Роджер Желязны - Теперь мы выбираем лица
Я сумел подняться на ноги, прислонился к столу.
— Воды не хотите?
Я не хотел, но это давало мне возможность сочинить какие-нибудь небылицы, поэтому сказал:
— Да, было бы неплохо.
— Садитесь. Я сейчас вернусь.
Она показала на стул за освещенным столом. Я подошел к нему и уселся, пока она торопливо уходила куда-то влево от меня. Я бросил взгляд на раскрытую передо мной папку. Страницы статистических данных и блокнот, исписанный от руки какими-то записями, на основании которых она, очевидно, готовила что-то типа отчета.
Я порылся у себя в карманах, нашел крохотную коробочку для пилюль, где лежало несколько капсул, которыми я иногда пользовался, чтобы оставаться бодрым, шустрым и веселым во время выступлений в поздние часы. Одна капсула не повредит, а может быть, и поможет мне, хотя на самом деле я нуждался в чьей-нибудь поддержке.
Когда девушка принесла воды, я сказал: «Спасибо, мне следовало это принять раньше», — и запил капсулу большим глотком.
— Насколько это серьезно? — спросила она. — Я могу вызвать…
Я покачал головой и допил воду, удовлетворенный тем, что мне удалось представить свое состояние подпадающим под конкретную медицинскую категорию.
— Все это не так страшно, — сказал я. — У меня иногда бывают такие приступы. Я забыл вовремя принять лекарство. Вот и все.
— Вы уверены, что все прошло?
— Да. Теперь все замечательно. Наверно, мне пора отправляться дальше.
Я стал вставать.
— Нет, — сказала она, опустив руки мне на плечи и твердо надавливая на них. — Вы подождите. Отдохните немного.
— Хорошо, — сказал я, опускаясь на стул. — Расскажите мне, почему вы работаете здесь совсем одна?
Она бросила взгляд на лежащие на столе материалы, покраснела и отвернулась.
— Я задержалась, — сказала она тихо.
— Ах, так. Сверхурочные, да?
— Нет, я занимаюсь этим по собственной инициативе.
— Похоже на настоящую преданность своему делу. — Губы ее сжались, глаза сузились.
— Нет, — сказала она, — все наоборот. — Потом: — Вы сами не работаете где-нибудь здесь нет?
Я покачал головой.
— Ну, — вздохнула она, — мне совсем не по душе то, чем я занимаюсь, и у меня это не слишком хорошо получается. Я совсем запуталась и во всем отстаю. Я пришла сюда сама, чтобы посмотреть, не могу ли я наверстать упущенное.
— Вот как. Извините, что помешал вам.
Она пожала плечами.
— Все в порядке, — сказала она. — Я как раз собиралась уходить, когда появились вы.
— Все закончено?
Она слабо улыбнулась.
— Можно и так сказать.
— Что?
— Да, — сказала она. — Через несколько дней все выяснится, и с моей работой здесь будет покончено.
— Печально.
Она опять пожала плечами.
— Не печальтесь. Я снова обращусь в фонд трудовых резервов и, может быть, мне больше понравится следующая работа, которую мне найдут.
— Сколько их было у вас?
— Не помню. По-моему, дюжины две.
Я пригляделся к ней повнимательнее. Она только выглядела так, словно ей было меньше двадцати лет.
— Звучит паршиво, не так ли? — спросила она. — Ни на что я толком не гожусь. К тому же, со мной вечно что-то случается.
— Вероятно, ваши склонности были неверно определены, — сказал я. — Может быть, вам следует заниматься каким-нибудь совсем иным видом деятельности.
— Ох, что они только для меня ни придумывали. Теперь, когда я опять появляюсь, они просто покачивают головами.
Она усмехнулась.
— А чем занимаетесь вы?
— Я музыкант.
— Как раз этого я никогда не пробовала. Может, когда-нибудь попытаюсь. Как вас зовут?
— Энджел. Марк Энджел. А вас?
— Гленда. Гленда Глинн. Ничего, если я спрошу вас, зачем вы в в темноте разгуливали по Конторе?
— Просто захотелось пройтись, — сказал я.
— У вас какие-то неприятности.
Мне показалось странным, что она заявила это без тени сомнения.
— С чего это вы взяли? — спросил я.
— Не знаю, у меня просто такое ощущение. Я права?
— Если я скажу да, как вы поступите?
— Постараюсь помочь вам, если смогу.
— Почему?
— Не люблю, когда у людей неприятности. У меня они, кажется, все время, и мне это не нравится. Я человек сочувственный.
Я не мог понять, то ли она шутит, то ли говорит серьезно, поэтому я улыбнулся.
— Мне жаль разочаровывать вас, — сказал я, — но у меня нет никаких неприятностей.
Она нахмурилась.
— Значит, будут, — заявила она. — Очень скоро, я бы сказала.
Я почувствовал некоторое раздражение той уверенностью, с которой она вынесла свой приговор. Так как я уже намеревался уйти, а ее я, конечно, больше никогда не увижу, это не должно было иметь значения. Однако, почему-то имело.
— Просто ради любопытства, — сказал я, — не могли бы вы сообщить мне, откуда вы можете это знать?
— Моя мать говорила мне, что это потому, что я валлийка.
— Бред!
— Ага. Но могу поспорить, что вы подумывали отправиться в Подвал после того, как уйдете отсюда. Не стоило бы вам, знаете.
Она, должно быть, поняла, что я изумлен, по моему лицу и улыбнулась. По крайней мере, я надеюсь, она прочитала это только по моему лицу. Я действительно думал проскочить через Подвал, чтобы избавиться от преследования. Она вынудила меня почувствовать неуверенность в этом решении. Кроме того, она сделала это мое решение окончательным.
Я хмыкнул.
— Глупо. Откуда вам знать…
— Я вам говорила.
— Благодарю вас за помощь, — сказал я, поднимаясь на ноги, — я ухожу.
— Я почувствовал, что лекарство начинает действовать и это было самым моим приятным ощущением за долгое время. — Надеюсь, ваша следующая работа будет получше.
Она выдвинула верхний ящик стола, сгребла туда все бумаги и захлопнула его. В этом движении я уловил поразительное хитросплетение личного и служебного. Потом она сняла со спинки стула черный жакет без рукавов, надела его и погасила настольную лампу.
— Я иду с вами, — сказала она.
— Прошу прощения?
— Быть может, я смогу помочь, теперь я чувствую за вас какую-то ответственность.
— Глупости! Никуда вы со мной не пойдете!
— Почему бы и нет?
Я прикусил губу. Вряд ли я мог признать, что это может оказаться опасным, когда я только что настаивал на своем беспечальном положении.
— Ценю вашу заботу, — сказал я, — но со мной уже все в порядке. Действительно. Для вас нет никакой необходимости отвлекаться от собственных дел…
— Никаких проблем, — сказала она, беря меня за руку и разворачивая назад в сторону дорожки.
Только тут я заметил, что она всего лишь на несколько дюймов ниже меня ростом, немного поменьше шести футов и очень сильная, несмотря на определенную гибкость и стройность фигуры.
