Андрей Валерьев - Copy-Paste
Настроение из нейтрально-благодушного состояния стремительно покатилось вниз. В…
Затем Витя подумал о том, что уже четыре дня не видел Катю – муж уволок её и сына к мысу, на старую стоянку 'туристов', и помрачнел ещё больше.
'Да и ужин, блин…'
С едой дела действительно обстояли неважно. Сегодня все, включая босса, включая немногочисленных женщин и детей, остались без ужина. Пловцы, пытавшиеся бить острогами рыбу на дальних отмелях, вернулись ни с чем. Правда, удалось поймать трёх ящерок, но таких микроскопических, что их пришлось отпустить, чтобы не дразнить желудки.
'Тьфу ты! Надо думать позитивно. Вот что ты сегодня сделал хорошего?'
Егоров довольно улыбнулся. Сегодня был очень удачный, с точки зрения грабежа, день. Гора чемоданчиков и сумок из ручной клади под пальмами выглядела очень солидно. Собрав за первые два дня всё, что валялось в открытом доступе на креслах и в проходе, Витька принялся потрошить багажные полки. Вот там был просто Клондайк.
Лекарства в герметичных упаковках, крема, мази от загара. Масса одежды, обувь, очки и даже пара зонтиков. Ещё Витя добыл общим счётом пятьдесят три литра крепкого алкоголя и чёртову уйму швейцарского шоколада в герметично запаянной упаковке. Наши туристы, отправляясь на отдых в Турцию, особой фантазией не блистали, активно закупая в дьюти-фри водку (коньяк) и шоколад.
Егоров ободрал все шторы из салона, забрал использованные пластиковые наборы для обеда и выдрал из заднего туалета прекрасное зеркало. В маленьком отсеке позади туалетов, под самым потолком был довольно большой воздушный мешок, который здорово выручил ныряльщика, так что хвостовую часть самолёта Виктор обобрал особенно тщательно.
– Аааааа.
Витька зевнул и посмотрел на часы. Zenith ему вернули, а одежду – нет. Его костюм и рубашка уехали вместе с женщинами на большую землю.
'Полночь, наверное… надо спать. Завтра снова нырять'
Егоров подтянул чужие джинсы, застегнул молнию на спортивной куртке и, завернувшись в одеяло, заснул.
Глава 5.
Игорь деловито собирал пожитки и, дурачась, подначивал Антошку. Тот изображал каратиста, хохотал и висел на шее отца, всем своим видом показывая матери, как ему хорошо. Катя через силу сделала вид, что и она тоже счастлива и помахала рукой сыну.
– Пап! Мам! Смотрите, как я могу!
Антон крутанул колёсико по утрамбованному и влажному песку.
– Растёт парень! – Гоша подмигнул жене и по-хозяйски шлёпнул Катю по мягкому месту.
'Животное'
Женщина отвернулась и тихо заплакала. Ночь была долгой, тяжёлой и унизительной. Игорь делал с ней всё что хотел, а она лишь кусала губы и молчала. Молчала, чтобы не разбудить сына.
– Не сиди, Катька, надо идти. Я Ержану обещал вернуться пораньше и за порядком присмотреть.
'Да. Надо идти'
Катя встала и, с трудом переставляя ноги, пошла вслед за мужем и сыном. Идти было больно и неудобно.
'Сама виновата. Дура!'
Вчера вечером она подкараулила возвращавшегося Диму-сана и прямым текстом попросилась уехать с ним на большой остров. Только она и Антошка. Никакого Игоря. Мельников долго молчал, пристально изучая её тело, а потом нехотя напомнил об очевидных фактах, которые Катя как-то упустила из виду.
– Две луны помнишь? Где мы – не забыла?
Мужик перестал пялиться на её грудь и грустно посмотрел ей в глаза.
– Если не считать детей и подростков и людей старше пятидесяти, то у нас уже сейчас женщин на семь душ больше чем мужчин. Подумай. Ты ведь не одна. У тебя же ещё и ребёнок.
Мельников развернулся и ушёл к плоту, оставив Катю в полнейшем остолбенении. Издали за ней угрюмо наблюдал муж, злобно и многообещающе посверкивая глазами.
Утро было всё таким же солнечным и безоблачным. Как обычно. Но, чёрт возьми, оно было другим – воздух был слаще, блики волн – ярче, а солнце лишь мягко согревало. Причём не только тело, но и душу.
'Солнышко'
Витька изо всех сил козырял своими 'новыми' зеркальными очками a-la Сильвестр Сталлоне, 'новым' спортивным костюмом и своим местом у общего стола. В тени, под пальмами, среди других женщин и детей суетилась ОНА.
Катю он заметил издалека. За неделю пребывания на тропическом острове жгучая брюнетка с волшебными зелёными глазами обзавелась восхитительным бронзовым загаром и стала выглядеть, на вкус Виктора, совершенно потрясающе. Сам Витька, будучи по природе своей белобрысым и белокожим, мог пока похвастаться лишь малиновыми ожогами, свисающими там и сям лохмотьями кожи и выгоревшей на солнце пшеничного цвета шевелюрой.
В лагерь женщина пришла, держась поодаль от мужа, и это вселило в сердце Егорова робкую надежду.
'А вдруг?'
Идиллия была недолгой. Сначала увлечённо перематывавший верёвку Витя увидел крепкие кроссовки, затем мускулистые волосатые ноги, а потом…
– Слышь, придурок, – Игорь стоял вполоборота и крутил в руках палку, – в последний раз тебя предупреждаю – отвали. Ныряльщик ты или космонавт – мне без разницы. Удавлю, утоплю и скажу, шо так и було. Понял?
Хотя коленки сами собой и задрожали, а в животе похолодело, хотя Виктор, на самом деле, не испугался. Он крепко накрепко сжал зубы, прищурился и уставился Игорю прямо в глаза.
Это было восхитительно! Голова пьянела от чувства опасности и…
'Да. Да. Да!'
… вызова. Он, Витя Егоров, впервые в своей жизни, САМ (!!!) нарывался на драку! Секунды шли, а палка в руках Игоря так и не пошла в ход.
– Ты это… – Игорь ещё по инерции угрожал, но Витька нутром чуял – сейчас тот в драку не полезет. – Ты понял меня?
– Что происходит? Что происходит, спрашиваю!
Чужой голос доходил до сознания медленно, с трудом пробиваясь сквозь шум крови в ушах и гулко бьющееся сердце. Между ними оказался Ержан. Статридцатикилограммовый бугай набычился и сверлил тяжёлым взглядом Гошу, справедливо считая того зачинщиком стычки. Игорь ухмыльнулся, расслабился и кивнул Виктору – давай, мол, жалуйся. Проси защиты. Это было настолько отчётливо написано на его лице, что Егоров лишь скрипнул зубами и помотал головой.
– Ничего. Ничего не происходит. Верёвку сматываю.
Не дождавшись унижения соперника, Игорь сплюнул и быстро ушёл, а Ержан, понимающе похлопав Егорова по плечу, зычным голосом объявил короткое общее собрание.
О чём вещал босс, Витька прослушал. Он повалился на песок, крепко обнял свои костлявые коленки и принялся дышать. Тело тряслось, челюсть прыгала, зубы стучали.
'…ля!'
Запоздалый страх парализовал парня и отбил всякую способность воспринимать окружающих. Рядом суетилась Оля, на заднем плане озабоченно маячил Филиппыч, вдалеке неясным фоном шумел народ.
