Наталья Менщикова - Тайна Мебиуса
Еще больше была похожа на Адриана Дорина дочь Адька, Ариадна. Имя ей подобрали, звукосочетаниями похожее на имя Адриан. Так или иначе, о деде вспомнили, когда Адька приехала поступать в МГУ из Усть-Каменогорска. Предполагалось, что Адька займет комнату в Адриановой квартире на время вступительных экзаменов, а потом переберется в общежитие. В это время Адриан сошелся со своей бывшей одноклассницей Эльзой, овдовевшей и вернувшейся из Дании, и ушел жить к ней. Адька осталась в Адриановом доме. Вскоре Эльза умерла от инфаркта. Адриан вернулся к Вере Федоровне, одной из предыдущих своих жен, с которой брака не расторгал и от которой у него был сын. Тут мы с ним и встретились.
Вообще Адриан до меня женился много раз и всякий раз забывал, как это делается, а потому не готовился к появлению новой семьи. Было так и тогда, когда я к нему приехала. В это время в его доме жила Адька и уходить никуда не собиралась. Ее мать Дора второй раз вышла замуж за иорданца и уехала с ним в Турцию, где у Биляля был свой бизнес.
Я скоропостижно сделалась бабушкой. Поначалу мы с Адькой подружились. Но вскоре мне надоело быть чужой бабушкой, к тому же внучка чуть ли не моего возраста, и я сказала Аде, что она заедает мой век. Я сильно ревновала Адриана ко всем его детям и внукам, чего я совсем не испытывала к моим предшественницам. Объяснить это иррациональное чувство не старалась, мне не нужны были плоды чужой любви - и все тут. Пусть они себе зреют там, где появились, а потому, Адька, уходи в общежитие!
Легче было родить своего ребенка, чем выпроводить Адьку в общежитие. В один из вечеров, вероятно, похожих на тот, когда Раскольников убивает старуху-процентщицу, я самым решительным образом заставила Адьку собрать чемодан.
Какое-то время Адька пожила в общежитии и стала слезно проситься назад, к деду. Она оставалась учиться дальше, в аспирантуре. Надо было что-то предпринимать. В МГУ на стажировке оказались студенты-американцы, которые однажды заходили к нам за словарем. Я облюбовала одного из них и решила его приворожить к Адьке.
***
Как-то возвращается мой муж Адриан домой. Устал, забегался. А я к нему с "сюрпризом":
- Адрикотик, тебе какой-то Валентин Семенович звонил насчет участия в конкурсе. Телефон оставил. Просил срочно позвонить.
Муж набирает номер. Валентин Семенович берет трубку. Ни о каком конкурсе понятия не имеет.
- Простите, - спрашивает муж, - а как ваша фамилия?
- Непомнящий.
- Валентин Семенович?
- Он самый.
Все сходилось.
Они стали долго и нудно выяснять род занятий каждого: а вдруг, в самом деле, пропустили важную информацию? Видимо, и тот, и другой были людьми крайне ответственными и боялись кого-либо подвести.
Тут я рассмеялась, захлопала в ладоши и объявила:
- Это конкурс в честь Дурашкина дня. С первым апреля!
А телефон Валентина Семеновича я нашла в справочнике Союза писателей привычным для себя способом: ткнула пальцем наугад в случайно открытую страницу.
Вернулась с занятий Адька.
- Адя, тут конкурс объявили на лучший перевод пушкинской "Сказки о попе и работнике его Балде" на санскритский.
Быстренько звони своему американцу, который занимается санскритом! Вот координаты человека, который может дать подробную информацию об этом, протянула я внучке бумажку с записанным телефонным номером, именем и фамилией.
Валентин Семенович по поводу и этого конкурса ничего не помнил.
Через некоторое время Адриан познакомился с Непомнящим, известным пушкинистом, в Доме литераторов, но о хулиганском телефонном звонке 1 апреля Валентин Семенович совсем забыл, занятой человек.
Зато на Адьку после этого случая американский студент клюнул. Мой приворот, видимо, сработал! У них с Адькой не на шутку закрутился роман, и Алекс увез Ариадну в Америку.
В бочке Диогена
Я одевалась экстравагантно.
Соседка Галина Сергеевна меня спросила:
- Наташа, вы случайно не у Зайцева работаете? Всегда так модно одеты...
Точно. У Зайцева. Работала.
Фамилия директора музея, как у популярного модельера, тоже Зайцев. У нас там даже кооператив был при музее, создающий новые фасоны одежды в стиле "фолк", как шутили, "зайцевские".
Праздники кончились, начались будни. Надо было искать работу. О такой, как в музее, не приходилось и мечтать.
Заглянула в бюро по трудоустройству: чем черт не шутит? Черт пошутил и на этот раз. А может, то была чертова бабушка. Симпатичная женщина сказала, никуда не заглядывая:
- У нас только одно предложение интеллигентной профессии - научный сотрудник Философского общества.
- Прекрасно, меня немного интересовали философские проблемы физики.
- Звоним?
- Конечно!
Так стала я работать не референтом у Соломона, но Диогеном в бочке. Бочка была винная. И дня не проходило, чтобы в Философском обществе что-нибудь не отмечалось.
Адриан мне устроил Философское общество на дому, ибо тоже начал пить, чего до сих пор не случалось.
Оказывается, он не пил в Голубом заливе потому, что боялся запоя, в который он время от времени впадал. Свое поведение Адриан оправдывал тем, что затосковал, ведь теперь я целыми днями на работе.
***
К месту выступления непринужденно вышел профессор Фунтиков. Несмотря на свой малый рост и хрупкое телосложение, он изобразил весомую позу, несколько расставив ноги так, что центр тяжести его внушительного тела расположился в устойчивом равновесии. Фунтиков источал взглядом любовь и внимание к каждому отдельно и ко всему человечеству в целом. Из-за своего маленького роста он не мог поглядывать на всех сверху вниз, а потому сумел сразу же установить контакт со зрительным залом. Фунтиков привел две альтернативные точки зрения:
- Вселенная - не физический объект, а психофизический. Поэтому измерения в квантовой механике без участия сознания проводить невозможно, - с жаром утверждал профессор Фунтиков, наблюдая не только за реакцией слушателей, но как бы подключаясь к ним своими мыслями и дыханием, всем своим массивным корпусом и сердцебиением, своею душой.
В Институте философии проходил семинар по проблеме: "Сознание и измерение в квантовой механике", где я и присутствовала от нашего Диогенового общества. Вечный вопрос.
- Сначала происходит взаимодействие микрочастицы с макроскопическим объектом - прибором. Затем человек, являясь также макроскопическим объектом, снимает показания с макроскопического счетчика, что приводит к неопределенностям разного рода и неожиданностям, - Фунтиков смотрел на широко раскрытые глаза слушателей, как смотрит влюбленный на предмет своего обожания. Было ясно, что слушатель отвечает докладчику теми же чувствами. - Если максимально точно измерен импульс исследуемой частицы непредсказуемыми будут и координаты. Нос вытащишь - хвост увязнет. И наоборот, - Фунтиков казался совершенно свободным от себя и своего собственного веса. Его личная внутренняя устойчивость и убежденность стали его плотью и кровью и не требовали уже никаких подтверждений. Он и забыл о том, что надо играть "значительную" роль, фокус его внимания переместился вне его, в другого, в каждого сидящего в зале.
