Игорь Чичилин - Орган времени
Выйдя из-за занавески, я увидел, что она стоит у стола. Я подошел к ней.
– Ну хорошо, – сказал я, – ты не хочешь со мной разговаривать, не хочешь даже смотреть на меня, но что же мне теперь делать?
– Ничего, – сказала Леночка.
– Как же быть?
– Никак, – сказала Леночка.
– Но когда-нибудь ты ведь простишь меня?
– Никогда, – самым твердым и самым решительным тоном сказала Леночка.
– Совсем?
– Совсем.
– Хм…
Она была абсолютно неприступна и холодна как лед. Совершенно бесполезно было говорить с ней. Я уже начал думать о достойном выходе из ситуации и завершении разговора, даже не представляя, что скажу Сергею Степановичу, но зато хорошо представляя его просто смертельное расстройство, как вдруг мой взгляд упал на бутылку, одиноко стоявшую на столике у кушетки. Ага… Может быть, еще не все потеряно.
– Вот, – улыбнулся я, – придумал. Давай выпьем и помиримся и больше не будем ссориться никогда.
Я обошел Леночку и направился к кушетке за бутылкой.
– Я не буду пить, – услышал я за спиной, но не обратил внимание на леночкины слова. Взял бутылку и вернулся к ней.
– У вас тут стаканчики есть? – спросил я, вспомнив, что уже спрашивал об этом не раз, но совершенно не помня, что мне отвечали.
– Я не буду пить, – повторила Леночка.
– Ладно тебе, – я почему-то был уверен, что теперь смогу уговорить ее.
– Нет, – сказала она. – К тому же я на работе.
– Ничего, немножко можно. Я думаю, Сергей Степанович не станет возражать.
– Сергей Степанович? – ехидно переспросила она. – Так это он тебя подослал?
– Ну перестань, – я чувствовал, что повторяю эти слова уже далеко не в первый раз, – какой Сергей Степанович? Что ты придумала?
– Ага, – она чуть прищурилась. – Понятно.
– Ну что понятно? – я стоял с бутылкой в руках. – Перестань, – снова сказал я. – Давай лучше выпьем.
– Нет, – независимым тоном произнесла Леночка. – Я же сказала, что не буду.
– Ну Лена, – я приблизился к ней, – хватит уже.
Одной рукой я держал бутылку, а другой – обнял Леночку. Это получилось как-то естественно и само собой. И в первый момент Леночка даже не заметила этого. Но когда поняла, что происходит, вдруг дернулась и с силой оттолкнула меня. Это было действительно довольно сильно и неожиданно – я пошатнулся и вынужден был сделать шаг назад. Но сзади оказался стул, я споткнулся об него, взмахнул руками, задев при этом бутылкой об стол. Удар получился достаточно сильный, и бутылка со звоном разбилась. Но это было еще не все, потому что злая инерция тащила меня дальше. Стул не давал двигаться ногам, и тогда я просто упал через него, со всего размаху грохнувшись на бутылочные осколки, при этом в полете довольно сильно ударился головой о край стола и, упав, потерял сознание.
* * *Очнулся я на кушетке, без рубашки, по пояс голый и ощущая жгучую боль в боку. Сергей Степанович сидел рядом на стуле и смотрел на меня. Я поморщился от боли и потянул руку к боку.
– Не трогайте, – сказал Сергей Степанович.
– Что там у меня? – чувствуя еще и боль в голове, спросил я.
– Вы порезались, когда упали, – сказал он. – Но не бойтесь, там ничего серьезного. Хотя Леночке я наговорил всякие ужасы про эти порезы, – он улыбался.
– Чего вы радуетесь? – я чувствовал себя далеко не лучшим образом.
– У вас все получилось, – сказал довольный Сергей Степанович. – Из того, что я наговорил ей, Леночка теперь уверена, что вам нужна срочная операция.
Он весь просто сиял, не переставая улыбаться.
– Так вы что думаете, я нарочно это устроил? – возмутился я.
– Ну-у, – протянул он, перестав улыбаться. – Ну, не знаю. В общем, неважно. Главное, теперь она не может отказаться, и мы сделаем операцию.
– Вы просто маньяк какой-то со своей операцией. Человек чуть насмерть не расшибся, а вы радуетесь. – Голова сильно болела, я поморщился и приложил руку к затылку. – А с головой у меня чего?
– С головой вообще ничего, – успокаивающе произнес он. – Просто шишка, и все.
– Болит, – сказал я.
– Ничего, пройдет. Лежите спокойно.
Я лежал. Было тихо. Осколки от бутылки валялись у стола. Некоторые из них были в крови. Жидкость, которая содержалась в бутылке, растеклась по полу, я чувствовал запах алкоголя.
– А Леночка где? – спросил я.
– Сейчас придет. Лежите.
– Я уж думал, она опять за занавеской.
Он улыбнулся.
– Нет.
Мы молчали. Потом дверь открылась, и вошла Леночка. В руках у нее была железная коробка. Леночка достала шприц из нее и, протерев мне ваткой руку чуть ниже плеча, воткнула иглу.
– Что это? – спросил я.
– Это? – Сергей Степанович улыбнулся. – Это хороший укол, сейчас вам станет хорошо.
– Да?
Леночка закончила свое дело и, положив шприц обратно в коробку, поставила ее на стол.
– Ну вот, – сказал Сергей Степанович, – сейчас привезем носилки и поедем.
– Я бы и сам дошел, – проговорил я и хотел подняться.
– Нет-нет, – торопливо произнес он, – лежите. Вам лучше не вставать.
Леночка опять ушла и через минуту вернулась, втолкнув в кабинет носилки на колесиках.
– Так, – сказал Сергей Степанович, – а теперь раздевайтесь.
– Совсем? – спросил я.
– Совсем.
Леночка отвернулась. Я усмехнулся на это, потом разделся, и Сергей Степанович дал мне простыню. Я лег на носилки и накрылся ею. Сергей Степанович взялся за ручку носилок у меня в ногах и повез меня вперед. Потолок кабинета проплыл передо мной, потом мы проехали дверь и покатили по коридору. Я чувствовал, что укол начинает действовать: становилось легко и беззаботно, боль в голове и в боку растворялась в этой легкости – в общем, как и обещал Сергей Степанович, начинало быть хорошо.
Когда мы въехали в какую-то дверь, «хорошо» стало уже довольно большим. Мир начинал напоминать давешний муравейник в телевизоре, и это было приятно. Мы проехали короткий коридорчик и оказались в довольно большом помещении. Судя по характерной лампе на потолке, столу и другим предметам, это и была операционная. Сергей Степанович подвез меня к столу, и они с Леночкой переложили меня на него.
– Так, – сказал Сергей Степанович. – Теперь подождите немного, я сейчас.
Он ушел, и мы остались вдвоем с Леночкой. Она была сзади, вернее, вверху, раз уж я лежал, и что-то делала, гремя инструментами. Я не видел ее, но, впрочем, и не расстраивался из-за этого. Мне было хорошо – муравейник вокруг веселил меня. Я подумал, что, наверно, нужно сказать что-то Леночке, но не знал что и молчал. Потом мне показалась смешной эта ситуация – я лежал голый под простыней наедине с одетой и стоящей где-то за моей головой девушкой. Я улыбался, мне было хорошо.
