мы выяснили, что выздоровлению способствует не только время и смена поколений, но и подавление агрессии в себе самими разумными. К сожалению, существует и возможность регрессии. Она может быть вызвана либо самим человеком, искусственно культивирующем в себе агрессивные чувства, либо — окружающими. Это цепная реакция, эпидемия. Ненависть порождает еще большую ненависть, зло — еще большее зло, насилие — еще более жестокое насилие. Ты, как физик, знаком с законом сохранения энергии. Так вот, выпущенная энергия зла, как впрочем, и энергия добра, усиленная, умноженная другими людьми, через которых она прошла, возвращается к человеку, генерировавшему ее. Чтобы убедиться в этом, ты можешь вспомнить своих знакомых или просто обратиться к вашей истории. Пока на вашей планете существует отрицательная энергия, мы вынуждены ограждать от нее Братство разумных.
Жукин слушал рассказ Лиисэ, почти не дыша. Он настолько дал волю фантазии, так ясно представлял себе все услышанное, что даже не заметил, как красная точка Марса постепенно выросла и превратилась в занимавший половину пространства бурый шар с тонкой желтой каймой атмосферы.
* * *
Посадка прошла как-то слишком уж буднично для грезившего с детства дальними планетами Жукина, а тем более для первого землянина, высадившегося на Марс. Как и на Земле, не было никаких перегрузок. Они просто на малой скорости въехали в раскрывшуюся перед ними скалу и очутились в просторном помещении, где, наконец-то были стены. Сказать по правде, в прозрачном катере среди пространства он все-таки чувствовал себя немного неуютно. Теперь же вид плотных белых поверхностей полусферического зала вызывал ощущение прочности и надежности. Наверное, это так же необходимо человеку, как и свобода — надежность и прочность.
Зал был или казался абсолютно пустым. Даже кресла исчезли, как только они поднялись.
— Как вы это делаете? — спросил Рона все еще не привыкший к подобным чудесам Александр.
— Ты тоже можешь это делать, — ответил Рон. — Достаточно четко представить себе то, что тебе необходимо и в нужном месте. Или наоборот — убрать. У тебя будет достаточно времени, чтобы потренироваться.
— Вот твое помещение, Саша, — Лиисэ указала на обозначившийся в стене овальный проем. — Приятного отдыха.
Жукин шагнул в указанном направлении. Он оказался в помещении, как две капли воды, напоминавшем то, откуда он только что вышел, но немного меньших размеров. Те же, источавшие мягкий свет и тепло, стены и ничего внутри. Жукин прикоснулся к стене. Она действительно была теплой и гладкой на ощупь. Александр был готов к тому, что ладонь пройдет сквозь стену, как было при первом посещении шара, но этого не произошло. Стена была твердой и ладонь просвечивала розовым, как если бы он смотрел сквозь нее на электролампу.
«Ну, что ж, попробуем потренироваться, — с каким-то приятным волнением подумал Жукин. Он все еще не мог до конца освоиться с окружавшей его новой, так мало похожей на привычную реальность, действительностью. — Прежде всего, было бы неплохо закрыть за собой дверь».
Он сосредоточился, и дверной проем сначала стал бледнеть, а потом и вовсе исчез без следа.
«Вот уж, действительно, волшебство! — подумал, удовлетворенный своим могуществом Жукин. — Куда древним джинам до меня!»
В нерешительности Александр стоял посреди пустого помещения и соображал, чего бы ему еще такого наколдовать. С одной стороны, не терпелось попробовать и одно, и второе, и третье, с другой, не хотелось показаться перед инопланетянами, (если вдруг они за ним наблюдали), этаким великовозрастным ребенком.
— Можно, я войду? — как бы в ответ на его мысли, в сознании пронеслись слова, сказанные голосом Лиисэ. — Мы, как и ваши англичане, считаем дом своей крепостью. В переносном, конечно, смысле. Каждый человек имеет право на уединение и отдых. И никто не должен его тревожить против желания. Я побеспокоила тебя только чтобы облегчить твою адаптацию к непривычным условиям. — Последние слова Лиисэ прозвучали уже вслух. Она появилась из проема, открывшегося уже в другой стене комнаты.
