Айзек Азимов - Избранное
Теремон немного успокоился.
— Почему вы так считаете? Я все еще не понимаю, отчего я должен сойти с ума только потому, что на небе нет солнца. Но даже если бы это случилось со мной и со всеми, то каким образом от этого пострадали бы города? Мы будем их взрывать, что ли?
Но Ширин рассердился и вовсе не был склонен шутить.
— Находясь во Тьме, чего бы вы жаждали больше всего? Чего бы требовали ваши инстинкты? Света, черт вас побери, света!
— Ну?
— А как бы вы добыли свет?
— Не знаю, — признался Теремон.
— Каков единственный способ получить свет, если не считать солнца?
— Откуда мне знать?
Они стояли лицом к лицу.
— Вы бы что-нибудь сожгли, уважаемый! — сказал Ширин. — Вы когда-нибудь видели, как горит лес? Вы когда-нибудь отправлялись в далекие прогулки и варили обед на костре? А ведь горящее дерево дает не только жар. Оно дает свет, и люди знают это. А когда темно, им нужен свет, и они ищут его.
— И для этого жгут дерево?
— И для этого жгут все, что попадет под руку. Им нужен свет. Им надо что-то сжечь, и, если нет дерева, они жгут что попало. Свет во что бы то ни стало… и все населенные центры погибают в пламени!
Они смотрели друг на друга так, словно все дело было в том, чтобы доказать, чья воля сильнее, а затем Теремон молча опустил глаза. Он дышал хрипло, прерывисто и вряд ли заметил, что за закрытой дверью, ведущей в соседнюю комнату, раздался шум голосов.
— По-моему, это голос Йимота, — сказал Ширин, стараясь говорить спокойно. — Наверно, они с Фаро вернулись. Пойдемте узнаем, что их задержало.
— Хорошо, — пробормотал Теремон. Он глубоко вздохнул и как будто очнулся.
Напряжение рассеялось.
В соседней комнате было очень шумно. Ученые сгрудились возле двух молодых людей, которые снимали верхнюю одежду и одновременно пытались отвечать на град вопросов, сыпавшийся на них.
Атон протолкался к ним и сердито спросил:
— Вы понимаете, что осталось меньше получаса? Где вы были?
Фаро 24 сел и потер руки. Его щеки покраснели от холода.
— Йимот и я только что закончили небольшой сумасшедший эксперимент, который мы предприняли на свой страх и риск. Мы пытались создать устройство, имитирующее появление Тьмы и Звезд, чтобы заранее иметь представление, как все это выглядит.
Эти слова вызвали оживление вокруг, а во взгляде Атона вдруг появился интерес.
— Вы об этом раньше ничего не говорили. Ну, и что вы сделали?
— Мы с Йимотом обдумывали это уже давно, — сказал Фаро, — и готовили эксперимент в свободное время. Йимот присмотрел в городе одноэтажное низкое здание с куполообразной крышей… по-моему, там когда-то был музей. И вот мы купили этот дом…
— А где вы взяли деньги? — бесцеремонно перебил его Атон.
— Мы забрали из банка все свои сбережения, — буркнул Йимот 70.— У нас было около двух тысяч. — И добавил, оправдываясь: — Ну и что? Завтра наши две тысячи превратились бы в пачку бесполезных бумажек.
— Конечно, — подтвердил Фаро. — Мы купили дом и затянули все внутри черным бархатом, чтобы создать наибольшую возможную Тьму. Потом мы проделали крохотные отверстия в потолке и крыше и прикрыли их металлическими заслонками, которые можно было сдвинуть одновременно, нажав кнопку. Вернее сказать, мы делали это не сами, а наняли плотника, электрика и других рабочих — денег мы не жалели. Важно было добиться того, чтобы свет, проникая через отверстия в крыше, создавал звездоподобный эффект.
Все слушали, затаив дыхание. Атон сказал сухо:
— Вы не имели права делать самостоятельные…
— Я знаю, сэр, — смущенно сказал Фаро, — но, откровенно говоря, мы с Йимотом думали, что эксперимент может оказаться опасным. Если бы эффект действительно сработал, то, по теории Ширина, мы должны были бы лишиться рассудка. Мы думали, что это весьма вероятно. И мы хотели взять на себя весь риск. Возможно, нам удалось бы, — конечно, в том случае, если бы мы сохранили рассудок, — выработать у себя иммунитет против того, что должно произойти — и тогда мы обезопасили бы этим способом всех вас. Но эксперимент вообще не получился…
— Но что же произошло?
На этот раз ответил Йимот.
— Мы заперлись там и дали своим глазам возможность привыкнуть к темноте. Это совершенно ужасное ощущение — в полной Тьме кажется, будто на тебя валятся стены и потолок. Но мы преодолели это чувство и привели в действие механизм. Заслонки отодвинулись, и по всему потолку засверкали пятнышки света…
— Ну?
— Ну… и ничего. Вот что самое обидное. Ничего не произошло. Это была просто крыша с дырками, и только так мы ее и воспринимали. Мы проделывали опыт снова и снова… потому мы и задержались… но никакого эффекта не получилось.
Потрясенные услышанным, все молча повернулись к Ширину, который слушал с открытым ртом, словно окаменев.
Первым заговорил Теремон.
— Ширин, вы понимаете, какой удар это наносит вашей теории? — облегченно улыбаясь, сказал он.
Но Ширин нетерпеливо поднял руку.
— Нет, погодите. Дайте подумать. — Он щелкнул пальцами, поднял голову, и в его глазах уже не было выражения неуверенности или удивления. — Конечно…
Но он не договорил. Откуда-то сверху донесся звон разбитого стекла, и Бини, пробормотав: «Что за черт?», бросился вверх по лестнице.
Остальные последовали за ним.
Дальнейшее произошло очень быстро. Оказавшись в куполе, Бини с ужасом увидел разбитые фотографические пластинки и склонившегося над ними человека. В бешенстве бросившись на незваного гостя, он мертвой хваткой вцепился ему в горло. Они покатились по полу, но тут в купол вбежали остальные сотрудники обсерватории и незнакомец оказался буквально погребенным под десятком навалившихся на него разъяренных людей.
Последним в купол поднялся запыхавшийся Атон.
— Отпустите его! — сказал он.
Все неохотно подались назад, и незнакомца поставили на ноги. Он хрипло дышал, лоб у него был в синяках, а одежда порвана. Его рыжеватая бородка была тщательно завита по обычаю хранителей Культа.
Бини схватил его за шиворот и с ожесточением потряс.
— Что ты задумал, мерзавец? Эти пластинки…
— Я пришел сюда не ради них, — холодно сказал хранитель Культа. — Это была случайность.
Бини увидел, куда направлен его злобный взгляд, и зарычал:
— Понятно. Тебя интересовали сами фотоаппараты. Твое счастье, что ты уронил пластинки. Если бы ты коснулся «Моментальной Берты» или какой-нибудь другой камеры, ты бы у меня умер медленной смертью. Ну, а теперь…
Он занес кулак, но Атон схватил его за рукав.
