Артур Кларк - Рама Явленный
— Скучаю, — Николь вздохнула. — Но стараюсь пореже вспоминать о них. Так хорошо жить, тем более вместе с тобой. Несомненно, здесь гораздо лучше, чем в тюрьме, особенно в те последние месяцы… к тому же у меня столько чудесных воспоминаний о своих детях…
— Господь даровал мне мудрость, чтобы смиряться с вещами, которые я не могу переменить, — вспомнил чужую мысль Ричард. — Это одно из лучших твоих качеств, Николь… я всегда слегка завидовал твоему хладнокровию.
Николь неторопливо шла.
«Чьему хладнокровию? — повторила она про себя, вспоминая тревоги, одолевавшие ее после смерти Валерия Борзова, как раз когда произошла стыковка „Ньютона“ с Рамой. — Тогда я не смогла уснуть до тех пор, пока не сумела, наконец, убедить себя в том, что погиб он не по моей вине». Она коротко обежала умственным взором последующие года. «Хладнокровие, если таковое мне присуще, я приобрела недавно: материнство и возраст позволяют по-иному взглянуть на себя и на мир».
Несколько мгновений спустя Ричард остановился и повернулся к Николь.
— А знаешь, я очень тебя люблю, — вдруг проговорил он, с пылом обнимая жену.
— Чего это ты? — спросила Николь несколько секунд спустя, удивленная неожиданным взрывом эмоций.
Ричард задумался.
— Последнюю неделю, — взволнованно произнес он, — я разрабатывал совершенно безумный, но великолепный план. Я знаю, как он опасен и, пожалуй, даже глуп, но, подобно всем прежним, новая идея не отпускает меня… Дважды я вставал с постели посреди ночи, чтобы обдумать детали… Я уже хотел рассказать тебе обо всем, но решил сперва убедиться в том, что это возможно…
— Абсолютно не представляю, о чем ты говоришь, — нетерпеливо проговорила Николь.
— О детях. Я придумал, как устроить им побег сюда, в Нью-Йорк. Я даже начал перепрограммировать Жанну и Алиенору.
Николь глядела на мужа. Ее эмоции боролись с рассудком. Он принялся рассказывать ей план бегства.
— Подожди минуточку, Ричард, — перебила его Николь через несколько секунд. — Мы должны ответить сперва на главный вопрос… почему это ты решил, что дети обязательно захотят бежать? В Новом Эдеме их никто не преследует — они не в тюрьме. Конечно, Накамура — тиран. Жизнь в колонии трудна и безрадостна, но, насколько я знаю, наши дети свободны, как и все остальные граждане. Но если они попытаются добраться до нас и не сумеют этого сделать, их жизнь окажется в опасности… Кстати, здешнее существование — для нас вполне сносное — едва ли покажется им раем.
— Я знаю… знаю… — ответил Ричард. — Быть может, меня чересчур увлекло желание увидеть их снова… но чем мы рискуем, если пошлем Жанну и Алиенору переговорить с ними? Патрик и Элли — взрослые люди, они сами способны принимать решения…
— А как насчет Бенджи и Кэти? — спросила Николь.
Ричард нахмурился.
— Конечно, Бенджи самому сюда не добраться, поэтому о нем речь может идти только в том случае, если кто-то из остальных решит помочь ему. Что же касается Кэти, то у нее неустойчивый характер и она непредсказуема… возможно, она даже выложит все Накамуре… Я думаю, иного выхода нет: нам придется обойтись без нее…
— Родители никогда не должны оставлять надежду, — негромко произнесла Николь, обращаясь столько же к себе, сколько и к Ричарду. — Кстати, — добавила она, — как насчет Макса и Эпонины? Учитывая, что они практически стали членами семьи…
— Действительно, Макс самым идеальным образом может организовать новый побег из колонии, — проговорил Ричард, вновь воспламеняясь. — Он проделал фантастическую и безошибочную работу, чтобы спрятать тебя, а потом доставить к озеру Шекспир. Патрику и Элли потребуется зрелый и уравновешенный человек, способный проконтролировать все детали операции… В моем плане Жанна и Алиенора должны сначала встретиться с Максом. Не только потому, что он уже знаком с моими роботами — просто Макс способен объективно оценить реальность этого плана. Если через роботов он даст нам знать, что считает идею неудачной, мы откажемся от нее.
Николь позволила себе представить то блаженство, которое почувствует, когда сумеет вновь обнять кого-нибудь из своих детей. Невозможное чувство.
— Ну, хорошо, Ричард, — наконец сказала она с улыбкой. — Сознаюсь, ты заинтересовал меня… Давай обговорим все подробнее… но сперва мы должны обещать себе, что не станем ничего делать, пока не убедимся в том, что детям никакая опасность не угрожает.
8
Сразу после обеда, извинившись, Макс Паккетт и Элли Тернер, оставив Эпонину, Роберта и маленькую Николь, вышли из дома Макса. Убедившись, что никто не может их подслушать, фермер начал рассказывать Элли о недавнем визите маленьких роботов. Элли не могла поверить своим ушам.
— Ты, конечно, ошибся, — проговорила она. — С чего они вдруг решили, что мы собираемся оставить…
Приближаясь к амбару. Макс приложил палец к губам.
— Можешь сама переговорить с ними, — шепотом сказал он. — Но, если верить этим крохотным персонам, в этом подземелье хватит места для всех нас; кстати, ты сама провела там первые годы своей жизни.
Внутри амбара было темно. Но пока Макс включал свет, Элли уже успела заметить крохотные светящиеся фигурки роботов на одном из подоконников.
— Здравствуй, Элли, — проговорила маленькая Жанна, все еще облаченная в панцирь. — Твои отец и мать хорошо себя чувствуют и посылают тебе свой привет.
— Мы явились к тебе, — высказалась Алиенора, — поскольку Макс решил, что ты сама должна выслушать наше сообщение. Ричард и Николь приглашают вас и ваших друзей в старое подземелье в Нью-Йорке. Ваши родители ведут сейчас там спартанское, но мирное существование.
— Все в вашем убежище, — продолжала Жанна, — осталось таким же, каким было в твоем детстве. Пищу, одежду и все прочее можно получить от раман, сделав запрос с помощью клавиатуры. Цистерна возле входной лестницы содержит неограниченный запас пресной воды.
Элли слушала с интересом; рассказ Жанны напоминал о прежней жизни под островным городом — к югу от второго поселения. Элли попыталась припомнить, как ей там жилось, но возникавшая в памяти картинка оказалась на удивление расплывчатой. Из всего этого периода своей жизни она отчетливо помнила лишь последние дни, проведенные ими на Раме, великолепный спектакль в небе, цветные кольца, медленно плывущие к северу от Большого рога. Но картина пребывания в подземелье исчезала в дымке тумана. «Почему я не могу вспомнить отчетливо хотя бы детскую? — удивилась она. — Быть может, потому что так много произошло со мной потом, оставив более глубокий след в моей памяти?»
